Стивен Кинг - Лангольеры Страница 8

Пожилой джентльмен в поношенном спортивном плаще подошел к иллюминатору левого борта и посмотрел наружу.

— Что там видно? — спросила Лорел Стивенсон.

— Темнота и горы, — ответил он.

— Роки? — спросил Альберт. — Скалистые Горы?

Мужчина кивнул:

— Похоже, что они, молодой человек.

Альберт решил и сам пойти вперед. Ему было семнадцать, яркий блондин. Вопрос — кто ведет самолет? — тоже пришел ему на ум.

Тут же решил, что это, в общем-то, неважно… по крайней мере, в данный момент. Они летели нормально, так что, видимо, там был кто-то. И даже если кто-то превратился во что-то — в автопилот, например, он с этим так или иначе ничего поделать не может. Как Альберт Косснер, он был талантливый скрипач (пусть не вундеркинд), направлявшийся в музыкальный колледж в Беркли. Как Туз Косснер он был (по крайней мере, в своих любимых снах) самый скорый Еврей к западу от Миссисипи, потрясающий стрелок, который по субботам ловил кайф; когда спал, сапоги держал на постели, всегда был начеку, чтобы не упустить свой главный шанс, а другим глазом высматривал приличную забегаловку на пыльном пути, где дают кошерную жратву. Туз, по его мнению, был убежищем от любящих родителей, не позволявших ему играть в бейсбольной команде юниоров, а то, не дай Бог, повредит свои талантливые пальцы, и убежденных, что любой его кашель означает начало пневмонии.

Он был скрипач, который проворнее всех выхватывал револьвер и палил в очко, — любопытная комбинация, но, к сожалению, он ничего не понимал в летающих машинах. Девочка сказала нечто такое, от чего у него моментально все напряглось, кровь застыла в жилах.

«Я потрогала его волосы! Кто-то снял с него скальп!»

Он отошел от Дайны и Лорел (мужчина в потертом спортивном плащике смотрел в иллюминатор по правому борту, другой, в джерси без воротничка, пошел за остальными вперед, в глазах его была ярость) и направился туда, откуда пришла Дайна.

«Кто-то снял с него скальп!» — сказала она, и где-то тут близко. Альберт вскоре увидел то, о чем она кричала.

— Полагаю, сэр, что шляпа пилота, которую я увидел на одном из кресел в первом классе, принадлежит вам, — сказал англичанин.

Брайан стоял перед запертой дверью, опустив голову, быстро соображая. Когда британец заговорил с ним, он вздрогнул и резко обернулся.

— Прошу прощения за неожиданное вторжение, спокойно сказал англичанин. — Меня зовут Ник Хопвелл. — Он протянул руку.

Брайан пожал. В этот момент ему опять показалось, что все это сон, порожденный кошмарный рейсом из Токио и смертью Анны.

Разум говорил, что он ошибается, какая-то его часть знала, что визг слепой девочки никакого отношения к опустевшему салону первого класса не имеет. Все остальное было сплошным идиотизмом. От самой мысли об этом идиотизме становилось тошно, прямо в жар бросало. К тому же не было времени для раздумий, совершенно не было, и от этого тоже было какое-то облегчение.

— Брайан Энгл, — сказал он. — Рад познакомиться, хотя ситуация…

Он пожал плечами в растерянности. А какая была ситуация? Не смог найти подходящего прилагательного, эпитета.

— Несколько зловещая, верно? — подсказал Хопвелл. — Лучше пока о кошмарах не думать, я полагаю. Экипаж не отвечает?

— Нет! — Брайан в сердцах ударил кулаком в дверь.

— Спокойнее, — невозмутимо сказал Хопвелл. — Так это ваша там шляпа, мистер Энгл? Бы не представляете себе, с каким облегчением и удовлетворением я хотел бы назвать вас капитаном Энглом.

Брайан невольно широко улыбнулся.

— Да, я капитан Энгл, — ответил он. — Но в нынешних обстоятельствах можете называть меня просто Брайан.

Ник Хопвелл взял левую руку Брайана и от души поцеловал ее.

— Мне кажется, я вас буду лучше называть Спасителем, — сказал он. — Вы не станете уж очень возражать?

Откинув голову назад, Брайан расхохотался. Ник тоже. Оба стояли перед запертой дверью в опустевшем самолете и хохотали. Пока мужчина в красной рубашке и другой — в джерси подходили к ним. Оба посмотрели на них с опаской, как на сумасшедших.

Альберт Косснер некоторое время в раздумье держал в руке волосы. Черные волосы блестели под верхним освещением. Мощная грива. Его не удивила та, что девчонка так перепугалась. Альберт и сам бы перепугался на ее месте.

Он кинул парик обратно на сиденье, бросил взгляд на сумочку, лежавшую на соседнем кресле и внимательнее присмотрелся к тому, что находилось рядом с сумочкой. Там лежало простенькое золотое обручальное кольцо. Он взял его, осмотрел и положил ка место. Затем медленно направился в хвостовую часть самолета. Буквально через минуту его удивление вытеснило всякие мысли о том, кто ведет самолет и как они могли бы приземлиться с автопилотом.

Верно, что пассажиры рейса № 29 исчезли, но они оставили целые сокровища, клад! Альберт обнаруживал драгоценности почти на каждом сиденье: перстни с бриллиантами, изумрудами и рубинами, кое-где просто золотые кольца. Там были серьги, чаще всего по пятерке долларов с четвертью, но некоторые, на взгляд Альберта, казались очень даже дорогими. У мамы были некоторые драгоценности, но тут попадались такие, что по сравнению с ними ее казались сущим барахлом. Браслеты, перстни с печатками, колье, запонки. И часы, часы, часы. От «таймекса» до «роллекса». Наверно, сотни две часов лежали на креслах, в проходах и между кресел. Они сверкали под лампами.

Обнаружилось по меньшей мере штук шестьдесят очков. С тонкой оправой, с роговой, с золотой, разукрашенные драгоценностями, с оправой из рога носорога, поляроиды.

Всевозможные пряжки от ремней и застежки, булавки, заколки и кучки монет. Банкнот не было, но одной мелочи долларов на четыреста. На сиденьях лежали сумочки, бумажники, кошельки — из чистой кожи и из пластика. Карманные ножички. Валялось с дюжину портативных калькуляторов.

Находились и странные вещи. Он подобрал цилиндр телесного цвета и рассматривал его почти полминуты, пока не понял, что это приспособление — заменитель для женщин. Торопливо бросил на место. А вот золотая ложечка на тонкой цепочке. Металл сверкал повсюду — на сиденьях и на полу, в основном серебро, но кое-где попадалось и золото. Некоторые маленькие предметы он брал в руки и обнаруживал, что это — золотые коронки для зубов, а чаще всего металлические пломбы. На одном из дальних сидений он увидел два тонких металлических стержня. Долго осматривал их, пока не сообразил, что они являлись хирургическими вставками.

Обнаружил он и еще одного пассажира — молодой бородатый мужчина разлегся сразу на двух сиденьях самого последнего ряда и шумно храпел, распространяя запах винной лавки.