Мария Семёнова - Джокер Страница 8

— А ты давай-ка к нам, — внезапно воодушевился Наливайко. И даже пристукнул кулаком по столу, совсем не сильно, чтобы не расшибить хилую гостиничную мебель, но стало очевидно, что кулачищи у немолодого профессора были пудовые. — Мы ж на тех самых болотах как раз и сидим! Люди крутятся опять-таки всякие разные, они тебе что хочешь найдут. Кстати, про друга детства моего слыхал, про Мотю Колыму? Что, не слыхал?.. Ну, Олег, ты даёшь! Да его на каждой пересылке любая собака знает… Не, Шерхан, это не про тебя… Давай, в общем, приезжай… Ладно, ребята. Пойду, в самом деле, Ханька выведу… Спасибо ещё раз за Ваньку моего…

— Ты мою бабу видел? — спросил Песцов Краева, когда за профессором закрылась дверь. — Она на тебя положила глаз, так что смотри, поосторожнее. Такое может…

— Хм, поздравляю, — не понял его Краев. — Только за меня не бойся. И за неё. Как положила, так и…

— Да не про койку речь, сержант, — как-то грустно усмехнулся Песцов. — Уж доподлинно не знаю, кто она, но ты мне поверь… Волшебница, телепат, экстрасенс… Да ещё и с яйцами баба. С такими, что замочит и не моргнёт. Ну так вот. Ей до зарезу нужна какая-то древняя хреновина, которая у тебя есть.

Олег сразу понял, что речь шла о пресловутом нагубнике. Он успел даже представить жеманную красавицу в виде затянутой в чёрное «расхитительницы гробниц», крадущейся в ночи к нему в номер, но промолчал, ожидая продолжения. И продолжение не задержалось.

— Только вся закавыка в том, — продолжал Песцов, — что хреновину эту нельзя ни украсть, ни купить, ни отнять. Можно только получить в виде презента. Чуешь, какая фигня? А я в ней участвовать не желаю…

— Чую, — посмотрел ему в глаза Краев. — Слушай, а совсем послать твою любезную никак не получится? Такие у нее яйца большие?

В глубине души он аплодировал старлею: «Молодец, не гнилой…»

— Да при чём тут яйца, — усмехнулся Песцов. — Отношения у нас, понимаешь. Любовь-морковь. И потом, — он сделал паузу, — я ведь в розыске. Федеральном. Если бы не она, точно бы замели. — Краев непонимающе смотрел на него, и он удивился: — Ты что, блин, сержант, телевизор не смотришь?

— Не-а, не смотрю. — Краев поймал себя на том, что прикидывает, как бы незаметно посмотреть на часы. Оказывается, он с нетерпением ожидал возвращения Оксаны. «Да уж… Этого ещё только не хватало. Да и ей…»

— Так я к чему, сержант, веду, — продолжал Песцов. — Бьянка говорит, у тебя с башкой что-то хреново, кабы совсем не накрыться где-то через полгода. Так вот ты и поставь ей условие, мол, давай, милая, бартер: я тебе хреновину, а ты мне стопроцентное излечение мозгов. И не сомневайся, сержант, не только согласится, но и сумеет. Я бы тебе порассказал, что она у меня на глазах проделывала, так всё равно не поверишь. Хотя сам вроде фантастику сочиняешь.

Говорят, нет ничего хуже, чем у самого края поманить человека надеждой. Несбыточной…

— Ты хочешь сказать, старлей, что она сможет убрать мою опухоль? — развеселился Краев. — Неоперабельную? И метастазы на раз-два повыдергает?.. А не многовато для одной Пещёрки, что и нас с тобой вместе свело, так ещё и хилеры филиппинские… с нашими киллерами под ручку…

— Значит, в чудеса не верим, сказки нам побоку? Так, так, материалист ты наш, — едко усмехнулся Песцов. — А вспомни, как мы водички хлебнули из ручейка, там, под землёй, в кяризах, в Афгане, мать его? Так вот, я с тех пор от пули ухожу легко, в стене дырку пальцем делаю — показать? Да, думаю, и ты, сержант, не лаптем щи хлебаешь, иначе бы с каких фигов заказывали тебя?.. Не конкуренты же, графоманы, им такие деньги во сне не приснятся… Короче, вляпались мы с тобой в одно дерьмо, и потому держаться нам лучше вместе, не то пропадём. Ты мне жизнь в Афгане спас, а я к долгам не привык. Так что…

Он не договорил. В дверь деловито постучали, и тут же с лёгким щелчком раскрылся запертый вроде бы замок.

— Можно? — В номер вошла Бьянка. — Пардон, что нарушаю ваше строгое мужское общество, но, дорогой, — тут она влажно глянула на Песцова, — пора и честь знать. У нас медовый месяц, а я вся в небрежении… — И вздохнула: — Что к золотой свадьбе-то будет?

— Познакомься, милая, это Олег, — показал Песцов на Краева. — Мы служили вместе.

— Ах да, как же, как же, наслышана, — Бьянка подошла, улыбнулась, протянула холёную руку, — Очень, очень приятно. Эльвира.

Краев не удержался от мысли, что имя «Эльвира», пускай и фальшивое, очень ей подходило. Да уж, не Маша-Наташа.

— Мне тоже, — соврал он и повернулся к Песцову. — Ну что, брат, ступай. Ещё поговорим.

— Непременно, — усмехнулась Бьянка. — Поговорить действительно ещё придётся. Нам всем…

Когда за ними закрылась дверь, Краев задумался, начал машинально искать сигареты, потом вспомнил про кота и в запоздалом ужасе устремился на улицу.

В райцентре бушевало торопливое северное лето. Краев тут же вдохнул тополиную пушинку, закашлялся и начал судорожно оглядываться. Ну скажите вот, люди добрые, где, под каким кустом, на какой помойке искать гада Тихона?.. Стоило представить расстроенное лицо Оксаны, вообразить её отчаяние и беспокойство — и Олег ощутил готовность повторить вчерашний марш-бросок, только бы разыскать хвостатого проходимца. Как ни крути, сволочь Тишка, похоже, был у неё единственным по-настоящему близким существом.

«Ну и сразу надо было его на шлейку сажать, — зло подумал Краев, сам не зная, к кому обращается, к безответственной котовладелице или к себе самому. — Где я его теперь ей найду? А и найду, хрен поймаю, если сам в руки не дастся. Это же не кот, а тигр саблезубый…»

С горя Краев зашёл в магазин, на двери которого красовалось жёлто-зелёное воззвание какой-то «Церкви Трясины Судьбы», оглядел прилавки и купил — нет, не шлейку, а чёрный хлеб, полукопчёную местную колбасу и коробку томатного сока. А стоило выйти, как по ушам резанул истошный кошачий вой, причем на два голоса. Ещё секунда, и из кустов опрометью вылетел большой белый кот — уши прижаты, морда в крови. За ним молча несся разъярённый Тихон. Пасть презрительно оскалена, злющие глаза так и горят… Он без особого труда догнал оппонента, вцепился в холку, повалил… Прохожие оглядывались, кивали, делали комментарии.

Перейдя в партер, зверюги сплелись в клубок, облаком полетела в стороны белая шерсть, и Краев даже задумался, какого рода пушинку ему довелось только что проглотить. Не требовалось быть знатоком кошачьей иерархии, чтобы понять: происходила смена городской власти. Всё кончилось очень быстро. Белые, отчаянно хромая, убрались на помойку, а красные, то бишь рыжий узурпатор, принялись аннексировать новые территории. Тихон решительно пометил поребрик у магазина, нагло задрал хвост и с видом завоевателя направился к гостинице, рыжий и целеустремлённый, как непобедимый Чингисхан. Краев послушно двинулся следом, жалея, что не купил в магазине поганцу что-нибудь персонально вкусное. Ну ничего, от колбаски небось не откажется…