Деннис Уитли - Им помогали силы Тьмы Страница 79

— Алло!

Звонила Сабина. Немного помолчав, она сказала:

— Если это человек гестапо, то я рекомендую вам немедленно связаться с вашим начальством, поскольку вам предстоит нагоняй за тот разбой, что вы учинили у меня в доме. А если это тот, кому я звоню, то спасибо за то, что ты остался узнать о моей судьбе. Я хочу тебе сообщить, что меня освободили и не причинили никакого вреда. Этот предатель фон Остенберг хотел избежать правосудия, пытаясь покончить с собой. Изувечил он себя основательно, и я надеюсь, что уже подох. В моей камере гестаповцы сутками не гасили свет, и я едва не падаю с ног от головокружения. Мы с Труди переночуем у Паулы в «Адлоне», а утром вернемся домой, но ты лучше нас не жди. Желаю удачи. Надеюсь, еще когда-нибудь свидимся.

— Слава Богу, что с тобой все закончилось благополучно, — искренне сказал Грегори. — Я уезжаю. Благодарю тебя тысячу раз за все. Когда наши дороги снова пересекутся, рассчитывай на меня во всем. Крепко тебя целую.

Едва повесив трубку на рычаг, Грегори подхватил припасы и побежал в гараж. Не исключено, что телефон Сабины прослушивается.

В половине восьмого вечера он уже сидел за рулем длинной и приземистой шикарной машины, направляясь в сторону Потсдама. Грегори сосредоточил все свое внимание на дороге. Пролетев на полной скорости до южной оконечности Ванзе, он сделал поворот, и вдруг на мгновение перед его внутренним взором возникла фигура Малаку. Вот Дьявол, чертыхнулся мысленно Грегори, ведь только что возблагодарил звезды за свое везение — и на тебе, опять этот колдун. Малаку зарос щетиной, одет был как бродяга и плелся по проселочной дороге. Это короткое видение вызвало в мозгу англичанина мгновенную ассоциацию с тем, что его чудесное спасение на крыше виллы от рук гестаповцев произошло в воскресенье, самый удачный для него день, а сегодня понедельник, 31 июля, день его рождения. А Малаку предупреждал, что число четыре, находясь под влиянием Урана, самое неблагоприятное для него число и его спасает от невзгод лишь тесная связь с Солнцем.

Когда он ехал через Потсдам, наступили сумерки, самое неприятное для водителей время суток. Когда машина ехала среди разбомбленных предместий города, Грегори протянул руку, чтобы включить фары. Вдруг наперерез машине из подъезда какого-то неприглядного строения в рабочих кварталах выскочила девушка, за ней бросился вдогонку мужчина, криком пытаясь заставить ее остановиться. Но то ли она не заметила машины, то ли надеялась проскочить перед носом его автомобиля — короче, столкновение было неизбежно. Грегори круто вывернул руль в сторону тротуара, но поздно: он все-таки задел девушку и та с криком полетела в сторону и приземлилась посреди дороги.

Будь Грегори сейчас в Англии, он обязательно бы остановился выяснить, что случилось с девушкой, но сейчас ему нельзя было рисковать. Успокоив себя, что мужчина обязательно позаботится о пострадавшей, Грегори дал газ, и мощная машина рванула вперед.

Через двести ярдов впереди был перекресток, и полицейский, стоящий там, видел, что произошло. Вот он шагнул на проезжую часть и сделал знак Грегори остановиться, тот, не обращая внимания на призывы полицейского, направил автомобиль прямо на него. Полицейский едва успел отскочить в сторону и пронзительно засвистел. Навстречу Грегори ехал грузовик, водитель которого не растерялся и развернул грузовик поперек улицы, преграждая движение. Грегори только успел заметить, что грузовик был здоровущий, с прицепом и гружен бочками с пивом. Врезаться в борт такого немецкого монстра означало для Грегори стопроцентное самоубийство, и он снова вывернул руль в сторону, на тротуар. В следующее мгновение автомобиль врезался на полной скорости в бетонный фонарный столб, раздался душераздирающий скрежет металла, посыпалось стекло, и Грегори потерял сознание…

Глава 20

Безвыходное положение

Когда Грегори открыл глаза, то увидел полицейского, переведя взгляд в сторону, он обнаружил еще одного полицейского на фоне покрытой известкой стены с объявлениями о розыске каких-то незнакомых ему людей. Он понял, что находится в полицейском участке, в мозгу всплыло воспоминание о грузовике, перегородившем дорогу, удар о фонарный столб. Он лежал на боку, а с его левой рукой что-то делали — скорее всего, врач оказывал первую помощь.

Принимая во внимание скорость, на которой он ехал, можно считать, что он легко отделался: левая рука и ребра в том месте, где он ударился о руль, болели. Когда врач закончил бинтовать голову и просунул поврежденную руку в ремень, подвешенный через шею, полицейский сержант сказал:

— Ваше Высочество, считаю своим долгом предъявить вам обвинение в неосторожном поведении за рулем и отказ подчиниться сигналу постового.

В голове шумело, и Грегори сначала смутило, что его величают «Высочеством», но он тут же вспомнил, что он не абы кто, а «фон» и «цу». Значит, они уже проверили его бумажник. Князь фон Виттельсбах цу Амберг-Зульцхайм с прирожденным достоинством кивнул и поинтересовался:

— Эта… эта девчонка, что бросилась мне под машину, что с ней?

Предупредительный страж порядка покачал головой:

— Ничего страшного. Растяжение запястья, да содрала кожу на лице.

Это хорошо, по крайней мере в смертоубийстве его нет оснований обвинять. Но все равно, в нехорошую переделку он угодил.

В девять часов его отвезли в потсдамский суд в полицейском фургоне. Там к нему в камеру явился полный и вертлявый адвокатишко, представившийся доктором права Юттнером. Грегори, напустив на себя небрежно-высокомерный вид, как отпрыск королевского дома Баварии, снисходительно согласился на предложение этого стряпчего защищать его в суде. Затем они обсудили некоторые обстоятельства дела.

Хотя княжеский бумажник ему не возвратили, Грегори знал, что располагает значительной суммой денег, при помощи которой можно попробовать уладить дело с девчонкой полюбовно, не обращаясь в суд. Господину Юттнеру это явно не понравилось, но он согласился сходить к девушке в соседнюю комнату, где она ожидала своей очереди давать показания в суде, и предложить ей отступного. Он вернулся и сообщил Грегори, что девушка согласна на компенсацию в пятьсот рейхсмарок.

Затем Грегори поинтересовался, какую сумму рассчитывает получить в качестве гонорара пронырливый толстяк за все свои услуги чохом, тот помялся и с неискренним выражением на лице назвал гонорар в семьсот пятьдесят рейхсмарок, тогда Его Высочеству ничего другого не оставалось, как только сделать пренебрежительную мину и королевским жестом швырнуть нахалу в толстощекую рожу тысячу рейхсмарок за труды. Тот рассыпался в благодарностях и заверил Его Высочество в том, что все его приказы будут исполнены в точности. Таким образом, из полученной от Сабины суммы после уплаты отступного девице Тротт, расчетов с Юттнером у Грегори оставалось всего триста марок, но герр Юттнер был абсолютно уверен в том, что он не сумеет отделаться только штрафом, а оставшиеся деньги получит лишь по выходе из тюрьмы, так что, принимая все это во внимание, Грегори мог считать, что тысячу шестьсот или около того марок он потратил на дело, и при этом потратил разумно.