Максим Перфильев - Нечто в лодке по ту сторону озера... Страница 7

Нужна пропаганда. Точнее антипропаганда — антипропаганда национализма, антипропаганда сепаратизма, антипропаганда насилия, антипропаганда надменности и антипропаганда стремления поставить себя выше другого. И пропаганда любви и взаимопонимания. Меньше насилия — больше любви. Кроме любви этот мир больше ничто не спасет. Хотя по мне — лучшим лекарством от болезни национализма был "калашников" в жопе, как свечка от простуды. Потому что быть фашистом может только больной человек.

У меня не было желания переступать определенную черту перед Всевышним, поэтому я все же выбирал первый способ. Оставим "калашникова" на другой случай. Хотелось бы верить, что он вообще никогда не понадобится.

Лежа на диване перед телевизором, смотря репортаж о неонацистах, я продолжал получать мощный поток информации, который оказывал на мое сознание все большее влияния и вызывал с каждой секундой все больше реакции. Я чувствовал, как во мне копится негодование и злость на эту падаль. И я действительно готов был пойти и крошить их, но понимал, что этот путь, по крайней мере, меня ни к чему не приведет. Необходимо было действовать по-другому. Контролируя свои эмоции, и производя определенный расчет, я понимал, что нужно было найти какой-то другой, менее кровожадный способ борьбы с этим явлением.

В то же время мне не хотелось успокаиваться, я не хотел растерять свою злость во времени. Я хотел использовать ее как энергию, и мне нужно было сохранить ее до того момента, когда я начну что-то делать.

Вся эта фашистская мразь должна была рано или поздно ответить за свое зло — за каждого невинного человека, на которого посмели поднять руку, за этих убитых и искалеченных людей, за их матерей, рыдающих на могилах, за родных и близких, которые никогда больше их не увидят. За страх, который посеяли, за боль, за каждый удар, за каждое оскорбление и даже за саму идею — потому что сама идея уже является преступной. Где-то в глубине души я надеялся, что когда-нибудь все эти люди получат свой справедливый суд. И мне никогда не будет жалко ни одного националиста, так же как никогда не будет жалко ни одного гопника и ни одного "братка", и ни одного наркоторговца — потому что все эти люди достойны только смерти. От этих людей одно зло на земле. Они сами выбрали дорогу, которая ведет в ад. Это был их выбор.

Самое ужасное, что эта фашистская идеология начинала распространяться в обществе. Даже на первый взгляд не злые и вроде как почти адекватные люди начинали прельщаться ее лживыми ценностями, не понимая, что ценность всегда одна самая главная — человеческая жизнь, и все люди равны между собой. Нетерпимость и злость в обществе всегда были теми ниточками, с помощью которых властители управляли сознанием масс и могли спровоцировать любое движение в социальной среде. Правители по своей прихоти всегда вели свой народ, словно стадо баранов на бойню — на войну, обрекая на смерть сотни, тысячи и миллионы жизней. Все эти люди так же шли в ад, потому что ни одна идеология, и никакой патриотизм убийства никогда не оправдает. Это приводило к ужасным трагедиям. Свидетелем одной из них стал XX век.

То, что делали сейчас неонацисты, мало чем отличалось от того, что в свое время устроил Гитлер. Разница только в масштабах. А люди как всегда ошибок прошлого стараются не помнить и игнорируют их.

Но передо мной вставал сейчас другой вопрос — что Я могу сделать? Как Я могу остановить это зло? А я могу — повлиять на разум тех людей, кто еще не подпал под влияние этой разрушающей мир идеи, кто еще не заболел этим бредом, кто еще сохранил здравый рассудок — повлиять на людей, чтобы они никогда не несли в этот мир зла, чтобы они не вставали на эту дорогу, ведущую в ад, чтобы они не пересекали черты, за которой человек превращается в нечто извращенное, и становится чем-то таким, к чему уже сложно относится как к человеку. Повлиять на мир, на людей, чтобы они — люди — остались людьми, и несли вокруг себя только любовь и свет, и никакого насилия. И чтобы — очень важно — чтобы они учились понимать друг друга, даже если они с разных континентов и говорят на разных языках.

Итак, я знал по какому пути мне пойти, и что мне нужно сделать, чтобы хоть как-то повлиять на эту ситуацию, чтобы не допустить дальнейшего распространения этой неконтролируемой агрессии в обществе. Нужна была пропаганда.

Теперь следующий вопрос — "Как?" я мог это осуществить, и какие у меня для этого были ресурсы?

Я был музыкант. Я мог использовать свою музыку и свои песни для того, чтобы донести до людей свою идею и свои мысли. Я мог использовать сцену в качестве площадки для пропаганды своих идей и мыслей. Понятие "сцена" в данном случае могло включать в себя самые разные проявления деятельности в зависимости от контекста, — у меня был собственный Интернет-сайт, где я размещал свою музыку, записанную в студии, я мог сделать записи на диск и распространить по друзьям, я мог также сделать профессиональный тираж и пропихнуть его в магазины или, по крайней мере, ларьки, я в принципе мог исполнять свои песни у друзей на квартирах при небольших собраниях, даже телефонный звонок в определенном случае мог стать площадкой для пропаганды и распространения моей музыки, если эту идею довести до ума. Конечно, само выступление на сцене перед большим залом оставалось преимущественным способом и являлось наиболее значимым событием.

Я знал, что не получу за это денег. Скорее всего, даже не приобрету какой-то славы. Но сама идея — сама мысль — будет распространяться и, так или иначе, будет оказывать на людей определенное влияние.

Где-то как-то я слышал от кого-то: если много-много раз повторять ложь — ее станут воспринимать как истину. От себя добавлю — чтобы у людей не происходило подмены понятий и они не начали воспринимать ложь как само собой разумеющееся, необходимо периодически говорить им правду.

Итак, я собирался написать на эту тему песню.

Сейчас уже было немного поздно для того, чтобы сочинять музыку на гитаре. Боюсь, соседи не оценили бы моего благородного порыва.

Я мог уже начать писать текст, но чувствовал себя слишком уставшим, и на ум не приходило ничего стоящего.

Но потерять этот вечер впустую, не выплеснув на данный проект хотя бы часть своей энергии, сублимированной из злости и негодования, я не мог.

Я нашел, что наиболее оптимальным для меня сейчас будет — посидеть ночь в Интернете и покопаться в хрониках Второй Мировой Войны, проводя параллели идей Гитлера с идеями неонацистов, тем более что это было практически одно и тоже. Тогда это привело к катастрофе. Сейчас это часто так же приводит к катастрофе, только в меньших масштабах, в масштабах одной или нескольких людских судеб.