Игорь Кром - Мемориал Страница 7

Неужели я схожу с ума?

Наверное, я схожу с ума.

Определённо, я схожу с ума.

Вне всякого сомнения, я…

Хватит!

Я вышел из ванной. Есть не хотелось, но я всё-таки решил позавтракать. Обычно по утрам я быстро готовлю себе яичницу. Выпустив два яйца на скворчащую сковородку, я разбил третье. В середине желтка плавал большой сгусток крови. Это сразу напомнило мне расхожее выражение: «убить в зародыше». Яичница полетела в унитаз.

Может, правда остаться дома? Высплюсь, наконец-таки… Я присел на стул и несколько раз зевнул. ЗДОРОВО Я НАПРАВИЛ СЛЕДСТВИЕ ПО ЛОЖНОМУ СЛЕДУ. Только нужно позвонить, предупредить Серёгу…

Минуточку. Игорёк, я не ослышался? Я правильно тебя понял? Какое это следствие ты направил по ложному следу?

Как я мог такое подумать? К чему относится эта бессмысленная мысль? Кстати, «бессмысленная мысль» — сочетаньице ещё почище, чем «убить в зародыше». Что можно сказать о человеке, которому в голову приходят бессмысленные мысли? Наверное, он сходит с ума. Определённо, он…

А может, эта мысль просто не моя? В таком случае, чья? Неизвестно чья, случайно забредшая мне в голову? Что можно сказать о человеке, которому?.. Наверное, он?..

Мне захотелось заорать, что есть мочи.

Словно в тумане, я оделся, собрал сумку и вышел на улицу, стараясь ни о чём не думать. На скамейке у подъезда сидела абсолютно белая кошка и старательно вылизывала шёрстку.

— Брысь, — сказал я ей. — Брысь, гадина!

Кошка взглянула на меня синими глазами, и в них сверкнула ненависть.

— Брысь… — ещё раз не очень уверенно промямлил я. Кошка выгнула спину дугой и перебежала дорогу по всем правилам дурных примет.

— Влип! — сказал кто-то у меня за спиной. Я затравленно обернулся.

Огромная, в половину стены дома тень тянула ко мне чёрные руки. На её голове красовалась широкополая шляпа, сидящая набекрень. Я опрометью кинулся прочь, но тут же ноги вырвались вперёд и взлетели, а мостовая с размаху ударила по затылку. Перед глазами завертелись фиолетовые круги. Я пнул ногой труп мачехи и стал складывать вещдоки в портфель. За ночь подморозило, и асфальт покрылся слоем неразличимого в темноте чёрного льда.

— Гады! — выкрикнул я, неизвестно кого имея в виду, и кое-как поднялся. Взяв в руки сумку, я убедился, что из неё капает. Разбилась колба в термосе, и горячий чай залил книгу Стивена Кинга. Откуда это дурацкое словечко — вещдоки? И почему мне снова вспомнилась сторожка? Кстати, эти отец и мачеха… Их-то я как мог увидеть во сне? В реальной жизни имелись наоборот, мать и отчим. Вне всякого сомнения, я схожу с ума. ЭТИМ БЫ ТЫ МНЕ ОЧЕНЬ ПОМОГ. Надо бы узнать, нет ли в городе анонимной психиатрической службы. А может, это всё просто усталость. Плюс впечатления от Кинга, Майринка… Ну, Игорёк, возьми себя в руки.

Но сделать это оказалось не так-то просто. Мрачные мысли, казалось, сами по себе носились вокруг, их гнетущий хоровод обволакивал меня какой-то ирреальной паутиной.

Дорогу на кладбище я запомнил плохо. В памяти остались только разговор с Серёгой, да эпизод в метро.

Серёгу я спросил:

— Что можно сказать о человеке, которому в голову приходят чужие мысли?

— А он знает, чьи они? — сразу определился он. И, получив отрицательный ответ, задумчиво проговорил:

— Если бы он это знал, тогда его можно было бы назвать ясновидящим. А если нет, то… Другого термина подобрать не могу. Тогда он — сумасшедший.

Странно, но эти рассуждения меня успокоили.

В метро я начал было читать книгу, но буквы сливались в серый налёт на страницах, к тому же с неё капал чай. Пришлось её спрятать. Не доезжая «Лесной», я почувствовал, что глаза просто слипаются. Из черноты тоннеля на меня взглянул незнакомец в чёрном плаще и шляпе, но мне было уже всё равно.

Я пнул ногой труп мачехи и принялся складывать вещдоки в портфель. Мелькнула мысль поджечь сторожку, но я тут же её отогнал. В самом деле, здесь гости бывали редко, и тела могли пролежать даже несколько дней, прежде чем их найдут. Пожар же, естественно, привлечёт внимание. Необходимо направить следствие по ложному следу. Ограбление! Конечно же, ограбление! Отец никогда не расставался с единственной вещью, напоминавшей о матери — стареньким ожерельем из крупного жемчуга. Ценность его была невелика — почти все жемчужины были не совсем правильной формы. Но убийца мог и не знать, что жемчуг ценится только идеально круглый…Откуда среди пролетариев взяться ценителю жемчуга!

Первым делом я перевернул отца и пошарил в его карманах. Верхняя часть пиджака почти насквозь пропиталась кровью. В этот момент ноги у меня подкосились, и я чуть не упал на колени. Вокруг испуганно зашипели. Поезд подъезжал к «Академической».

Мне стало совсем страшно и одиноко. Как тогда, на платформе. Переполненный вагон до умопомрачения казался похожим на братскую могилу. К счастью, меня из неё быстро вытолкали.

Может быть, напряжение над кладбищем создавали эти динамики? Они были расставлены вдоль всей главной аллеи, и из них беспрестанно неслась тихая печальная музыка. Там, где мы пилили, её слышно не было, даже когда двигатель молчал. Но она играла и, возможно, каким-то образом её воспринимало наше подсознание?

Мы внимательно оглядели берёзу и толстый тополь.

— Сначала спилим её, — резюмировал Фёдор. — Этот баобаб как раз на неё падать будет.

Костю же заинтересовало третье дерево, которое как раз пилить не было нужно — та берёзка, прячущаяся за тополем.

— Какая она кривая, — протянул он. — Здесь плохое место.

— Костик, брось ты мистику на Игорька нагонять, — крикнул ему Серый. — Он и так не в себе. Представляешь, ему в голову приходят чужие мысли!

Откуда он узнал, что я спрашивал, имея в виду себя? ПУСТЬ ТОЛЬКО ПОДОЙДЁТ ПОБЛИЖЕ, Я НАНЕСУ ЕМУ ВТОРОЙ УДАР.

— Жизнь наша наполнена мистикой и без того, — возразил ему Костя. — Мистики в мире так много, что мы к ней привыкли и не обращаем на неё внимания. И совсем немного нужно, чтобы снова научиться замечать её.

Вот уж в этом он, поистине, прав. Для этого нужно всего-навсего свихнуться, сбрендить, спятить. Мистика просто дождём лилась через съехавшую крышу в мой треснувший мозг…

Серёга завёл пилу и протянул её Фёдору. Но тот отмахнулся от неё как от бешеной собаки. По словам Фёдора, последние три дня он кушал исключительно водку, и поэтому несколько ослаб. ПУСТЬ ТОЛЬКО ОН ПОДОЙДЁТ. Но теоретическим советом поможет.

Подпил получился идеальный. «Долька апельсина» вылетела, лишь только Фёдор поддел её топором. А ещё через пару минут берёза с треском и грохотом повалилась в задуманном направлении.