Константин Балин - Волчье Логово Страница 9

   - Так значит, мне опасаться больше нечего? - ухмыльнулся, наслушавшийся местных сказок Дарэен.

   - Мистер Брайс, по-моему, вы меня недослушали, что бы делать поспешных заявлений. И так, на чем я остановился? А, церковь. Шли годы, вокруг построенной церкви сформировалось небольшое поселение, которое через несколько десятков лет превратилось в город. Название городу придумали его жители и назвали в честь преподобного Ллойда-Фрэнсиса  Слоуна – одного из настоятелей единственной церкви в городе. Как и само место, где стояла церковь, преподобный Слоун был необычным человеком: молва о его даре исцеления распространилась далеко за пределы города. Толпы больных и нищий мигом наполнили здешние улицы в ожидании чуда господнего, чьим проводником стал преподобный. Но недолго слава чудесного города озаряла вершины церковных башен.  Преподобные отцы окрестных городов, чья паства уменьшалась на глазах из-за Фрэнсиса Слоуна, в порыве присущей им тогда алчности решили обманом вернуть своих овец в стадо, вместе с их пожертвованиями. Сговорившись за спиной у Господа, они обвинили отца Слоуна в сделке с Дьяволом и с помощью лже-улик, подброшенными недоброжелателями, заключили его под стражу. В конце концов Ллойд-Фрэнсис Слоун был сожжен на костре теме же людьми, которые его до этого и боготворили, тем самым став последним человеком штата. Казненный в августе 1892-го этот человек исчез не только из летописи города, но и из глупых сердец доверчивых горожан.

   - Сума сойти, - ужаснулся, облокотившись на перила Дарэн, - неужели, когда по всей стране промышленная революция шагала семимильными шагами, у вас в это время охотились на ведьм?

   - А с чем черт не шутит? ухмыльнулся Клайв.

   - Но я так понимаю это еще не конец истории?

   - О, представьте себе лица этих божиих коров, отправивших Фрэнсиса на тот свет, когда вдруг оказалось, что без вины виноватый Слоун, действительно был одним из могущественных чернокнижников своего времени: тому свидетельством была, случайным образом, найденная потайная комната под церковью. Чего там только тогда не нашли…Скрытая за гобеленом в стене дверь таила за собой мрачное полное всяких богомерзких вещей место: запрещенные книги; колдовские клинки и кадила; странные, рассыпанные по полу порошки и пентаграммы на стенах – все это, самая малость, найденного тогда в тайной комнате Слоуна. Но еще, более страшное открытие для себя  местные жители сделали в канун смерти еретика.

   Тогда, год назад, когда языки пламени святого костра лизали Фрэнсису пятки, а его дрожащие легкие наполнялись едким дымом, он сказал следующее: «Проклинаю вас, ваших детей и их детей до конца дней! Именем Того, кого нельзя называть я призываю гнев Неименуемого на этот город. Пусть проснется дитя Ашмога и заберет за каждую каплю моей пролитой сегодня крови по семь жизней взамен; и да не пересытится его чрево!»

 Такими были его последние слова, - сказал Донаван и умолк; в его засмоленной трубке еще тлел табак, но он как будто этого не замечал, безжизненно-затуманенным взглядом уставившись в пол.

   - Спасибо за краткую историю вашего города, - сказал Дарэн и, видя, что его собеседник ни как не отреагировал на его слова,  просто развернулся и продолжил путь.

 Спустившись по Цветочной улице мимо пустых домов и брошенных у тротуаров автомобилей, он, пройдя около трех кварталов вниз, повернул на ничем не отличающуюся от пройденной, улицу Баклер. На растущих вдоль улицы вязов все еще виднелись сверкающие в лучах  солнца последние капли утренней росы; застывшие на матовой поверхности листьев, капли старались согреется теплом последних дней уходящего лета. Проходящий рядом Дарэн, невольно и сам подумал о недостатке тепла: забывший свою ветровку в номере, он теперь был вынужден содрогаться от каждого легкого порыва ветра, который ожидал его за каждым пройденным переулком. Воздух был еще достаточно влажным, чтобы прогреется полностью, из-за чего Дарен решил перейти с закрытой густой тенью деревьев тротуара на залитую солнцем пустую дорогу. Так, пройдя совсем один, не встретив на своем пути не единого прохожего, Дарен, оставил позади провалившуюся во внутрь крышу городского клуба и рыжие опоры водонапорной башни, которая находилась пересечении с улицей Вермонт. Очутившись на одной из аллей выросшего перед глазами парка, Дарэн, не спеша, шагая под зелеными кронами высоких тополей и могучих платанов, спинным мозгом почувствовал, что за ним следят. Дважды ему пришлось обернуться, но ничего кроме не постриженных зеленных газонов и одиноких улиц он не видел. На третий раз ему повезло, но замеченная им, быстро передвигавшаяся человеческая фигура, за считанные секунды скрылась за несколькими припаркованными у обочины автомобилями.

   - Эй, ты! Я тебя видел! крикнул Дарэн. – Что за игры!? Выходи же!

 Но таинственный незнакомец все упорно не хотел показываться.

   - Чертов город, - сказал себе Дарэн и двинулся дальше.

 Оставив за спиной парк, он прошел еще десятки улиц и миновал сотни домов, однако, никаких признаков сервиса технического обслуживания так и не нашел. Случайно свернув в небольшой переулок, представлявший собой живую изгородь из дикого плюща, Дарен пройдя десяток метров, увидел, как из-за прохода, где кончался переулок, на него смотрела часть гротэксной колокольни, разрезавшая своей остроконечной крышей безоблачное небо. Это была лишь малая часть того, что Клайв Донаван называл церковью, но на представший Дарэну вид оказалась средних размеров собором. Его высота составляла тридцать шесть метров, а самая широкая часть фундамента пятнадцать метров. Подойдя ближе, Дарэн остановился: он вдруг вспомнил басни мистера Донавана насчет гиблых мест, в первую тройку которых входила и старая церковь. Но не страх перед невежественным суеверием заставил его застыть на месте, а скорее внутреннее предчувствие: уж слишком зловеще со стороны выглядело титаническое строение.  Затмевая своими габаритами рассыпанные у подножья одно- двухэтажные строения,  церковь казалась действительно огромной. Продолжив движение Дарэн начал чувствовать, как в нем просыпается писатель. Разыгравшее воображение готический памятник давних времен манил увлеченного Дарэна. Он уже слышал, как в голове чеканятся первые буквы нового рассказа, строчки которых пропитаны ярким  вдохновением, которое вызвано в нем сюрреалистическим образом собора. Не сумеем противостоять силе творческого любопытсва, Дарэн, пребывающий в плену своих мыслей, сам того не замечая перешел небольшую каменную площадь перед собором и уже стоял под стреловидной аркой главного входа. Дубовая двустворчатая дверь, украшенная диковиной резьбой, оказалась незапертой. Дарэн вошел внутрь.