Антон Фарб - Глиф Страница 94

— Нет. — Голос у Белкина был траурный. — Это глиф. Они рисуют живой глиф… Вот теперь нам точно хана, — резюмировал он и уселся прямо на пол, прислонившись голой спиной к кирпичной стене. — Все, — он тихо всхлипнул. — Конец Игры…

Радомский фыркнул, сплюнул сквозь зубы и склонился над скуксившимся Белкиным.

— Слушай, ты, сопляк… — начал было Радомский и осекся.

Глифы на теле Белкина, слабо фосфоресцируя в темноте, задвигались.

11

Штурмовая группа (а в том, что это была штурмовая группа, а не банальная банда мародеров, сомневаться не приходилось: слишком уж слаженно они действовали) состояла из пяти человек. Поправка: трех человек и двух тварей. Люди были вооружены, а твари — в намордниках и на поводках. Одна из тварей (точнее, один из… как их там назвал Радомский? зомби-волколаков, вот…) перемещался исключительно на четвереньках, взбрыкивая на лестнице, а вторая (некогда самка человека) то и дело поднималась на ноги, обнюхивая, как собака, перила. С металлического намордника свисали клочья паутины и струйка густой слюны.

— Наверх, — шепотом скомандовал Вязгин.

Ника мотнула головой.

— Там тупик. Направо. Ко второй лестнице. Я тут уже была…

И была не так давно, если вдуматься. Всего пару недель назад, на выставке Чаплыгина. С «Кэноном» наперевес, она сидела именно тут, на площадке между вторым и третьим этажами, ловя удачный ракурс. Место было удачное: виден и коридор второго этажа, и холл первого… Правда, теперь картинка несколько изменилась. Тыльная стена, где висели полотна Чаплыгина, была наполовину разрушена, и из прорех тянуло холодом. Штукатурка осыпалась, обнажив бетонные плиты. И повсюду, изо всех щелей пёрла странная серая пена. Пол вестибюля она застилала толстым мягким ковром.

Сейчас по вестибюлю деловито рассыпались трое штурмовиков, отстегнув тварей с поводков и заняв боевые позиции. Штурмовики были такими же разномастными, как и оружие: пузатый и бородатый дядька в натовском камуфляже (типичный страйкболист) держал помповое ружье, бритоголовый, худющий и кадыкастый типчик (скинхед-недоросток) сжимал короткий автомат, а у третьего, молоденького и даже на вид перепуганного милиционера, в трясущихся руках плясал пистолет. Но работали они грамотно — контролировали вход (двери, и без того не запертые, они зачем-то вынесли взрывом) и обе лестницы, пока твари рыскали по вестибюлю. Самка, по всей видимости, выполняла функции ищейки, а самец прикрывал сзади, обеспечивая грубую силу.

— Хреново, — прокомментировал Вязгин.

У Ники возникло острое чувство неправильности происходящего. И причиной тому было даже не состарившееся внезапно здание библиотеки или прочая чертовщина, творившаяся в городе. Все дело было в ней.

Она, военный журналист, фотокорреспондент со стажем, прошедшая десяток локальных конфликтов и повидавшая много такого, от чего седели люди с нервами покрепче, впервые в жизни (точно впервые? — уточнила она у самой себя и сама же себе подтвердила: точно) оказалась не сторонним наблюдателем, бесстрастно фиксирующим насилие через объектив фотоаппарата, а непосредственным участником боевых действий.

И где? В родном, мать его за ногу, Житомире…

— За мной, — скомандовала Ника и, пригнувшись, пробралась мимо обвалившейся перегородки в укромный уголок рядом со стендами «История нашего края». Влад проворчал что-то одобрительное — тут позиция была еще лучше, позади стена, и противники все как на ладони.

Да, подумала Ника, уж что-что, а выбирать место для съемки я умею. Она где-то слышала или читала, что инстинкт фотографа подобен охотничьему, за исключением стремления убивать.

Но для последнего у нее был Влад.

Вязгин деловито проверил пистолет, открутил и убрал в карман глушитель и, шепнув напоследок:

— Сиди здесь, — двинулся вперед.

Не было в его движениях ни особой вкрадчивости, ни кошачьей грациозности, а было одно лишь будничное, привычное мастерство. Он был похож на автослесаря, заглядывающего под капот машины.

Романтики — ноль…

Одна рутина.

Рутина его и подвела: подчиняясь вбитому в подкорку правилу, Вязгин выбрал в качестве первых мишеней двух самых опасных противников: милиционера и скина с автоматом. Правило было верным, выбор оказался ошибочным…

Первых два выстрела прозвучали слитно, как один. Милиционер упал сразу, как подрубленный, а скин, выронив автомат, схватился за шею и закружился в пьяном пируэте, орошая серую пену неправдоподобно красной кровью. Страйкболист с дробовиком, как, по всей вероятности, и рассчитывал Вязгин, впал в кратковременный ступор, а вот твари отреагировали молниеносно, бросившись на звук выстрелов.

Вязгин успел достать (в плечо и бедро) последнего из штурмовиков, когда обе твари, гигантскими скачками преодолев лестничный пролет, бросились на него. Суку он снял влет, на чистом везении попав ей прямо между глаз; кобель сбил его с ног, Влад выронил пистолет, и тот, упав вниз, навсегда канул в серой пене. Вязгин сцепился с тварью.

Его спасло то, что с твари не сняли намордник; но и без этого волколак дрался остервенело и совсем не по-людски, стремясь разодрать лицо Влада ороговелыми ногтями и лягаясь тяжелыми берцами. Рычал он при этом что-то нечленораздельное. Вязгин умудрился обхватить тварь ногами и руками, прижав к себе (тварь ударила его металлическим намордников лицо, рассекая кожу — хлынула кровь, но Вязгин захват не ослабил), и они вдвоем покатились вниз по лестнице.

К этому времени третий, условно обозначенный Никой как «страйкболист», поднялся на ноги и передернул затвор дробовика. Ника вскочила, сжимая в руке монтировку, и тут лестница под весом Влада и твари рухнула, рассыпавшись в мелкую труху.

Откуда-то подул ледяной ветер, и под этим ветром бетонное здание библиотеки зашаталось, как карточный домик. Вторая лестница, по которой Ника собиралась броситься на помощь Владу, выкрутилась лентой Мебиуса, с потолка посыпались обломки, пол качнулся, как палуба корабля в шторм, и Ника упала, бессильно наблюдая, как страйкболист выцеливает из ружья барахтающегося в пене, посреди груды обломков, Влада (волколак сумел оседлать его, и пытался задушить).

— Влад! — заорала Ника.

Страйкболист вскинул голову, а следом — и ружье. Громыхнул выстрел, почти неслышный в нарастающей какофонии хаоса и разрушения. Вязгин все-таки скинул с себя волколака и с размаху припечатал его головой об пол. Страйкболист, поняв, что в Нику ему не попасть, снова навел ружье на Влада. Расстояние между ними было — метров десять…

Сейчас он его убьет, поняла Ника. И я ничего не смогу поделать. Только наблюдать.