Наталия Земская - Анти-Авелин Страница 9

Всю ночь в своем шатре Калигула принимал подношения и вина от знатных горожан, а, когда насытился дарами, повелел подобрать ему самых красивых девственниц для вечернего представления. Пообещав при этом, что хорошо заплатит тем, кто приведет красавиц для отбора, который он будет проводить лично.

На следующий день гордые родители привели к нему самых красивых дочерей города. Калигула лично отобрал пять из них, называя девушек именами прекрасных богинь Олимпа: Юноной, Церерой, Вестой, Дианой и Венерой. За один день придворные портные сшили девушкам туники из тончайших тканей, им дали в руки символы этих богинь, а волосы украсили самыми красивыми цветами, растущими на холме.

Калигула приказал втащить на площадку для актеров большой плоский камень и украсить его цветами. Никто из горожан не знал, зачем он это сделал.

Этому не придали особого значения, взоры всех собравшихся были обращены на прекрасных представительниц города, которых поставили на деревянные пьедесталы вокруг площадки.

Представление началось на закате. Придворные актеры в масках разыгрывали сценки из жизни богинь, стоявших на пьедесталах. Стражники разносили неразбавленное вино, угрожая расправой тем, кто отказывался его пить.

Горели факелы, играла музыка, смеялись люди, разогретые креплеными напитками. В какой-то момент актеры в масках начали выкрикивать непристойности в адрес девушек-богинь, задирая свои туники и оголяя причинные места. Поначалу все смеялись, но действо опустилось до такого бесстыдства, что женщины стали отворачиваться от актеров, а мужчины густо краснеть.

Бедные девушки не знали, куда себя деть, переминаясь на площадках пьедесталов. Одна из них оступилась и полетела в толпу людей в масках, ее подхватили на руки и понесли на камень. Положив бедняжку на спину, люди в масках, стоявшие по бокам, схватили ее за руки и за ноги, а один из них, вскочив на камень, сдернул с девушки тунику и начал ее насиловать на глазах у всей публики.

Женщины закричали, мужчины вскочили со своих мест. Смельчакам, рвущимся на помощь девушке, стража вспорола животы, и толпа отхлынула назад. Остальные девушки попытались спастись бегством, но их также подхватили на руки и отнесли к камню. Содрав с них туники, прислонив юных красавиц спинами и животами к бокам камня, их подвергли той же участи, что и первую.

Калигула исступленно кричал, расплескивая кровавое вино из кубка на свою одежду:

– Все пьют вино! Все пьют вино за самое лучшее представление в этом городе!

Его свита визжала, ломаясь в неистовом танце. Люди в масках сменяли друг друга у тел несчастных, которые сначала звали на помощь, а потом затихли, истекая кровью. Матери девушек рвали на себе волосы и безуспешно молили о пощаде, их отцы остолбенели от горя.

Когда люди в масках стали обессилено валиться на каменный пол площадки, оставляя растерзанные тела девушек, Калигула, высоко подняв над головой кубок, крикнул:

– Ну что? По заслугам получили «свое» эти развратные богини?

– Получили! – вразнобой откликнулись актеры.

Император окинул мутным взглядом горожан:

– Разве я должен кому-то заплатить за это великолепное представление? Похоже, что вы должны мне за это неповторимое зрелище.

В ответ никто не проронил ни звука.

Император ухмыльнулся и, довольный собой, удалился из амфитеатра. За ним потянулась его свита, затем актеры, и замкнули это шествие стражники.

Оскорбленные произошедшим, горожане еще долго сидели на ступенях амфитеатра. Те девушки, которые выжили после этой оргии, тронулись умом. Их родители за один вечер превратились в седых стариков.

Обагренный кровью камень попытались скинуть к подножью холма. Те, кто был в ту ночь в амфитеатре, прокляли это место и поклялись больше никогда не возвращаться сюда.

Рассказывая эту историю, отец плакал, прижимая к себе Авелин. И она понимала, что в этом рассказе заключен весь страх отца за судьбу своей дочери. Она гладила его по руке и успокаивала, как могла.

Всю ночь она не спала, и с первыми лучами рассвета отпросилась у матери на службу в Сен-Жан.

Минуя собор, Авелин коротким путем побежала к амфитеатру. Спотыкаясь о корни, ломая сучья кустов, она продиралась сквозь заросли в поисках камня, на котором замучили девушек. И нашла его. Он лежал, надтреснутый пополам, в гуще зарослей, неподалеку от площадки для актеров, похожий на ложе. Это был, без сомнения, он.

Хватаясь за ветки, Авелин забралась на камень и, сев на корточки, опустила на него руки. В следующее мгновение ей показалось, что она слышит стоны и мольбу о помощи. Горло заболело от подкатившегося к нему кома. Дыхание перехватило от безудержного рыдания, и Авелин повалилась животом на камень. Она плакала, обняв камень, и обещала помочь звавшим на помощь голосам. В то утро она точно решила для себя, что главное предназначение всей ее жизни будет заключаться в защите невинных – это станет смыслом всей ее жизни. А как она это сделает – будет понятно потом.

Обессиленная от рыданий и ночной бессонницы, девушка уснула. Когда она проснулась, солнце уже стояло высоко. Нестерпимо болел живот, и ломило поясницу. Превозмогая боль, Авелин встала на камень, и почувствовала влагу между ног. Подняв юбку, увидела кровь.

По улицам она шла, как в забытьи. Заметив на пороге родного дома матушку, обеспокоенную ее долгим отсутствием, бросилась к ней со всех ног:

– Мамочка! Я заболела страшной болезнью, я скоро умру!

Обняв мать за талию и уткнувшись ей в плечо, Авелин начала сбивчиво объяснять, что с ней произошло. Она с ужасом представляла себе реакцию матери на страшную весть, и как они с отцом, обнявшись, будут плакать над ее кроватью. Им вдвоем останется только ждать ее смерти, ведь такой недуг невозможно показать врачу.

Выслушав сбивчивую историю, Мария взяла ладонями голову Авелин и отняла от своего плеча.

Когда девушка открыла глаза, она с удивлением обнаружила улыбку на лице матери:

– Это не болезнь, моя девочка. Это моя ошибка. Ты слишком мало общаешься со своими сверстницами. А я, как и многие родители, не заметила, как ты выросла. Сейчас я тебе все объясню.

Три дня Авелин пролежала в постели с сильным жаром. По ночам ей снились кошмары: люди в масках, факелы, крики женщин и леденящий хохот обезумевшего Калигулы. Утром четвертого дня она почувствовала облегчение и вышла из спальни.

На кухне она застала отца. Они обнялись с ним, как после долгой разлуки. Он поцеловал ее в макушку и ушел по своим делам.

– Как ты? – спросила с улыбкой мать.