Диана Гэблдон - Чужестранка. Книга 2. Битва за любовь Страница 10

Увлеченная такими мыслями, я начала присматриваться к другим своим сотрапезникам, чтобы определить их этническое происхождение. Вот, например, сидит человек возле камина, его зовут Джон Камерон, он типичный норманн, если я верно их себе представляю: высокие скулы, высокий и широкий лоб, длинная нижняя губа и смуглая кожа галла.

На удивление светловолосые саксы… совершенный образец – Лаогера. Светлокожая, голубоглазая, хоть и очень миниатюрная, но уже пухленькая… но тут я прекратила свое немилосердное наблюдение. Лаогера тщательно избегала смотреть на меня и на Джейми; теперь она дружески болтала со своими подружками за одним из нижних столов.

Я стала смотреть в противоположную сторону, на соседний стол, за которым сидел Дугал, на этот раз отдельно от Колума. Кровожадный викинг, точно! Внушительный рост, широкие, плоские скулы… легко представить его себе на палубе корабля-дракона, глубоко запавшие глаза горят алчностью и вожделением, как только он завидит сквозь туман деревню на скалистом берегу.

Крупная рука, слегка поросшая на запястье рыжими волосками, протянулась мимо меня, чтобы взять небольшой ломтик овсяного хлеба с подноса. Еще один древний скандинав, Джейми. Он напомнил мне легенды миссис Бэйрд о племени великанов, которые некогда пришли в Шотландию, а после сложили свои длинные кости в северном краю.

Разговор был общий, как обычно, маленькие группки переговаривались в промежутках между заглатыванием еды. Неожиданно до меня донеслось знакомое имя, его произнесли за соседним столом. Сандрингем. Я думала сначала, что голос принадлежал Мурте, и повернулась к нему. Он сидел рядом с Недом Гоуэном и жевал, как машина.

– Сандрингем? А, старый Уилли-жопочник, – раздумчиво проговорил Нед.

– Как?! – вскинулся один из молодых воинов, поперхнувшись элем.

– Наш почтенный герцог имеет вкус к мальчикам, вот как, – пояснил Нед. – Во всяком случае, я так понимаю.

– М-да, – согласился Руперт с набитым ртом. Прожевав, он добавил: – Ему тогда очень пришелся по вкусу молодой Джейми. В последний раз, когда он сюда приезжал, если я правильно запомнил. Когда это было, Дугал? В тридцать восьмом? Или в тридцать девятом?

– В тридцать седьмом, – отозвался Дугал из-за своего стола и прищурился на своего племянника. – Ты был хорошеньким пареньком в шестнадцать лет, Джейми.

Джейми кивнул, жуя.

– Да, и бегал быстро, – отозвался он.

Когда улегся смех, Дугал принялся дразнить Джейми:

– Я и не знал, что ты был фаворитом, Джейми. Кое-кто из них продал несчастную задницу за земли и должности.

– Как видишь, я не получил ни того ни другого, – с усмешкой ответил Джейми под новый взрыв хохота.

– Ты что, ни разу не подпустил его близко к себе? – громко чавкая, задал вопрос Руперт.

– Сказать по правде, случилось подпустить ближе, чем мне самому хотелось бы.

– А насколько близко тебе пришлось бы по душе, парень? – выкрикнул сидевший за Рупертом высокий мужчина с каштановой бородой – я его не знала.

Его реплика была встречена смехом и весьма вольными замечаниями. Джейми все это ничуть не беспокоило, он с улыбкой потянулся за следующим куском хлеба.

– Ты из-за этого сбежал из замка и вернулся к отцу? – задал Руперт новый вопрос.

– Да.

– Джейми, дружище, тебе стоило только рассказать мне об этих неприятностях, – с притворным участием произнес Дугал, на что Джейми вначале отозвался типично шотландским гортанным звуком, а потом сказал:

– Если бы я рассказал тебе об этом, старый ты плут, ты бы в один прекрасный вечер подлил мне в эль макового настоя и уложил в постель к его светлости в качестве маленького подарка.

Стол взревел, а Джейми увернулся от луковицы, которую запустил в него Дугал.

Руперт полуобернулся к Джейми через стол:

– Сдается мне, парень, что я видел, как ты входил в комнату к герцогу как раз перед сном, и было это незадолго до твоего отъезда. Ты уверен, что ничего не скрыл от нас?

Джейми схватил другую луковицу и швырнул в Руперта. Не попал, и луковица куда-то закатилась.

– Нет, – смеясь, отвечал Джейми. – В этом самом смысле я и до сих пор девственник. Но если ты хочешь узнать об этих делах в подробностях, Руперт, прежде чем уйдешь спать, я могу рассказать и тебе, и всем остальным.

Под общие крики: «Рассказывай! Рассказывай!» – Джейми налил себе кружку эля и откинулся назад в классической позе повествователя. Я увидела, что Колум за главным столом подался вперед, приготовившись слушать с не меньшим вниманием, чем конюхи и воины за нашим столом.

– Ну, – начал Джейми, – Руперт говорит правду, его светлость положил на меня глаз, а я в свои шестнадцать был совсем невинный…

Тут посыпались замечания одно другого непристойней, но Джейми только возвысил голос и продолжал:

– Был, говорю, совсем невинный в таких делах и не понимал, что оно значит. Но мне казалось странным, чего это он все норовит погладить меня, как маленькую собачку, и почему интересуется, что лежит у меня в спорране.

– Или под ним! – выкрикнул чей-то пьяный голос.

– Удивлялся я до тех пор, – рассказывал дальше Джейми, – пока он однажды не увидел, как я моюсь в реке, и не предложил мне потереть спину. Помыл он спину, но не отпускал меня, и я начал беспокоиться, а как он сунул руку мне под килт, тут я уловил общую мысль. Был я невинный, но, понимаете ли, не совсем дурак. Выпутался я из этого неприятного положения таким способом: прямо в килте и во всем остальном бросился в реку и переплыл на ту сторону. Его светлость не рискнул полезть в грязь и в воду в своем дорогом платье. После этого я старался не оставаться с ним наедине. Он подловил меня разок-другой в саду и во дворе, но там было где увернуться, и я отделался тем, что он поцеловал меня в ухо. Хуже было, когда он застал меня одного в конюшне.

– В моей конюшне?

Старый Алек был беспредельно возмущен. Привстал и крикнул через комнату в сторону главного стола:

– Колум, смотри, чтобы этот человек и близко не подходил к моим сараям! Герцог он или нет, я не позволю ему пугать моих лошадей! И приставать к моим ребятам, – спохватившись, добавил он.

Джейми продолжал свой рассказ, нисколько не смущаясь тем, что его перебивают. Две дочери-подростка Дугала слушали увлеченно, чуть приоткрыв рты.

– Я находился в стойле, а там, как вы знаете, не очень-то много места для маневра. Я наклонился над яслями, – (новый взрыв непристойных замечаний в зале), – да, так, значит, наклонился над яслями, вычищая сор со дна, как вдруг услышал позади себя шорох, и не успел выпрямиться, а уж мой килт задрали мне на талию, а к заду прижалось что-то твердое.

Он помахал рукой, чтобы унять поднявшийся общий гвалт, прежде чем продолжать:

– Не очень-то мне хотелось, чтобы меня изнасиловали в стойле, но и выхода я не видел. Заскрежетал зубами и только надеялся, что не будет очень уж больно, но тут конь – это был тот самый вороной мерин, Нед, которого ты получил в Броклбери, Колум потом продал его Бредалбину, – ну так вот, конь обратил внимание на шум, поднятый его светлостью. Лошади вообще любят, когда с ними разговаривают, и этот тоже любил, но питал отвращение к очень высоким голосам, из-за этого я не выводил его во двор, когда там играли маленькие ребятишки – он сразу начинал беспокоиться, бил копытами и лягался почем зря. У его светлости, если вы помните, голос очень высокий, а по случаю такой оказии сделался еще выше от возбуждения. Ну, значит, коню это не понравилось, да и мне тоже, и конь затопотал, завертелся и прижал его светлость, можно сказать, распластал его по стенке стойла. Как только герцог от меня отцепился, я вскочил на ясли, обошел коня с другого бока и удрал, предоставив его светлости выпутываться, как он сумеет.

Джейми перевел дух и отхлебнул эля. К этому времени к нему было приковано внимание всех присутствующих в зале, все лица, на которых лежали отсветы горящих светильников, обращены были к нему. Кое-кто хмурился, недовольный обличениями в адрес наиболее влиятельного и весьма знатного представителя английской короны, но большинству скандальная история доставила нескрываемое удовольствие. Я пришла к заключению, что герцог не был особенно популярной фигурой в замке Леох.

– Подобравшись, как вы могли бы сказать, настолько близко, его светлость придумал еще кое-что с целью заполучить меня. На следующий день он обращается к Маккензи с просьбой, чтобы я пришел и помог ему умыться и переодеться, так как его личный слуга заболел.

Колум, к вящему удовольствию собравшихся, закрыл лицо рукой в комическом ужасе. Джейми кивнул Руперту:

– Вот почему ты видел, как я входил вечером в комнату его светлости. По приказу, так сказать.

– Ты мог обратиться ко мне, Джейми, и я бы не позволил тебе идти, – с упреком сказал Колум.

Джейми пожал плечами и усмехнулся.

– Меня удерживала естественная скромность, дядя. Кроме того, я знал, что у вас дела с этим человеком. Я считал, что вашим переговорам будет нанесен ущерб, если вы будете вынуждены попросить его светлость убрать руки от задницы вашего племянника.