Джим Батчер - Холодные деньки Страница 92

Полагаю, если вы посмотрите на это таким образом, вполне можно и украсить свои могилу огромной статуей или гигантским храмом. По крайней мере, это даст людям повод для разговора. Хотя, следуя этой логике, на моей собственной могиле должны были построить американские горки, или, может быть аттракцион-центрифугу, когда я умер. Тогда, даже после переезда моих близких, люди могли продолжать веселиться в течение многих лет.

Конечно, мне потребовался бы участок чуть больше.

Моя могила была еще открыта, шестифутовая яма в земле. Старый враг купил ее для меня, в качестве прелюдии к моему убийству. Правда все сложилось не так, как она ожидала. Но, несомненно, какой-бы механизм она ни использовала для бронирования могилы и сохранения ее незакрытой (что незаконно), было очевидно – он все еще действует, потому что, добравшись туда, я нашел ее такой же зияющей и угрожающей, как это было всегда. Холод прокатился по моему позвоночнику, когда я прочитал свое надгробие.

Это была прелестная вещица, белый мрамор с золотой инкрустацией букв и золотой пентаграммой:

ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ ГАРРИ ДРЕЗДЕН.

ОН УМЕР ЗА ПРАВОЕ ДЕЛО.

- Ну да, однажды, - пробормотал я. - Но вероятно, мне придётся сделать это дважды, чтобы засчитали по двум попыткам из трёх.

Я огляделся по сторонам. Приметил несколько груп, у которых должно быть, был экскурсионный тур в честь Хеллоуина и стайку ребят, облаченных в дорогую черную одежду и мрачную косметику, пытающихся выглядеть умудренными жизнью. Несколько пожилых людей с живыми цветами в руках были единственными, кто пришел на кладбище по делу.

Я глубокомысленно навис над своей могилой, ожидая момента, когда никто не будет смотреть в мою сторону. А затем спрыгнул вниз. Мои ноги с плеском погрузились в шестидюймовую толщу грязи, прикрытую дюймовым слоем воды - коварство прошедшего дождика.

Я немного присел, чтобы исключить возможность моего обнаружения и открыл сумку.

Мои руки так тряслись, что открыть сумку с первого раза не получилось. Тряслись не от холода. Тряслись даже не из-за того, что я стою на дне собственной могилы - черт, когда я был призраком, она была для меня самым уютным местом в мире, и это ощущение сохранилось до сих пор. Но я все еще не хочу умирать, не поймите меня превратно.

Было страшно даже представить себе, что стало бы со всеми теми людьми, о которых я заботился, если бы я умер в ближайшие несколько минут. Если я был прав, то следующая беседа может дать мне всё, что мне нужно. Ну а если не был… что ж, наверно, я мог бы надеяться что умру быстро. Но у меня было плохое предчувствие, что волшебникам, которые имеют свойство до такой степени злить других людей, ничего столь приятного и мягкого ждать не стоит.

На приготовления не понадобилось много времени. Земли и воды вокруг было полно, с ними не было проблем. Мне оставалось надеяться, что того небольшого количества воздуха, что у меня было, будет достаточно для призыва. С огнем могли бы возникнуть сложности, если бы я не подумал всё заранее. Но мне нужно было задействовать еще одну первичную силу - ту, что могла призвать именно того существо, которое было у меня на уме:

Смерть.

И если создания заклинания из своей собственной могилы прямо на грёбаный Хэллоуин будет для этого не достаточно, то я, чёрт побери, не знаю, что ещё нужно.

Я встал на одну ногу и, при помощи взмаха руки и одного слова, заморозил большую часть воды в могиле. Потом опустил свободную ногу на лёд и вытащил другую из той части воды, которую оставил жидкой. Затем я заморозил и её тоже. Лёд не доставлял мне проблем… или, вернее, мои ноги немного скользили, но моё тело, казалось, привыкло к этому так же естественно, как приспособилось бы к перекатыванию мелких камней под ногами на гравийной дороге. Переживу.

Как только вода застыла, я достал остальной свой реквизит. Бутылку растительного масла, нож и спички.

Я взял нож и сделал небольшой надрез на левой руке, на мясистом участке между большим и указательным пальцами - поверх рубца, оставшегося от призыва королевы Фэйре незадолго до этого. Из него хлынула кровь, а я тем временем поднял руку и срезал тем же ножом клок своих волос. Я взял волосы и использовал свою свежепролитую кровь в качестве клея, чтобы они не рассыпались, затем бросил их на поверхность льда. Еще немного смерти, просто на всякий случай. Потом я налил масло вокруг волос с кровью и быстро поджёг его спичками.

Огонь и вода шипели и плевались, ветер завывал над моей могилой. Я положил руки на ее края, закрыл глаза и произнес слова призыва, наполняя их своей волей.

- Старая карга, предвестница! - начал я, продолжая сильнее и громче, - Вечная тень! Темный сон! Та, чей голод ненасытен, железнозубая, с незнающими пощады челюстями! - Я влил еще ветра и воли в свои слова. Они обретали силу и вес в моей могиле и вырывались из нее сплошным потоком.

- Я, Гарри Дрезден, Зимний Рыцарь, и я должен поговорить с вами! Атропос! Скульд! Мать Зимы, я призываю Тебя!

Я выпустил сдерживаемую силу в свой голос, и когда он прозвучал, я мог слышать, что птицы, покинули свои укрытия по всему кладбищу. Также раздались крики и возгласы удивления туристов или готов, или и тех и других. Я стиснул зубы и понадеялся, что они не обнаружат меня. Быть убитым Матерью Зимой не то же самое, как быть убитым Титанией. Возможно, это было бы чудовищным и грязным, – даже не битвой, а, по меньшей мере, бойней.

Если Мать Зима появится и захочет убить меня, я, наверное, просто рассыплюсь прахом или что-то вроде. Мать Зима была для Мэб тем же, чем Мэб была для Мейв – сила на порядок высшая, чем Зимняя Королева. Я встречался с ней однажды, и она буквально связала один из самых мощных магических артефактов, который я когда-либо видел, за время нашей беседы.

Эхо моего призыва несколько раз пронеслось по кладбищу над моей головой, а затем…

А затем….

А затем - ничего.

Я сидел там мгновение, ожидая, пока горящее масло шипело и плевалось на льду. Стекающая струйка масла сбежала к моей крови и волосам, и спустя минуту за ней последовал язык пламени. Для меня это было удачным. В любом случае, мне не хотелось бы оставлять после себя такие свеженькие мишени, разбросанные там, где их мог украсть кто угодно.

Я ждал, пока огонь не прогорел полностью, и на мою могилу снова опустилась тишина, но ничего не произошло. Черт возьми. Я не собирался выяснять, чего же на самом деле ждать от сегодняшней ночи, тщательно просеивая факты и пытаясь сопоставить их друг с другом. Не за то время, что у меня оставалось. Моим единственным реальным шансом было добраться до тех, кто уже знает, и заставить их говорить. Правда, стремление поговорить с Матерью Зимой, наверное, сравнимо с робкой попыткой вызова Люцифера, или, может быть, самой Смерти (если такое когда-либо случалось, в чем никто не может быть до конца уверен), но когда вам нужна информация от свидетелей и экспертов, единственный способ получить ее – поговорить с ними.