Ричард Матесон - Существо Страница 8

Он спорил с собой всю дорогу до заправки.

«Должно быть, я обезумел. Вот так взять ее в дом, жалеть ее. Я не могу себе этого позволить. Не могу. Она для меня означает два дня, и только, два дня отсрочки…»

На заправке было пустынно и тихо. Мерв остановил тягач и вышел.

Ботинки хрустели по сухой земле, пока он неутомимо вышагивал между колонками. «Я не могу ее отпустить!» — кричал он самому себе с лицом, перекошенным от ярости. Он передернулся, осознав, что уже целых два дня только об этом и думает.

— Ну почему не мужчина! — бормотал он себе под нос, упираясь в бока тугими кулаками.

Он поднял левую руку и посмотрел на розовеющую шишку. Когда же он решится вырвать эту штуку из собственной плоти? Когда?

Потом подъехала машина. Машина коммивояжера, пыльная и перегретая.

Пока закачивал бензин, пока проверял уровень масла и воды, Мерв постоянно поглядывал из-под полей шляпы на распаренного коротышку в льняном костюме и панаме. Заменить ее. Мерв еще не позволил мысли оформиться, но уже ощущал ее присутствие. Он поймал себя на том, что смотрит на номерной знак.

Аризона.

Лицо напряглось. Нет. Нет, он всегда перехватывал машины только из других штатов, так безопаснее. Я должен отпустить его, думал он с тоской, мне придется. Я не могу позволить, чтобы…

Но когда коротышка потянулся за бумажником, рука Мерва сама скользнула в задний карман и пальцы сомкнулись на теплой рукояти револьвера сорок пятого калибра.

Коротышка вздрогнул, разинув рот, при виде большого пистолета.

— Что это? — проговорил он слабо.

Мерв не стал объяснять.

Ночь проводила черными леденящими пальцами по движущемуся пузырю. Земля отступала перед колышущейся массой.

Почему это воздух так мало насыщен питательными веществами, почему атмосфера давит так слабо? Эта земля, она такая вялая, умирающая, ее порождающие жизнь газы почти истощились.

По мере скользкого, оставляющего грязный след движения существо думало о том, как отсюда сбежать.

Сколько времени уже проведено в этой пустынной местности? Сложно сказать: солнце этой планеты появлялось и исчезало с доводящей до безумия быстротой, тьма и свет мелькали, сменяя друг друга в мгновение ока.

А на корабле все хронометрические приборы были разбиты, и починить их не было никакой возможности. Больше не было ни одного ориентира, не было привычного ритма, на который можно положиться. Существо потерялось в этом разреженном пространстве, полном горячего камня, не в силах делать что-либо еще, кроме поддержания жизненных функций.

Из черноты вдалеке возникло жилище обитателя этой планеты, причудливо квадратное и угловатое. То было глупое животное, безмозглое животное, не способное к рациональному мышлению, которое могло лишь издавать дикие придушенные крики и хлопать своими усиками, как ночные растения с родной планеты существа. А их тела, они такие жесткие из-за кальциевых окаменелостей внутри и с настолько низкой питательностью, что существо вынуждено есть в два раза чаще обычного, ведь такое чудовищное количество энергии уходит на переваривание.

Ближе. Щелканье сделалось громче.

Животное здесь, как обычно, неподвижно лежит на земле, его усики свернутые и вялые. Существо протянуло нити мыслей и принялось высасывать из животного соки медленно текущего сознания. Что за варварское место, если это самые разумные здесь твари. Существо подобралось ближе, извиваясь и стелясь по обдуваемой ветром земле.

Животное закопошилось, и мощная волна сотрясла разум существа. Если бы не угроза смерти от истощения, ничто не заставило бы его впитывать в себя этих дергающихся тварей с жесткими каркасами внутри.

Пузырь коснулся усика. Существо растеклось по телу животного и замерло подрагивающей массой. Зрительные клетки передали изображение животного, глядящего вверх широко раскрытыми глазами. Слуховые клетки передали дикий, странный шум, какой производило умирающее животное. Тактильные клетки передали слабые колебания его тела.

И где-то в глубине своего умственного центра существо ощутило не ведающее устали щелканье, доносившееся из темной берлоги, где затаилось, дрожа от страха, первое животное — то животное, в чей вялый усик был вставлен конус, определяющий местоположение.

Существо принялось есть. И в процессе поглощения пищи размышляло, хватит ли здесь еды, чтобы продержаться…

…тысячу земных лет его жизни.

Он лежал обмякшей тушей на полу клетки, сердце прыгало в груди — на него смотрел человек в комбинезоне.

Лэс испытывал стенки клетки на прочность, когда услышал, как хлопнула дверь дома, а потом раздался звук шагов вниз по ступенькам крыльца. Он шлепнулся на пол и быстро перекатился на спину, отчаянно стараясь припомнить, в какой позе лежал под действием наркотика, вяло раскинул руки по сторонам, чуть подтянул вверх правую ногу, закрыл глаза. Нельзя, чтобы выродок узнал, что Лэс пришел в сознание. Он должен открыть дверцу клетки, ничего не подозревая.

Лэс заставил себя дышать медленно и размеренно, хотя от этого у него заболело в животе. Человек не проронил ни звука, пока смотрел на него. Когда он отопрет замок, продолжал твердить себе Лэс, как только я услышу, что дверца открылась, я прыгну.

Кадык разок дернулся. А вдруг он поймет, что Лэс притворяется? Все мышцы напряглись, он ждал звука открывающейся дверцы. Скорее всего, это последний шанс выбраться.

Потом он услышал звук удаляющихся шагов. Лэс внезапно открыл глаза, выражение потрясенного неверия исказило его лицо. Человек не собирался отпирать его клетку!

Он долго лежал на одном месте и дрожал, безмолвно глядя за забранное решеткой окно, где недавно стоял человек в комбинезоне. Хотелось закричать во весь голос, колотить кулаками по двери, пока не разобьет руки в кровь.

— Нет… нет, — стонал он.

Наконец Лэс рывком поднялся и встал на колени. Осторожно посмотрел в окно. Человека нигде не было.

Он скорчился на полу и в очередной раз обшарил карманы.

Бумажник. Внутри всякая ерунда. Носовой платок, огрызок карандаша, сорок семь центов, расческа.

И все.

Он подержал предметы на ладони, долго глядел на них, словно они как-то могли помочь в этой жуткой ситуации. Должен же быть выход, нельзя ведь смириться с тем, что и он тоже в конце концов будет лежать на земле, как и все остальные, брошенный этой дряни, чтобы она…

— Нет!

Рука нервно дернулась, и содержимое бумажника выпало на грязный пол клетки, губы сжались, приглушив вопль ужаса. Не может быть, чтобы такое происходило на самом деле… наверное, это сон!