Жюль Верн - 20 000 лье под водой Страница 13

– В данную минуту «Наутилус» стоит на отмели на глубине десяти метров, и мы выйдем наружу с помощью шлюзовой кабины.

Канадец с иронией в голосе пожелал нам удачной охоты. Я открыл кран аппарата Рукейроля, висевшего у меня на спине, повесил на пояс лампу Румкорфа и взял в руки ружье. Все вместе это весило столько, что, казалось, я не смогу сделать ни шагу.

Капитан, сопровождавший его рослый матрос, Консель и я втиснулись в маленькую кабинку, смежную с гардеробной, дверь за нами захлопнулась, и воцарилась глубокая тьма.

Спустя несколько секунд послышался пронзительный свист – в машинном отделении открыли кран и в кабину начала поступать вода. Как только она заполнила все пространство, отворилась вторая дверь в борту «Наутилуса». Минутой позже мы почувствовали под ногами морское дно.

Я не решаюсь передать впечатления от этой подводной прогулки – слова тут бессильны. Капитан Немо шел впереди, матрос – в нескольких шагах за нами. Мы с Конселем держались рядом. Я уже не чувствовал тяжести скафандра, свинцовых подошв, резервуара со сжатым воздухом и металлического шлема, и готов был благословлять закон, открытый Архимедом. Благодаря ему я вновь обрел подвижность.

Свет, проникавший сквозь толщу воды, освещал дно океана, и были хорошо видны предметы на расстоянии ста метров. Дальше ультрамариновые тона морских глубин постепенно угасали, сгущались и растворялись в туманной беспредельности. Надо мной была спокойная поверхность моря.

Мы шли по мелкому, слежавшемуся коралловому песку, который замечательно отражал солнечные лучи, поэтому светло было, как днем. Контуры корпуса «Наутилуса» постепенно стушевывались, но свет его прожектора ясно указывал нам обратный путь. Впереди лежала бескрайняя равнина.

Вскоре вдали стали смутно вырисовываться очертания величественных подводных утесов, усеянных различными зоофитами. Было часов десять утра. Косые лучи солнца преломлялись в воде и окрашивали грани утесов, водоросли и раковины во все цвета солнечного спектра. Настоящий праздник для глаз!

Полипы и иглокожие устилали дно. Десятки видов кораллов, сифонофор, морских звезд и ежей образовывали причудливые узоры. Приходилось ступать по тысячам морских гребешков, донаксов, трохусов, сердцевидок и других созданий океана. Над нашими головами проплывали целые отряды физалий с колышущимися бирюзовыми щупальцами и нежно-розовых медуз.

Все эти чудеса я наблюдал мимоходом, потому что всякий раз, как я останавливался, капитан Немо жестом торопил меня. Вскоре характер дна изменился. Коралловый песок сменился вязким илом, а далее простирались луга и целые леса водорослей. Морские растения, сплетаясь стеблями, воздвигали над нами зеленые, бурые и красно-коричневые своды. Я заметил здесь фукусы, лауренсии, кладостефы и лапчатые родимении, чем-то напоминающие кактусы.

Прошло полтора часа, как мы покинули «Наутилус», время близилось к полудню. Солнце стояло в зените, изумрудные и сапфировые цвета потускнели и вовсе исчезли.

Постепенно дно пошло под уклон, и теперь мы находились на глубине около ста метров. Вокруг сгустились сумерки, однако скафандр удивительно легко выдерживал давление в десять атмосфер. Усталости от двухчасовой ходьбы в тяжелом снаряжении я пока не чувствовал – вода словно поддерживала меня.

Внезапно капитан Немо остановился. А когда я приблизился, он указал на какую-то темную массу, выступавшую из полутьмы неподалеку от нас.

«Остров Креспо», – подумал я.

17

Подводный лес

Я не ошибся.

Мы приближались к опушке подводного леса, одного из красивейших мест в безграничных владениях капитана Немо. Он считал их своими и имел на это такое же право, как и первый человек на Земле.

Подводный лес состоял из гигантских древовидных растений. Ни один стебель, ни одно слоевище не стлались по дну, ни одна ветвь не росла в горизонтальном направлении. Все устремлялось вверх – к поверхности океана. Водоросли, казалось, окаменели в неподвижности, и приходилось раздвигать их руками, чтобы пройти. Настоящее царство вертикальных линий!

Вскоре я освоился и с подводным лесом, и с полумраком, царившим здесь. Местная подводная флора оказалась даже более богатой, чем в арктической и тропической зонах. Здесь встречались живые образцы тех растений, которые хранились в гербариях «Наутилуса»: веерообразные падины, пунцовые церамиумы, съедобные ламинарии, нитевидные нереоцистисы, вздымавшиеся на пятнадцать метров над дном, пышные ацетобулярии и множество других.

Между крупными водорослями виднелись колонии шестилучевых кораллов, напоминающие цветущие кустарники, среди их ветвей порхали, подобно певчим птицам, окрашенные во все цвета радуги коралловые рыбки.

Около часу дня капитан Немо решил сделать привал, чему я обрадовался. Мы расположились под сенью аларий. Лишенный возможности поговорить, я приблизил свой шлем к шлему Конселя. Глаза его за толстыми стеклами блестели от удовольствия, и он комично вертел головой в своем медном колпаке.

Голода я не ощущал, но меня неодолимо клонило ко сну, как это нередко бывает с водолазами. Глаза слипались, и, следуя примеру капитана Немо и его спутника-матроса, я растянулся во весь рост на идеально чистом песке.

Не могу сказать, сколько времени я продремал. Капитан Немо был уже на ногах, когда непредвиденное обстоятельство заставило меня мгновенно вскочить: в нескольких шагах от меня топтался чудовищных размеров краб, готовясь к атаке. И хотя скафандр служил надежной защитой от его клешней, существо с панцирем метрового диаметра могло напугать кого угодно.

Коротким жестом Немо указал своему спутнику на краба-гиганта, и тот одним ударом приклада прикончил жуткое членистоногое.

Случай этот невольно заставил меня вспомнить, что в безднах океана встречаются куда более опасные животные, от которых не спасет никакой скафандр. Я решил впредь быть настороже, тем более что капитан Немо, казалось, и не помышлял о возвращении на «Наутилус».

Дно все круче спускалось вниз. Было около трех часов дня, когда мы оказались в узкой ложбине, стиснутой отвесными скалами, на глубине ста пятидесяти метров. Здесь уже на расстоянии десяти шагов ничего не было видно. Я двигался ощупью, но вдруг тьму прорезал яркий луч света – капитан Немо зажег фонарь. Его спутник сделал то же, и мы с Конселем последовали их примеру, осветив море в радиусе двадцати пяти метров.

Между тем капитан вел нас все дальше в дебри сумрачного подводного леса. На этих глубинах морские растения почти исчезли, зато множество удивительных рыб, зоофитов, членистоногих и моллюсков буквально кишело вокруг.

Несколько раз капитан Немо останавливался и вскидывал ружье к плечу, но, прицелившись, опускал его без выстрела и шел дальше.

Около четырех часов дня мы достигли цели нашей прогулки. Перед нами выросла гранитная стена – величественная громада неприступных утесов, изрытая пещерами. Это было подножие острова Креспо!

Капитан Немо остановился. Здесь кончались его владения, и как бы ни хотелось мне побывать на суше, он не желал переступать невидимую черту, за которой начинался тот мир, от которого капитан отрекся навсегда.

Возвращались мы другим маршрутом, и новая дорога, хоть и крутая и утомительная, вскоре вывела нас к самой поверхности океана. Довольно долго мы двигались на глубине каких-нибудь десяти метров. Вокруг нас вертелись стайки разнообразных рыбешек, многочисленных и проворных, но никакой дичи, достойной ружейного выстрела, не было и здесь.

Внезапно капитан снова вскинул ружье к плечу, однако и тут не стал стрелять. В пяти шагах от нас проскользнула великолепная морская выдра – калан, длина которого достигала полутора метров.

Я успел разглядеть блестящий темно-коричневый, серебрящийся на кончиках мех, плоскую голову, короткие уши, круглые глаза и вытянутую морду с кошачьими усами. Калан отчаянно работал короткими лапами с перепонками между пальцами. Этот ценный пушной зверь в наши дни становится все более редкой добычей и встречается только в северной части Тихого океана, однако и его Немо не счел достойным выстрела.

Еще около часа мы продолжали двигаться по песчаной равнине. Местами дно поднималось настолько, что всего два метра отделяло нас от поверхности океана. Прозрачность воды здесь была такой, что можно было различить даже тени крупных морских птиц, пролетавших над океаном.

Песок сменился лужайками водорослей, которые уступили место илистым участкам. Я уже изнемогал от усталости, когда вдали мелькнула полоска света – это был прожектор «Наутилуса», а значит, еще каких-нибудь двадцать минут – и мы будем на борту судна! Мне уже начало казаться, что кислород в моем резервуаре заканчивается, и тут непредвиденная встреча замедлила наше возвращение.

Я шел в нескольких шагах позади моих спутников, когда капитан Немо резко повернулся и стремительно бросился ко мне. Сильной рукой он буквально придавил меня ко дну, а его спутник точно так же поступил с Конселем. В первую минуту я растерялся, но капитан и сам распростерся рядом и замер.