Коллектив авторов - Культ Ктулху (сборник) Страница 8

– Конечно, сын. Все-таки спишь наверху?

Артур кивнул.

– А ты что же, собрался на улицу? – поспешно добавил он.

– Да, хочу привязать покрепче лодки. Боюсь, озеро взволнуется и может побить их о берег.

Он распахнул рывком дверь и вышел наружу; шаги его прозвучали по доскам крыльца. Артур медленно сошел в холл. Отец миновал темный прямоугольник окна; вспышка молнии внезапно отпечатала его мрачный силуэт на стекле. Артур глубоко вдохнул – горло ему обожгло: оно сегодня отчего-то болело. Бритва ждала его в спальне отца, лежа на самом виду на березовом столике. Он протянул за ней руку, и взгляд его нечаянно упал на раскрытый саквояж, стоявший в изножье кровати. В нем, полускрытая серой фланелевой рубашкой, виднелась книга. Тонкая, переплетенная в желтую кожу книга, выглядевшая тут совсем неуместно.

Нахмурившись, Артур нагнулся и втащил ее из сумки. Книга оказалась на удивление тяжелой; слабый, тошнотворный запах тлена поплыл от нее, словно страницы были надушены. Название тома стерлось от старости в неразличимые золотые пятна, однако специально на этот случай обложку пересекала полоска белой бумаги с отпечатанным на машинке словом – infantiphagi[11].

Он откинул обложку и пробежал взглядом по титульному листу. Книга была на французском – на старом французском, но, в целом, вполне понятном – и издана в 1580 году в Кане. Едва дыша, Артур перелистнул еще одну страницу и увидал названье главы – «Вомпиры».

Опершись локтем о кровать, он почти уткнулся носом в заплесневелые страницы; острый их запах щекотал ему ноздри. Он пропускал длинные параграфы педантичных умствований на теологическом жаргоне, проглядывал наискосок отчеты о явлениях странных питающихся кровью чудовищ, вриколаков и лепреконов. Он читал о Жанне д’Арк, о Людвиге Принне[12] и бормотал вслух латинские фрагменты из «Episcopi»[13]. Артур листал быстро, пальцы его дрожали от страха, а глаза тяжело поворачивались в глазницах. Он мельком отметил отсылки к Еноху и ужасающие рисунки какого-то древнего доминиканца из Рима.

Он проглатывал абзац за абзацем. Кошмарный «Муравейник» Нидера[14], показания заживо сожженных на костре жертв; свидетельства гробовщиков, юристов и палачей. Но вот среди всех этих ужасов перед глазами его сверкнуло имя – Отьель Дарейя, и он замер, будто громом пораженный.

Совсем рядом с виллой и правда ударил гром, да так, что задребезжали стекла. Глубокий рокот гневных туч прокатился по всей долине. Ничего этого он не услышал. Взгляд его был прикован к двум коротким предложениям, которые отец – или кто-то другой – отчеркнул темно-алым карандашом.

«Случившейся четыре года назад казнью Отьеля Дарейи, увы, дело не кончилось. Одному лишь времени под силу решить, действительно ли демон наложил свою когтистую лапу на весь этот проклятый род от начала и до конца…».

Артур читал, как Отьеля Дарейю судил сам Венити, генерал каркассонской инквизиции; читал со всевозрастающим ужасом, свидетельства, пославшие давно покойного пращура на костер – о том как нашли обескровленный труп младшего брата Отьеля Дарейи. Не обращая более никакого внимания на чудовищную бурю, терзавшую Дровяное озеро, на грохот ставень, на царапанье сосновых веток по крыше – позабыв даже об отце, затерявшемся где-то на берегу под проливным дождем, – Артур впивался взглядом в размытые очерки букв, погружаясь все глубже и глубже в пучину исковерканных средневековых преданий.

На последней странице главы на глаза ему снова попалось имя предка. Трясущимся пальцем он водил по узким дорожкам слов, пока не закончил, и тогда скатился боком с кровати, и с губ его сорвался стон.

– Боже, Боже святый, бессмертный, помилуй меня… – пролепетал он, едва не рыдая…

…ибо только что прочитал:

«…рассмотренное нами дело Отьеля Дарейи, свидетельствует, что данная разновидность вриколака охотится лишь за кровью своего собственного рода. Она не обладает никакими качествами неумершего вампира и представляет собой, как правило, живого человека мужеска пола и совершенно обычной внешности, которого никак нельзя заподозрить во врожденном демонизме.

Сказанный вриколак ничем не выдает свою демоническую одержимость, пока не окажется в присутствии другого члена той же семьи, который помимо всякой собственной воли исполняет роль посредника между человеком и его демоном. Этот медиум никакими вампирическими чертами не обладает, зато ощущает присутствие сей твари (на самом кануне метаморфозы), что сопровождается симптомами сильнейшей боли в голове и в горле. И вампир, и медиум испытывают одни и те же реакции, среди которых следует поименовать тошноту, ночные кошмары и физическое беспокойство. Когда эти двое отверженных оказываются на близком расстоянии друг от друга, врожденное демоническое начало сгущается и захватывает власть над вампиром, требуя свежей крови для поддержания своей жизни. Ни один из членов семейства не может полагать себя в безопасности в такой период, ибо вриколак, повинуясь своей природе и назначению, безошибочно устремляется к источнику крови. В редких случаях, когда других жертв под рукою нет, вампир даже может забрать кровь медиума, своим присутствием давшего свершиться метаморфозе. Такие вампиры рождаются в некоторых старых семействах, и победить их никоим образом нельзя, кроме как убив. Они не сознают своего кровавого безумия и действуют исключительно в состоянии помрачения ума. Посредник также не подозревает о своей ужасной роли, но стоит этим двоим встретиться вновь, сколько бы времени ни прошло, зов наследственности оказывается столь силен, что никакая сила на земле более не может отвратить грядущее зло».

Дверь в хижину отлетела с внезапным оглушительным грохотом; проскрежетал замок, и шаги Генри Дарейи застучали по доскам пола.

Артур скатился с кровати. Ему едва хватило времени швырнуть проклятую книгу обратно в саквояж, когда он почувствовал, что отец стоит у него за спиною, в дверях.

– Что же… что же ты не бреешься, Артур? – Слова Генри Дарейи неохотно склеивались во фразы и звучали безжизненно.

Взгляд его скользнул со стола на саквояж и дальше, на сына. Он ничего не сказал; лицо его было непроницаемо.

– Снаружи настоящий ураган, – молвил он наконец.

Артур проглотил первые же слова, которые просились на язык, и кратко кивнул.

– О, да. Действительно ураган.

Он встретился с отцом глазами, лицо его пылало.

– Я… вряд ли я стану бриться, отец. У меня страшно болит голова.