Алексей Атеев - Псы Вавилона Страница 77

– В деревне, километров сто от Казани.

– Судя по всему, не бедствовали?

– Рассказывают, жили неплохо. Уехали, когда мне восемь лет исполнилось. Лошадей у нас много было, это хорошо помню. Кумыс… Айран… Коровы тоже. Маслобойка своя имелась. Как прошел слух о коллективизации, дед не стал ждать, пока все отберут, сам раздал скотину, маслобойку отписал кооперативу, и мы отправились в Казань, к родне, а уж через год сюда.

– Прозорливый у тебя дед. А вообще, тебе здесь нравится?

– Чего хорошего? Пыль, грязь и вонь. То ли дело на родине. Леса светлые, озера, речка… А луга!

– А живи ты в деревне, разве стал бы летчиком? Здесь это проще. Запишешься в ОСОАВИАХИМ, пойдешь в аэроклуб…

– Я же говорю, без комсомола не берут.

– Вступишь. Обязательно нужно вступить. Будь как все.

– Вон она, «Скорая помощь». – Хасан указал рукой на барак, возле которого стояла машина с красным крестом на боку.

– Отлично. Значит, так. Я пока познакомлюсь с руководством, а ты, если конечно, сумеешь, обыщи машину. Приглядись, нет ли внутри пятен крови, хотя, конечно, в карете «Скорой помощи» кровь неудивительна. Только веди себя осторожнее.

Всесвятский прошел по гулкому грязноватому коридору и остановился перед дверью с табличкой: «Главврач». Он постучался и, услышав: «Войдите», распахнул дверь. За столом сидел мужчина лет сорока в накрахмаленном белом халате и вопросительно смотрел на вошедшего. Всесвятский представился.

– Григорий Иванович, – отрекомендовался мужчина. – С чем пожаловали?

– Хочу написать о вас, – сообщил Всесвятский.

– Вы из газеты?

– Нет, приехал в Соцгород в командировку. Послан краеведческим музеем города Кинешма и для ознакомления с величайшей стройкой наших дней, и для создания экспозиции, посвященной ей. Вот, пожалуйста, мои документы.

– Кинешма – это, кажется, где-то на Волге? – спросил главврач, без особого интереса перебирая бумаги Всесвятского. – Не понимаю, какое отношение…

– Самое прямое! Социалистическое строительство ведется по всей стране, и опыт, возникающий в его ходе, полезен трудящемуся народу.

– Это конечно, – поспешно отозвался главврач «Скорой помощи» и встал. Был он высок, широк в плечах. Из-под насупленных бровей на Всесвятского смотрели внимательные серые глаза.

– Вот, например, организация вашей службы вызовет в Кинешме значительный интерес, – продолжил Всесвятский. – Можете себе представить, в нашем городке до сих пор нет службы «Скорой помощи», тем более автомобильной. Земщина какая-то. В случае необходимости доктор добирается до больного – вы изумитесь – на обычных дрожках.

Главврач по-птичьи склонил голову набок и насмешливо посмотрел на Всесвятского:

– Старая земская медицина, насколько я знаю, хотя и не была механизирована, однако с задачами своими справлялась весьма успешно. Да и для больного приятнее вдыхать запах сена, чем бензиновых паров.

– Но ведь скорость?

– Скорость, батенька, не всегда залог успеха. Как говорится, поспешность нужна в двух случаях: при ловле блох и хождении к чужой жене. У нас на сегодняшний день две кареты. Была и третья, но она разобрана на запчасти. Вредительство, скажете вы. А как иначе? Техника иностранная, комплектующих нет. Уж лучше бы мы пользовались конной тягой. Одна машина сейчас на вызове, уехала в пригородный совхоз за роженицей, другая вон, под окном. Шофер, видишь ты, загулял. Второй день на работу не выходит. А тронуть не моги, братец его в высоком учреждении на службе состоит. Что, интересно, там происходит? Парень какой-то в машине лазает. – Главврач подскочил к окну, распахнул его.

– Эй, детина, ты чего там делаешь?! А ну, пошел вон! Не то сейчас в милицию позвоню. Огольцы чертовы, – сказал он, обернувшись к Всесвятскому. – Не успеешь отвернуться, напакостить норовят. А все почему? Присмотра нет. Ушел вроде, – произнес он, вновь выглядывая в окно. – Так что, дорогой товарищ из Кинешмы, проблем и у нас море разливанное. Это вам не Центральная Россия. Совсем недавно в одном казахском стойбище выявили очаг трахомы, велика детская смертность, часты криминальные аборты… Можете так и написать для своего музея. Работы, батенька, хватает. Велик травматизм на производстве… А хулиганство в быту! Что ни день, то поножовщина, избиения… Возможно, я нарисовал несколько неприглядную картину, но потемкинские деревни строить не привык. За сим прошу покорно меня оставить, работа, знаете ли… – Он поднял трубку телефонного аппарата: – Кировская? Соедините меня с исполкомом.

Всесвятский вышел на улицу и в задумчивости остановился у барачного крыльца. День еще только начинался, но солнце жгло с такой неимоверной силой, что хотелось поскорее спрятаться в тень или хотя бы срочно попить. Всесвятский приметил в коридоре «Скорой помощи» оцинкованный бак с надписью «кипяченая вода», поэтому он вернулся, наполнил эмалированную кружку, прикованную к баку длинной «собачьей» цепью, пахнущей хлоркой теплой жидкостью и, морщась от отвращения, напился. Потом он снова вышел на крыльцо и стал озираться в поисках Хасана. Парня нигде не было видно, но зато в этот момент к крыльцу подъехала еще одна «Скорая помощь», из ее внутренностей была извлечена непрестанно охающая молодая беременная гражданка, поддерживаемая дородной растрепанной теткой с красным, покрытым испариной лицом – видимо, мамашей, а, может, свекровью. Следом возник всклокоченный конопатый молодец, почему-то в тельняшке.

– Эвон как! – воскликнул молодец, обращаясь непосредственно к Всесвятскому.

– А что случилось? – поинтересовался тот.

– Рожать баба надумала! Нашла время!

– По-моему, в данной ситуации от нее мало что зависит, – резонно возразил охотник за вампирами.

Но молодец в тельняшке не стал вступать в дискуссию, а рванулся следом за стенающей женой.

– Всюду жизнь, – прокомментировал происходящее Всесвятский. – Но где все же мой юный помощник?

– Я тут, – услышал он за спиной и обернулся. Хасан, видимо, прятался за другой стороной барака.

– Как успехи? – поинтересовался Всесвятский. – Есть находки?

Хасан молча протянул ему какую-то грязную тряпку.

– Это что? Не понимаю. – Всесвятский повертел в руках засаленную ветошь. – Объясни по-человечески.

Хасан вновь взял тряпицу в свои руки и развернул ее. Всесвятский понял, что некогда она была детской рубашонкой. Среди масляных пятен белели перламутровые пуговички.

– По-моему, рубашка убитого Ванюшки Скворцова, – сообщил Хасан.

– Ты уверен?

– Не знаю. Может, ошибаюсь. Нужно показать его друзьям.

– Пойдем-ка отсюда, – сказал Всесвятский. – Нехорошо, если нас здесь увидят вместе. Я двинусь вперед, а ты через пару минут меня догонишь. Нужно срочно обсудить, что делать дальше.