Донна Бойд - Алхимик Страница 7

Я вновь посмотрел на Нефар, на этот раз немного смущенно и довольно неуклюже показал на небо, не в силах заставить себя повернуть голову и посмотреть, там ли еще птица.

– Ты когда-нибудь…

Она вздохнула.

– Нет. Все, что мне удается, – это простые растительные организмы.

Нелепо, но я был доволен. По крайней мере, в этом меня не затмили.

– Но Мастер говорит: раз уж ты проявил способность управлять основными идеями, мостик к животной жизни – лишь дело перестройки. И большинство форм птиц и зверей…

– Просто воображаемы, – механически-рассеянно закончил я и снова нехотя поднял глаза к небу. Теперь сокол летел вдалеке, у берега реки, расправив крылья и паря в воздушном потоке.

– Он разве еще не устал?

– Не так уж он долго летает. И потом…– Она усмехнулась.– Кто может сказать, что значит для птицы усталость?

Я резко поднялся.

– Отойди, – сказал я.

Она не торопясь сделала шаг в сторону, настороженно разглядывая меня. Впрочем, в глазах ее появились искорки веселья.

– Ты ведь не собираешься сейчас заняться превращением? Это против всяких правил.

Ну да, продвинутыми видами магии следовало заниматься в полном одиночестве. Вот почему я ушел на край пустыни. Боль в пальцах ноги – напоминание о нарушении этого правила – все еще пульсировала, и я пытался найти равновесие, растягивая мышцы.

– Тогда уходи, – в раздражении ответил я. – Или оставайся. Мне безразлично.

– Ты думаешь, получится?

Ах, это тщеславие. Даже такому юному магу, как я, следовало остерегаться его соблазнов.

– Разумеется, получится. Я бы это уже сделал, если бы ты не помешала.

Мне показалось, она посмотрела на меня по-новому, с уважением.

– Тогда, пожалуй, я останусь.

Слишком поздно до меня дошло, что привидевшееся на ее лице восхищение на самом деле не более чем насмешка. Я даже пожалел, что сделал подобное заявление.

Мне вспомнились обрывки услышанных историй, рассказанных шепотом поздно ночью, – настолько страшных, что их наверняка специально придумали. Один молодой маг, пытавшийся превратиться в змею, потерял кожу и изжарился до смерти на безжалостном солнце. Другой умер ужасной медленной смертью, потому что его легкие самореконструировались вне тела. И еще один в муках провел остаток дней, на четверть превратившись в кошку. Не иначе как просто россказни. Но все же дело было серьезным – из тех, что не стоит затевать без подготовки или напоказ. Неужели я позволил втянуть себя в подобную ситуацию?..

Тем не менее я расставил ноги пошире, повернул руки ладонями вверх, закрыл глаза и попытался сконцентрироваться на центре тела. Спустя несколько мгновений я понял, что сегодня ничего, кроме унижения, не испытаю.

На подобные сложные превращения и у опытного мага может уйти несколько часов, а то и дней полной концентрации воли. Даже для самых способных из нас дело не просто в желании, способном вызвать какое-либо проявление. Сначала внутри человека, в его сознании, должны произойти тысячи крошечных трансформаций, а уж потом начинается внешнее превращение. И если хотя бы один из этапов не завершен, рухнет целое. Как и всякая магия, это в той же степени наука, что и искусство.

Я устал от предшествующих усилий, испытывал злость и раздражение, меня отвлекало присутствие девушки, и вдобавок болели пальцы. Мне не удавалось даже успокоить дыхание…

Гнев лишал меня остатков здравомыслия: я хотел было наброситься на Нефар с кулаками, как вдруг произошло невероятное. Я почувствовал ее пальцы на своей руке и покалывание от переноса энергии, очень похожего на то, что она использовала для излечения моих пальцев. Я смутился. Это приятное ощущение немного подпитывало, но оставалось при этом каким-то бесцельным, сбивающим с толку. Прежде чем открыть глаза, я немного помедлил, и в то же мгновение все изменилось. Я увидел на белом экране закрытых глаз тень крыла, почувствовал прикосновение к щеке поднятого птицей ветерка и услышал ласковый шелест перьев в полете. Нефар громко ахнула. Я открыл глаза.

Акан, вновь накрыв меня тенью, устремился вниз. Он слегка задел крыльями мое лицо, взъерошил волосы, и что-то сладкое, чистое и сильное перешло из его сущности в мою. Это вселяло ужас, поглощало полностью – словно в мою душу ворвался неудержимый поток, – и я вдруг понял, да, со всей ясностью осознал, что такое стать соколом. Пребывая в состоянии легкого экстаза, я погрузился в Единство. Меня подняло в воздух на крыльях его тени. Я летел. Я состоял из перьев, хрящей и пористых костей, я принял форму птицы.

Девочка Нефар становилась все меньше и меньше. Ее глаза, следившие за нашим полетом, были широко раскрыты от восторга и изумления. И тут я засмеялся, но звук показался мне резким и диким – так незнакомо звучал исходящий из моей гортани чужой вибрирующий голос. Я посмотрел на своего товарища, соученика, на это существо, которое никогда толком не знал. Я почувствовал его удивление – такое же сильное, как мое, я ощутил его восторг. Я снова заклекотал, и он ответил мне радостным, пронзительным и хриплым криком, наполнившим мои легкие дыханием и поднявшим меня ввысь. Я кувыркался в воздушных потоках в приливе неподдельного счастья.

Каким прекрасным казалось мне это парившее рядом сильное существо, на крыльях которого, подобно золоту, сверкал солнечный свет. Каждое перышко, встречавшее на пути сопротивление воздуха, колыхалось в особом ритме, широкие распахнутые крылья вырисовывались четким силуэтом на сверкающей пустоте небес. Огромная, но грациозная птица, совершенство движений которой могло бы вызвать слезы на моих человеческих глазах. А как прекрасен был я – создание, вылепленное из огня и дуновения ветра, повелитель замершего внизу мира и всего того, что проносилось вдали.

Я был чудом, радостью, звуком каждого восторженного крика и каждого взрыва смеха, вырвавшегося когда-либо из гортани, и каждой песней, спетой когда-либо. Я сам стал экстазом.

Мы парили и скользили в воздушных потоках, то поднимаясь, то опускаясь вниз. Плодородная долина Нила казалась разноцветным лоскутным одеялом, состоящим из разнородных кусков. Вот верхушки деревьев едва различимы, а вот они так близко, что можно рассмотреть в гнездах маленьких птичек отложенные ими яйца. Очертив широкий круг, мы вернулись – случайно или инстинктивно – к тому месту на краю пустыни, где оставили Нефар. С высоты она казалась совсем маленькой – пятнышко на просторах разворачивающегося под нами мира – и не имеющей никакого отношения к нашему эгоцентричному великолепию, так что мы на время о ней позабыли. Но, вероятно, оставался еще некий особый импульс узнавания, и мы, снижаясь кругами, постепенно к ней приближались.