Майкл Слэйд - Вурдалак Страница 7

Ренд допила чай, поставила чашку на блюдце и смахнула с губ крошки.

— Уинстон, — спросила она, — вы знаете, что такое «пчелиная царица»?

— На вашем жаргоне — старший офицер-женщина. Ренд вскинула бровь.

— Держу ухо востро, — пояснил доктор.

— Что ж, Уинстон, — с грубоватой прямотой сказала Ренд, — мне нужна ваша помощь. И ваша осторожность. А потому буду с вами откровенна. В Ярде, как вы, возможно, уже догадались, женщин не очень-то жалуют.

— Без сомнения, — согласился Брейтуэйт.

Он отлично знал: занять такой кабинет непросто. Ренд приходилось работать за двоих, только чтобы не отставать от других офицеров первого отдела, не говоря уж о повышении. Всю жизнь доктор нес тот же крест.

— Большинству наших ветеранов, — продолжала Ренд, — никогда не приходилось работать с женщиной — высококвалифицированным специалистом. Ни вместе с ней, ни у нее в подчинении. Они знали нас только как секретарш, любовниц и жен. Ведь женщины пришли в полицию совсем недавно.

— Синдром «младшей сестренки», — подсказал Брейтуэйт.

— Да, — согласилась Ренд. — Плохо, конечно, когда мужчина внезапно сталкивается с опасностью, но и представить невозможно, как тяжело это сказывается на женщине-полицейском. Кое-кто до сих пор поговаривает, что женщинам-де не место в полиции.

— Бог, может быть, и дал ей мозги, но не дал крепких кулаков.

— Вот-вот.

— Как же вы продвигались по службе?

— Сперва, распутывая дело о заказном убийстве, сыграла роль этакой добросердечной тетушки — пришлось сходить в дамскую комнату вместе с очень испуганной и очень разговорчивой подружкой подозреваемого. Потом, в семидесятые, прошедшие под знаком Женщины, мое повышение оказалось весьма полезно в смысле общественного мнения. И, наконец, я льщу себя мыслью, что я неплохой работник… а главное, скромный — предоставляю пожинать лавры вышестоящему начальству.

— Почему именно вам поручили возглавить это расследование? — полюбопытствовал Брейтуэйт.

— Видите ли, на тот момент было всего три жертвы, все — девочки моложе двенадцати лет. На восьмом этаже решили, что эта работа в самый раз для меня.

— Понятно, — сказал доктор.

— Но мы-то с вами знаем, — продолжала Ренд, — что женщин — и представителей этнических меньшинств — в Ярде принимают далеко не столь тепло, как это внушают общественности.

Брейтуэйт вспомнил обрывок разговора, случайно подслушанный у дверей «Мокрушной». А совсем недавно некий детектив-сержант, недовольный диагнозом «психическое расстройство», поставленным Брейтуэйтом его подопечному, обвиняемому в нападении на констебля, в сердцах назвал доктора «черномазым знахарем».

— Система такова, — говорила Ренд, — что и мужчине трудно продвигаться по служебной лестнице только благодаря таланту, опыту и знаниям. Поэтому мне, вероятно, просто везло. По крайней мере, до сих пор.

— О-хо-хо, — вздохнул Брейтуэйт, кивая. Ему это было знакомо.

— Кажется, Честертон сказал: «Общество отдано на милость убийцы без мотива»? Что ж, — добавила детектив, — и я, кажется, тоже.

— Вас вот-вот отстранят от дела Вампира?

— Да. И очень скоро. Что, по мнению некоторых господ с восьмого этажа, вернет меня, женщину, туда, где мне самое место, и восстановит естественную гармонию.

— О, эта Естественная Гармония, — воскликнул Брейту-эйт. — Что бы мы без нее делали?

— Бог весть.

— Честно говоря, Хилари, Честертон, по-моему, ошибался. Мотив есть всегда, нужно только понять, что движет убийцей. Вернее было бы сказать: «Общество отдано на вероятную милость убийцы с иррациональной мотивацией».

— Верно подмечено, Уинстон, — отозвалась Хилари Ренд. — Потому, собственно, я и попросила вас прийти.

— О-хо-хо, — снова вздохнул Брейтуэйт и улыбнулся.

Еще совсем недавно считалось, что вопрос о мотиве преступления входит в компетенцию полиции и только полиции. Но вот настало время Йоркширского потрошителя, Сына Сэма, Ночного охотника, Зодиака, Охотника за головами, Бостонского душителя, Черной пантеры, Болотных убийц, «семьи» Мэнсона, Убийцы из Грин-Ривер, Хиллсайдского душителя, «Дома ужасов» Денниса Нильсена — и мотив преступления превратился в прерогативу судебных психиатров.

— Мне нужно, — объяснила Ренд Брейтуэйту, — получить более четкое представление об убийце. Когда вы были здесь прошлым летом, следствие буквально тонуло в версиях. Естественно, вы тогда высказались чрезвычайно осторожно.

— Каюсь.

— В тот раз, Уинстон, вас, увы, ознакомили не со всеми фактами. Ярд, как водится, не раскрыл всех карт.

— Опасаясь подражателей.

— Да. Но не только поэтому. Чем больше посвященных в подробности дела, тем сложнее расставить убийце ловушку после ареста. Слетевшая с языка арестованного маленькая подробность, известная только нам, способна разрушить любую самую несокрушимую защиту.

— Понимаю, — кивнул доктор.

— Не сомневаюсь. Но, когда вы загнаны в угол, подобные предосторожности превращаются в непозволительную роскошь. Поэтому вот вам краткое изложение того, что нам известно на сегодняшний день.

Ренд протянула Брейтуэйту несколько листков. Доктор стал читать.

В период с 13 мая по 12 августа 1985 года лондонской речной полицией извлечено из Темзы восемь трупов малолетних девочек. Все тела плавали в воде на участке реки западнее моста Блэкфрайерс, вниз по течению от Ист-Индия-Докс. Проведенный при вскрытии анализ внутренних органов на наличие диатомовых водорослей дал отрицательный результат. Это и отсутствие воды в легких указывает на то, что ни одна из девочек не тонула. Последнюю из жертв нашли почти пять месяцев назад.

Возраст девочек колеблется от семи до одиннадцати лет. Все они найдены без одежды, но осмотр показал, что сексуальному насилию ни одна из них не подвергалась. В каждом случае тело жертвы подверглось полному обескровливанию посредством нанесения глубокой раны в области шеи. У всех жертв вырезаны сердца. Газета «Миррор» метко окрестила убийцу «Вампиром» (см. прилагаемые протоколы вскрытия).

Брейтуэйт немедленно взялся за последние листы в стопке. Он внимательно прочел все протоколы вскрытия, затем вновь бегло просмотрел их и, сложив пальцы домиком у самого лица, погрузился в сосредоточенное раздумье. Чуть погодя доктор разнял пальцы — с усилием, словно они были намагничены.

— Странно, — проговорил он. — Во всех случаях вскрыта не вена, а артерия.

— И разрез очень аккуратный, — добавила Ренд. — Об аффекте речи нет.