Энн Райс - Любовь и зло Страница 7

Меня охватила благодарность за то, что я живу, не говоря уже о том, что мне предоставили в жизни такой шанс, не говоря уже о том, что мне даровали Тоби.

Я наклонился к сыну. Он стоял на коленях, сложив руки в точности как и я, и, кажется, его нисколько не смущало, что это храм, где молятся католики.

— Я хочу кое-что сказать тебе и хочу, чтобы ты запомнил это навсегда, — начал я.

Тоби кивнул.

— Я верю, что Господь пребывает в этом доме, — произнес я. — Но я знаю, что Он повсюду. Он в каждой молекуле всего, что есть в мире. Все вокруг — часть Господа, Его творения, и я верю в Него, вовсе, что Он делает.

Тоби слушал, не поднимая на меня глаз. Он смотрел в пол. И только кивнул, когда я замолк.

— Я не жду, что ты будешь верить в Него только потому, что верю я сам, — продолжал я. — Но мне хотелось бы, чтобы ты знал: я верю в Него, и если бы я не надеялся на Его прощение после того, как покинул вас с матерью, то я вряд ли набрался бы смелости позвонить ей и сказать, где я. Но я верю в то, что Он меня простил, и теперь буду стараться, чтобы ты тоже простил меня, чтобы она меня простила, именно в этом состоит моя цель.

— Я тебя прощаю, — проговорил Тоби едва слышно. — Правда-правда, прощаю!

Я улыбнулся. Поцеловал его в макушку.

— Я знаю, что это правда. Понял, как только увидел тебя. Но прощение на самом деле не совершается за один миг, иногда требуется долгое время, и я готов ждать столько, сколько нужно. Однако… это не все, что я хотел тебе сказать. Я должен сказать кое-что еще.

— Я слушаю, — заверил он.

— Запомни, — произнес я. Меня терзали сомнения. Я не вполне понимал, с чего начать. — Говори с Господом, — сказал я. — Неважно, что ты чувствуешь, неважно, с чем сталкиваешься в жизни, неважно, если что-то тебя оскорбляет, разочаровывает или смущает. Все равно говори с Господом. Никогда не умолкай, обращаясь к Нему. Понимаешь? Разговаривай с Ним. Ты пойми, если в этом мире что-то плохо или хорошо, если что-то здесь легко или трудно, это не означает, что Господа здесь нет. Я не имею в виду — здесь, в часовне. Я имею в виду — повсеместно. Разговаривай с ним. И неважно, сколько пройдет лет, неважно, что случится в твоей жизни, всегда говори с Ним. Ты постараешься запомнить?

Тоби кивнул.

— Когда мне начинать?

Я негромко рассмеялся.

— Когда захочешь. Можешь начать сейчас, со словами или без слов, просто говори и никогда-никогда не позволяй чему-то становиться между тобой и твоим обращением к Господу.

Он со всей серьезностью обдумал мои слова, а затем кивнул.

— Я хочу поговорить с Ним прямо сейчас, — сказал Тоби. — Если хочешь, подожди меня на улице.

Его слова меня изумили. Я поднялся, снова поцеловал его в лоб и сказал, что буду ждать снаружи столько, сколько нужно.

Минут через пятнадцать Тоби вышел, и мы вместе зашагали по садовым дорожкам, он снова фотографировал и почти все время молчал. Однако же он шел рядом со мной, вплотную ко мне, словно подчеркивая, что мы вместе. А когда я увидел сидящую на скамейке Лиону, которая улыбалась, глядя на нас обоих, на меня нахлынуло такое счастье, что я не мог подыскать слова, чтобы выразить его. И знал, что никогда не найду.

Мы, Тоби и я, снова вернулись к гигантской раковине разрушенной церкви, к единственному фрагменту, сохранившемуся после землетрясения.

Тут я первый раз за все время увидел Малхию, он стоял сбоку, непринужденно прислонившись к пыльной кирпичной стене, нисколько не опасаясь за свой элегантный костюм.

— Опять он, — заметил Тоби.

— Ты хочешь сказать, что уже видел его? — удивился я.

— Ага, он наблюдал за нами. И тоже был в часовне, когда мы находились там. Я видел его, когда выходил.

— Ну, можно сказать, что я работаю на него, — пояснил я. — И он время от времени за мной присматривает.

— Он слишком молодой, чтобы быть начальником, — возразил Тоби.

— Пусть его внешность тебя не обманывает, — сказал я. — Подожди здесь минутку. Кажется, он хочет что-то сказать мне наедине.

Я прошел через руины и остановился рядом с Малхией, шагнул поближе, чтобы никто из туристов не услышал меня.

— Я люблю ее, — сказал я. — Такое возможно? Можно мне ее любить? И его я люблю, но он мой сын, поэтому я всегда буду его любить и благодарить за него Небеса, а вот как быть с нею? Хватит ли огромного мира и времени, чтобы я мог ее любить?

— Огромного мира и времени, — повторил серафим, улыбаясь. — О, какие чудесные слова, они напоминают мне о моей просьбе к тебе. Огромный мир и время — это то, что ты должен мне, — сказал он.

— Но как быть с нею? — настаивал я.

— Только ты знаешь ответ на этот вопрос, Тоби, — сказал Малхия. — Хотя, наверное, правильнее сказать, что только вы двое знаете его. Мне кажется, она тоже знает.

Я хотел спросить его о другом ангеле, однако Малхия уже покинул меня.

Понятия не имею, как это выглядело со стороны.

Сына я обнаружил у пруда с карпами: он твердо вознамерился запечатлеть одну рыбину, которая никак не желала фотографироваться.

Остаток дня пролетел быстро.

Мы зашли в магазин в Сан-Хуан-Капистрано, а потом я повез Лиону и Тоби вдоль побережья. Они еще ни разу не видели Тихого океана. Мы нашли место, с которого открывался ошеломительный вид, и Тоби фотографировал без остановки.

Поужинали мы уже в «Миссион-инн», в сумрачном и стильном мясном ресторане Дуэйна, который произвел сильное впечатление и на мать, и на сына. Пока никто не видел, Лиона позволила Тоби попробовать красного вина из своего бокала.

Мы разговаривали о Новом Орлеане, о том, каким он стал теперь, после ужасного урагана «Катрина», и какие трудности пришлось пережить горожанам. Я понял, что для Тоби все это было настоящим приключением, хотя дед и заставлял его делать уроки даже в мотелях, где им пришлось жить, пережидая последствия наводнения, ну а для Лионы прежнего Нового Орлеана уже не существовало.

— Как ты думаешь, может, тебе вернуться домой? — просил Тоби.

— Не знаю, — признался я. — Кажется, я уже прижился на этом берегу, ведь люди по многим причинам живут именно там, где живут.

И Тоби быстро, с ошеломляющей поспешностью выпалил:

— Я тоже запросто бы здесь прижился.

Лицо Лионы вдруг болезненно исказилось. Она отвернулась, затем взглянула на меня. Я вряд ли сумел скрыть свои чувства. Импульсивные желания, надежды, мечтания затопили мой разум вулканической лавой. Но во всех них присутствовал какой-то трагический оттенок. Мрачный пессимизм. «У тебя нет прав на нее, нет прав на это».

Я ничего не видел в полумраке ресторана. А в следующий миг понял, что смотрю на двух мужчин за соседним столиком: Малхия и мой ангел-хранитель. Они сидели неподвижно, словно образы с картины, и смотрели на меня так, как часто смотрят портреты, — косились краем глаза.