Шарлотта Джей - Кости мертвецов Страница 9

Стелла поднялась по ступеням своего будущего дома. Он стоял поодаль от дороги, на склоне, по которому каскадом раскинулся сад, лестница была длинная и крутая. Слева и справа от лестницы росли странные деревья с плоскими верхушками, похожие на деревья с японских рисунков, с ярко-красными цветами и длинными черными прошлогодними стручками.

Было очень жарко, и Стелла, медленно ступая в тени тонких ветвей, вдруг поняла, что устала. Яркие солнечные лучи, разливающиеся под ее ногами, слепили глаза, и она чувствовала себя совсем разбитой и полусонной. Она почти равнодушно шла к этому дому. Она поднималась все выше, и сад вокруг становился все пышнее, ухоженнее, в основном здесь были деревья с красными цветами и еще какие-то с круглыми, гладкими ветвями и гроздьями белых пахучих цветков.

Время от времени она останавливалась и смотрела вокруг, скорее для того, чтобы собраться с силами, нежели любуясь садом. Когда она поднялась выше, над зелеными шапками деревьев показались выбеленные жестяные крыши города, причал, где был пришвартован большой пароход, и прямо внизу — задний двор отеля, заваленный желтыми бутылками, сверкающими на солнце словно капли смолы среди ржавого хлама, обломков железа, деталей разбитых машин и проволоки.

Когда Стелла подошла к двери, все это исчезло, и ее глазам открылся вид на все побережье, до самого горизонта, где различались смутные очертания островов и полуостровов. Легкий ветерок, игравший в листве, осушил выступивший пот. Она преодолела лестницу и заглянула в открытую дверь. На голом полу плясали перистые тени ветвей. В конце коридора появился черно-белый пятнистый кот и, распушив хвост, направился к ней.

Сначала она открыла дверь справа, но комната была занята. На кровати и креслах было разбросано грязное белье. Кровать была не заправлена, а на столе стояли пепельницы с окурками, бутылка джина и два пустых стакана. Она толкнула дверь напротив. Комната пустовала. Она была маленькая и светлая, в ней стояла кровать, покрытая выцветшим голубым хлопчатобумажным пледом, один угол отгораживала занавеска с цветами. Комод, резной деревянный журнальный столик и плетеная тростниковая циновка. Здесь не было окон, но верхняя часть стены веранды откидывалась наподобие фрамуги и удерживалась длинным деревянным колышком. Над проемом была прибита грубая сетка.

Стелла, совершенно опустошенная и обессиленная, подошла к кровати. Из-под матраса выскочил громадный таракан и побежал через комнату. Она легла на кровать; казалось, от усталости она разваливается на части. В углу на потолке застыла маленькая серая ящерица. Стелла уснула, радуясь, что хотя бы эта тварь немного скрашивает ее беспросветное одиночество.

III

Стелла проснулась от звука шаркающих шагов и голосов на веранде. Она не осознавала, где находится, и какое-то время не могла понять, что творится. В комнате, где она лежала, пылало розовое зарево. Серая ящерица на потолке тоже порозовела, будто отблеск лучей. Три папуаса вносили на веранду ее багаж. Она поднялась, оправила платье и вышла им навстречу. Маленький смуглый человек со шляпной картонкой в руках что-то сказал ей на незнакомом языке.

В саду на деревьях полыхали факелы цветов, на теле папуаса, словно отблески костра, сияли красноватые блики. Небо угнетало яркостью красок. Стелле захотелось спрятаться в доме от пугающего ее сада. Она была так подавлена увиденным, что позабыла про свое одиночество.

Она указала на свою комнату, и трое парней внесли багаж, потом по одному спустились с лестницы на дорогу, шлепая по ступеням желтыми пятками. Их тела раскачивались из стороны в сторону, красноватые зайчики перепрыгивали с плеча на плечо. Слуга, заговоривший с ней, ушел последним, и, когда они дошли до окраины сада, он протянул тонкую, темную, словно змея, руку и сорвал цветок. Стелла смотрела им вслед, и в душе ее зашевелилась смутная тревога, но, чувствуя, что она несет с собой новый приступ душевной тоски, она повернулась к саду спиной и вошла в дом.

Дверь напротив распахнулась, и на пороге появилась молодая женщина, она подняла руки, потянулась и зевнула. Женщина была высокая, темнокожая, лет двадцати девяти. На ней был черный халат, расшитый алыми драконами. Один рукав был разорван, на плечи спадали густые не расчесанные волосы. Вид у нее был довольно неряшливый, но, может быть, такое впечатление создавалось при взгляде на комнату за ее спиной, где все так же оставалась не заправленной кровать, на столе стояли немытые стаканы и пепельницы с окурками, а со спинок кресел свисало заношенное белье. Но при взгляде на ее лицо Стелла тотчас же почувствовала, что в ней нет ничего от неряшливого и убогого духа комнаты и что ее грязные парчовые шлепанцы и потертое великолепие алых чудищ не были признаком испорченной натуры. Стелле она показалась красивой. На лице ее читалось спокойное достоинство. В продолговатых, с тяжелыми ресницами глазах, казалось, навеки поселилась безмятежная нежность.

— Вы только что приехали? — спросила женщина ровным глубоким голосом.

Стелла кивнула.

Женщина сверкнула глазами и сказала:

— Значит, они послали вас сюда. Вы должны были поселиться в доме номер шестнадцать.

— Да, — подтвердила Стелла. — Но кто-то занял мою комнату.

— Здесь не то что там. — Она отвернулась и открыла дверь пошире, чтобы взглянуть на электрический чайник на полу. — Здесь крысы, это место так и кишит ими. Все разваливается. Им следовало бы залатать домик, прежде чем селить нас сюда. Может, он и годится для какого-нибудь чокнутого антропа. Их здесь множество, селятся где попало. Да, с жильем здесь туго. Нам еще повезло, что мы не оказались в палатке.

— Чокнутого антропа? — переспросила Стелла. Она выжидающе смотрела на женщину.

— Входите, я заварю чай. — Она прошла в комнату, и Стелла, тронутая ее добрым взглядом, последовала за ней. — Парень, который раньше был здесь хозяином, — она убрала одежду с кресел и бросила ее на кровать, — Дэвид Уорвик. Я ничего о нем не слышала, но меня он и не интересует.

С полки за занавеской она сняла две чашки, бутылку молока, чайник и коробку с печеньем и расставила все это среди пепельниц, стаканов и бутылки джина.

— Он покончил с собой, — сказала она, глядя на закипающий чайник.

Стелла тоже взглянула на чайник и ничего не ответила. Впервые с тех пор, как покинула Австралию, она чувствовала себя спокойно. Она забыла о пестром, как попугай, небе и о руке, потянувшейся сорвать цветок. Ощущение враждебности оставило ее, и она почувствовала себя дома.

— Почему? — тихо спросила она.