Томас Фридман - Плоский мир: краткая история ХХI века Страница 18

Летом 1995–го Барксдейл и его коллеги по «Нетскейпу» прибегли к старомодному средству — в компании своих финансистов из «Морган Стэйнли» они отправились в презентационное турне, чтобы убедить инвесторов по всей стране вложиться в акции новой компании, как только она выйдет на рынок. «Когда мы пустились в путь, — рассказывал Барксдейл, — люди из «Морган Стэйнли» говорили, что можно смело назначать 14 долларов за акцию в качестве стартовой цены. Но ко времени, когда наши гастроли уже шли полным ходом, акции возбудили такой спрос, что финансисты решили удвоить цену. Вечер накануне объявления застал нас всех в Мэриленде, это был конечный пункт турне. Мы путешествовали в караване из черных лимузинов, как какая–нибудь делегация мафиози, и нам нужно было поддерживать связь со штаб–квартирой «Морган Стэйнли», но мы очутились в месте, где у нас не работали сотовые. Поэтому вся наша команда на лимузинах оккупировала две заправки, через дорогу друг от друга, чтобы воспользоваться их телефонами. Мы дозвонились до «Морган Стэйнлй» и услышали: «Мы думаем, нужно поднимать до 31 доллара», Я сказал: нет, оставим на 28, — я хотел, чтобы наше предложение запомнили в двадцати-, а не тридцатидолларовом диапазоне, если вдруг не все пойдет благополучно. И на следующее утро я выхожу на связь по телеконференции и узнаю, что торги открылись на 71 доллар. В конце дня цена остановилась на 56 долларах, ровно вдвое больше моей».

Через какое–то время «Нетскейп» было суждено пасть жертвой всемогущего (монополистического, по мнению суда) конкурентного давления «Майкрософт». Решение «Майкрософт» выпустить собственный браузер, Internet Explorer, в качестве неотъемлемой части и без того доминирующей на рынке операционной системы, вместе со способностью компании бросить больше сил на разработку просмотровой программы, чем было у «Нетскейпа», привело к быстрому сокращению его рыночной доли. В конце концов он был продан за 10 млрд долларов компании «Америка онлайн», которая впоследствии не предприняла никаких серьезных шагов для развития своего актива. Но пусть в коммерческом отношении «Нетскейп» и оказался быстро сгоревшей звездой, что это была за звезда! И какой она оставила след!

«Мы были прибыльны почти с самого начала, — сказал Барксдейл. — «Нетскейп» не был одним из «доткомов»[5]. Мы не участвовали в «дотком–пузыре» — мы его породили».

И что это был за пузырь!

«Биржевой дебют «Нетскейп» стимулировал множество разных вещей, — объяснял Барксдейл. — Технарей воодушевляла перспектива технологических новаций, а бизнесмены и обычные люди приходили в восторг, представляя, какие суммы они смогут заработать. Все видели, как молодежь делает на этом деньги, и каждый думал: «Если им это удается, и они имеют такую отдачу, мне тоже должно удаться». Жажда наживы часто не доводит до добра — люди начали считать, что заработают много денег, не вложив много труда. Разумеется, это привело к некоторому, мягко выражаясь, избытку инвестиций. Деньги стали давать под идеи, которые были чем дальше, тем абсурднее».

Что же заставило инвесторов поверить в неограниченность спроса на Интернет и интернет–продукты? Если отвечать одним словом — дигитализация. После того как революция ПК— Windows продемонстрировала всем, чего стоит способность преобразовывать информацию в цифровой вид и манипулировать ею с помощью компьютеров и текстовых процессоров, после того как браузер познакомил всех с Интернетом и научил его исполнять прихоти массового потребителя, стремление переводить в «цифру» все, что только можно — чтобы послать оцифрованный результат по интернет–каналам — стало вездесущим. Это было начало цифровой революции.

Дигитализация — это магический процесс, посредством которого слова, музыка, данные, фильмы, файлы и картины превращаются в биты и байты — комбинации из единиц и нулей, — которыми можно манипулировать на компьютерном мониторе, хранить в микропроцессоре, передавать через спутник и по волоконно–оптическому кабелю. Раньше, чтобы отправить письмо, я шел на почту, но после того как заработал Интернет, мне нужно было иметь его в цифровом виде — чтобы послать по электронному адресу. Существовало такое непростое дело, как фотография: для нее требовалась пленка, покрытая серебром, которое добывали на другом конце земного шара. Раньше, сделав снимок своей камерой, я приносил пленку в специальное место, откуда ее посылали в другое специальное место, на обработку. Но после того как Интернет позволил рассылать фотографии по всему миру — приложением к электронному письму или прямо в его теле, — необходимость в пленке с серебряным покрытием отпала. Теперь я желал делать цифровые снимки сразу — чтобы их можно было не проявлять, а скачивать на жесткий диск. (И кстати, я перестал видеть необходимость ограничиваться фотоаппаратом— я хотел делать снимки своим телефоном.) Раньше, чтобы купить книгу и познакомиться с новинками рынка, я шел в местный магазин «Барн энд Ноубл». После того как заработал Интернет, я хотел получить возможность искать книги электронным способом, на Amazon.com. Раньше для сбора информации я шел в библиотеку, теперь мне хотелось не только бродить от полки к полке, но и использовать Google и Yahool! Чтобы послушать Саймона и Гарфункеля, я покупал CD — компакт–диски, как форма оцифрованной музыки, уже успели вытеснить грампластинки, — но после–того как заработал Интернет, я захотел добиться от этих битов еще большей послушности и мобильности, мне была нужна возможность скачивать их на мой iPod. В последние годы возникли технологии, которые реализовали эти мои желания.

Итак, инвесторы наблюдали за безумной цифровой лихорадкой и думали: «Боже мой, если людям необходимо иметь все это «в цифре», в виде битов, и рассылать по Интернету, значит, спрос на компании, работающие в Сети, и на кабели, передающие биты по всему миру, никогда не кончится! Если вкладываться в Интернет, прогореть просто нереально!»

Вот как родился биржевой пузырь.

Избыток инвестиций — не обязательно что–то плохое, при условии, что в дальнейшем будут сделаны правильные выводы. Я навсегда запомнил пресс–конференцию главы «Майкрософта» на Всемирном экономическом форуме в Давосе в 1998 году, в самый разгар интернет–бума. Репортеры без перерыва атаковали Гейтса разными вариантами одного вопроса: «Мистер Гейтс, все эти котировки интернет–компаний — ведь это самый настоящий пузырь? Разве не так? Что же еще, как не пузырь?» В конце концов, выведенный из равновесия Гейтс ответил репортером что–то в духе: «Послушайте, вы, клоуны, понятно, что это пузырь, но вы не понимаете главного. Этот пузырь привлекает в интернет–индустрию огромное количество нового капитала, который разгонит инновационный процесс до максимума». Гейтс сравнил интернет–бум с золотой лихорадкой — в том смысле, что тогда больше денег было выручено от продажи золотоискателям джинсов «Ливайс», мотыг, заступов и номеров в гостиницах, чем от реально добытого золота. И Гейтс был прав. Любой бум или пузырь представляет потенциальную опасность для экономики, грозя массовой потерей денег населением и массовым банкротством компаний. Но нередко такой пузырь действительно разгоняет инновационные процессы, и сам по себе переизбыток чего–либо, будь то железнодорожные пути или автомобили, способен привести к незапланированным позитивным последствиям.

Именно это и случилось во время биржевого интернет–бума. Он привел к взрывному росту компаний, пустившихся прокладывать волоконно–оптический кабель по земле и под водой, что в свою очередь резко снизило цену телефонных звонков и передачи данных.

Первое коммерческое внедрение волоконно–оптической системы произошло в 1977 году, после чего оптическое волокно стало постепенно вытеснять медный кабель — оно было способно передавать данные и оцифрованный человеческий голос гораздо быстрее, гораздо дальше и в гораздо больших количествах. Согласно Howstuffworks.com, волоконно–оптический кабель состоит из нитей оптически чистого стекла, которые сплетаются в пучки, называемые «оптическими кабелями», и передает пакеты цифровой информации на дальние расстояния. Поскольку такое оптическое волокно в разы тоньше медного провода, в заданном диаметре кабеля их умещается гораздо больше, и это означает, что при той же толщине кабеля становится возможным передавать гораздо больше данных и голосов по меньшей цене. Но самым важным преимуществом оптического волокна является беспрецедентная широта диапазона передаваемого по нему на дальние расстояния сигнала. Медные провода тоже способны передавать очень высокие частоты, но лишь на несколько футов, после чего, из–за определенных паразитических эффектов, сила сигнала начинает угасать. Наоборот, оптическое волокно способно нести высокочастотный оптический импульс на многие–многие мили без какого–либо заметного искажения.