Кит Ди Кандидо - Обитель зла: Апокалипсис Страница 9

Так что он, наверное, решил, что и останавливаться здесь ему не надо.

Но и грузовик не собирался тормозить.

Человек в сером костюме — тоже.

Пока не заметил грузовик.

— О, Господи!

После этого все произошло очень быстро. Энджела не видела ничего, кроме спинки сиденья прямо перед собой. Зато она слышала множество звуков.

Девочка услышала визг тормозов.

Потом она услышала звук, как будто молотком стучат по стене.

Потом — звук рвущейся бумаги.

Потом — резкие, пронзительные крики.

Ей казалось, будто она съезжала с американских горок. Ее бросало по всей большой черной машине.

Но что бы ни происходило, Энджела крепко прижимала к себе коробку для завтраков с Человеком-пауком.

И когда девочка услышала скребущий звук, как будто ногтями царапали по стеклу, только гораздо, гораздо громче, то она подумала, что вряд ли увидится еще когда-нибудь с папой.

Глава 6

Ллойда Джефферсона («Л. Джея») Уэйна арестовывали столько раз, что в общем-то он мог сам надевать себе наручники.

Это было почти еженедельным ритуалом. Его задерживали либо за то, что он вляпался в какую-то историю, либо за то, что кто-нибудь другой вляпался в историю, а полиции Ракун-сити надо было выполнить план по задержаниям, вот они и лезли из кожи вон, чтобы пришить Л. Джею какое-нибудь обвинение, за которое можно завести на него дело.

Л. Джей, не будь дураком, обычно не сопротивлялся. И все шло нормально.

Он знал, что все его нарушения тянут на краткосрочные отсидки. Так ему больше нравилось. Да, копы хватали его постоянно, но длительных сроков у него не было. Черт, только однажды он загремел в кутузку, да и то всего на шесть месяцев.

Его задерживали за баловство с травкой, за несколько мелких нарушений — и его черная задница вскоре снова была дома.

В карманах у него всегда водилась кое-какая мелочишка, у него была крыша над головой, и он был сам себе хозяин. Черт, он знал, что за времена сейчас. Он продавал наркотики белым, дела у которых шли не так хорошо, как у Л. Джея, — они теряли работу и все такое, покупали на свое выходное пособие героин, потому что жизнь была такой дерьмовой.

Но сегодня, сегодня был не такой день, когда можно париться в клетке у полицейских, ну уж нет.

Сегодня наклевывалось нечто серьезное, и Л. Джей меньше всего хотел быть в этом месте.

Весь день происходило нечто странное. Люди бродили вокруг, как будто в идиотском фильме о монстрах-пришельцах, которые, не говоря ни слова, только кусают других людей.

Сначала Л. Джей подумал, что это какие-то сумасшедшие, но потом увидел Дуэйна.

Дуэйн был панком и считал себя самым крутым Нигером в квартале, потому что сидел в тюрьме для несовершеннолетних преступников. По крайней мере, он так говорил. Л. Джей никогда не покупался на эту чушь, но он не мешал Дуэйну болтать, покуда он платил за товар наличными.

Сегодня, однако, Дуэйн подковылял к Л. Джею во время игры в три листика. В кармане у Л. Джея было пустовато, и был конец месяца, а это значило, что «Джуниор банк» будет болтаться вокруг и проверять, все ли расплатились за поставки этого месяца. Л. Джей задолжал банку два куска, потому что «Кольты» проиграли этим проклятым «Святым», и он решил поиметь немножко денег с туристов. Он установил картонную коробку на углу Хилл и Полк-авеню, вынул свою счастливую колоду карт, которую стянул с газетного лотка на автобусной остановке, вытянул три карты и начал тасовать колоду.

И что же вышло? Л. Джей только успел наколоть на бешеные бабки двух белых лохов, включая одного придурка, который хвастался, что знает «все эти штучки-дрючки», и тут подошел Дуэйн, весь такой тихий, укусил Гомера и его жену и сбил картонную коробку, которую Л. Джей использовал для своей игры.

Что поразило Л. Джея больше всего, так это глаза Дуэйна. Стаза у того были мертвые. И он был жутко бледный — кожа скорее серая, чем коричневая.

Потом Дуэйн поплелся дальше, а белые с воплями разбежались — вместе со своими деньгами — и Л. Джей остался один среди всего этого бардака.

Л. Джей увидел такое еще не раз в течение часа, пока не оказалось, что один из лопухов, привлеченных к игре, был копом.

Самое обидное, что Л. Джей собирался на нем закончить игру. Ему все еще не хватало денег, чтобы расплатиться, но банк мог поцеловать Л. Джея в черную задницу — или любое другое место на выбор, — но единственное место, где он хотел бы сейчас оказаться, — это в своей каморке, со своими «Узи», сделанными на заказ, и с крепким замком на двери.

Вместо этого белый детектив задержал его за мелкое нарушение, когда по всему городу бродили зомби и еще черт знает кто.

Какой бы сумасшедшей ни казалась атмосфера на улицах, это было ничто по сравнению с тем, что творилось в полицейском управлении. Двоюродный брат Л. Джея рассказывал о том, какой дурдом бывает в полицейских участках в Нью-Йорке, но в Ракун-сити такого еще не случалось.

До сегодняшнего дня.

Копы носились по всему зданию, орали друг на друга, кричали в телефонную трубку. Л. Джей не мог разобрать ни слова во всем этом крике — это была просто плотная стена шума.

— Брось, — сказал Л. Джей детективу, который втащил его в участок. — Думаешь, сейчас кому-то здесь есть дело до моей тощей черной задницы? Оглянись!

Детектив в ответ сказал то же самое, что он повторял с того самого момента, когда закончил зачитывать Л. Джею его права там, на Полк-авеню:

— Заткнись.

Когда они добрались до стола сержанта Куинна, детектив сказал:

— Задержи его по статье три-четырнадцать.

— Вы все, должно быть, не в своем уме! Посмотрите на меня — я бизнесмен!

Л. Джей огляделся. Он увидел двоих в форме — молодого белого полицейского по имени Духэмел и его партнера, здорового чернокожего по имени Купер — они втаскивали внутрь детину, который казался белее снега.

У него были такие же мертвые глаза, как и у Дуэйна.

— О, гляньте-ка, да это же мерзавец Герман Манстер. Похоже, у тебя проблемы, парень.

Духэмелу и Куперу пришлось потрудиться, чтобы смирить старину Германа. Духэмел крикнул сержанту:

— Помогите, скорее! Этот парень безумный!

Куинн обошел стол с другой стороны и повел Л. Джея к скамье для задержанных.

— Боже!

Л. Джей обернулся — это был Купер, он держался за руку, и лицо его было искажено гримасой невыносимой боли.

— Он укусил меня! — кричал Купер. — Этот сукин сын укусил меня!

Духэмел, как типичный белый придурочный полисмен, начал избивать Германа своей дубинкой. Эти чертовы полицейские всегда хватались за свои чертовы дубинки, когда что-то шло не так, как им хотелось.