Томас Фридман - Плоский мир: краткая история ХХI века Страница 21

Чтобы все мы смогли перейти на новый уровень, научились получать от Интернета больше, чем раньше, процессу выравнивания пришлось взять еще одну высоту. Были необходимы две вещи. Требовались программисты, которые создадут новые приложения — новое программное обеспечение, позволяющее нам, работающим с оцифрованными данными, словами, музыкой и изображениями, превращающими их в новый продукт, использовать наши компьютеры по максимуму. Также требовалось еще больше волшебных труб, гарантирующих, что какое угодно приложение будет способно связаться с каким угодно другим приложением. Одним словом, требовалось перейти от Интернета, который связывал человека с человеком и человека с программами на его компьютере, к Интернету, который был способен связать любую из моих программ с любой из ваших. Только так у нас появлялся шанс настоящей совместной работы.

На это можно посмотреть и так: изначально внутренняя динамика вашего предприятия заключалась в том, что ваш отдел продаж получал заказ на бумаге, затем относил его в отдел доставки, который высылал товар, а затем кто–то из отдела доставки шел в бухгалтерию со своей бумажкой и поручал им выписать клиенту соответствующий счет. В результате падения Берлинской стены динамика распространения Windows и Netscape резко изменилась. Теперь ваш отдел продаж принимал электронный заказ, посылал его по сети в отдел доставки, который высылал товар клиенту, и вместе с этим автоматически распечатывался счет. Тот факт, что все подразделения компании одновременно и автоматизировано взаимодействовали друг с другом и что бизнес–процесс мог действительно течь от одного из них к другому, существенно повышал производительность, но это происходило лишь в том случае, если все они пользовались одним и тем же программным обеспечением и машинами одной и той же фирмы. В 1980–х и начале 1990–х чаще бывало так, что в отделе продаж стояли машины «Майкрософта», на складе — «Новелла», и наладить связь между ними было невозможно. Поэтому говорить о плавности бизнес–динамики не приходилось.

Мы часто забываем, что в начале своего развития компьютерная отрасль была похожа на плохо организованную пожарную службу. Вообразите город, в котором каждый микрорайон имеет собственный тип разъема, соединяющего стационарные гидранты с пожарным шлангом. Пока пожар был невелик, и местная команда могла справиться с ним в одиночку, все шло прекрасно. Но как только огонь становился ей не по силам, на помощь приходилось вызывать машины из других районов, которые, правда, все равно были бесполезны, поскольку не могли соединить свои шланги с местными гидрантами.

Чтобы мир стал плоским, всем подразделениям вашей компании — продаж, сбыта, производства, бухгалтерии, складу – было необходимо стать взаимодёеспособными, независимо от аппаратного и программного обеспечения, которым они пользовались. Но и это не все, потому что по–настоящему плоским мир мог стать, только когда все системы вашей компании сделались бы совместимыми с системами всякой другой компании. То есть вашему отделу продаж нужно было быть на связи со складом вашего поставщика, а ему в свою очередь — со своим поставщиком, которым вполне мог оказаться какой–нибудь китайский заводик. В таком случае, продавая товар клиенту, он автоматически отправлялся со склада вашего поставщика, а другой автоматически начинал производиться на заводе его поставщика, и одновременно с этим в вашей бухгалтерии распечатывался счет. Только внутренняя связность разрозненных компьютерных систем и программ трех разных компаний могла обеспечить плавность динамики бизнес–процесса.

В конце 1990–х программисты стали как–то реагировать на существование такой потребности у своих клиентов. После череды закулисных дебатов, судебных разбирательств, ошибочных решений технологические компании в конце концов начали разрабатывать общие для всех интернет–ориентированные стандарты и более интегрированные между собой протоколы, с целью дать каждому возможность соединить в случае необходимости свой шланг — свое программное обеспечение — с чужим гидрантом.

Это был тихий переворот. С технической точки зрения главным его элементом стало появление нового языка описания данных, названного XML, и связанного с ним протокола передачи данных, названного SOAP. В их разработке участвовали «Ай–Би–Эм», «Майкрософт» и многие другие компании, они быстро распространились в качестве популярных интернет–стандартов. XML и SOAP оказались технологическим фундаментом для того взаимодействия между разными программами, которое уже стало фундаментом автоматизации бизнес–процессов на интернет–платформе. Они наладили обмен данными, слевами, музыкой и фотографиями между самыми разнообразными приложениями, в результате чего появились новые возможности их изменения, создания, манипуляции, редактирования, сохранения, публикации и транспортировки — вне зависимости от того, где физически находится человек, проделывающий все эти операции, и что за техника у него под рукой.

Имея такую инфраструктуру, все больше и больше людей принялись писать программы автоматизации бизнес–процессов для всё большего и большего числа задач. Программы, которые требовались «Уайлд Брейн», должны были позволить выпускать мультфильмы коллективом, члены которого рассредоточены по всему земному шару. С помощью других программ и системы компьютерного заказа «Боинг» хотел наладить на своих американских заводах бесперебойное снабжение авиакомпаний запчастями, не обращая внимание на то, в какой стране базировалась любая из них. Врачам было нужно устроить так, чтобы рентгеновские снимки, сделанные в Бангоре, можно было анализировать в Бангалоре, притом у врача в Мэне не должна была болеть голова о том, какой компьютер стоит в индийской больнице. А простым семейным людям такие программы были нужны потому, что их финансовые и биржевые приложения, их рабочая электронная почта и текстовые документы должны были одинаково открываться и на домашнем ноутбуке, и на офисном десктопе. И как только любые приложения одного стали сотрудничать с любыми приложениями другого — а на это понадобилось несколько лет, масса технологических разработок и несметное количество мозговых усилий. Бизнес–процессы не только достигли невиданной ранее плавности, но и научились фрагментироваться, после чего их можно было разбивать на части и рассылать во все четыре стороны света. Это означало, что теперь любая работа могла течь куда угодно. Ведь именно обретенная приложениями способность общаться друг с другом — а не только возможность общаться между людьми — дала жизнь феномену аутсорсинга. По словам Крейга Манди, директора «Майкрософт» по технологиям, с помощью разного рода интернет–ориентированных программных продуктов, автоматизировавших деловые процессы, «отрасль сумела создать глобальную платформу для глобального рабочего потенциала, как людского, так и технического». Системы интернет–коммуникации, которые обеспечили существование такой платформы, продолжали расширяться. Теперь они включали в себя не только интернет–протоколы предшествовавшей эпохи — TCP/IP и остальные, — сделавшие возможным появление на свет браузера, электронной почты и веб–сайтов, но и новые инструменты, XML и SOAP, которые научили веб–приложения без помех общаться друг с другом, а также программы, получившие название «middleware» («middle», средний, в середине, + «software», программное обеспечение) и служащие посредниками между приложениями в мире их бесконечного разнообразия. Все вмести эти три элемента дали серьезнейший толчок инновационному процессу и практически ликвидировали возможные нестыковки между компаниями и между приложениями. Вместо перспективы борьбы за контроль над гидрантом они сделали все гидранты и шланги стыкующимися друг с другом, тем самым, создав беспрецедентно крупномасштабный рынок — объединивший все микрорайоны планеты. В результате компании начали соревноваться в качестве поставляемых на рынок шлангов, насосов и пожарных машин, то есть бороться за лидерство в производстве самых полезных и высококлассных программ. По словам Джоэла Коули, начальника отдела стратегического планирования «Ай–Би–Эм», «стандарты не останавливают инноваций, они сосредотачивают их на определенных направлениях — они позволяют вам направить их туда, где прячется подлинная выгода, и обычно это касается вещей, которые надстраиваются над стандартом, либо дополняют его».

Я пришел к этим выводам, когда писал свою последнюю книгу. Как только Microsoft Word обрел статус глобального стандарта, интеллектуальная и другая работа стала циркулировать между континентами куда свободнее, потому что все мы стали писать, смотря на один и тот же экран и пользуясь примерно одинаковыми панелями инструментов. Когда в 1988 году я работал над первой книгой, «От Бейрута до Иерусалима», я провел часть своего годичного отпуска на Ближнем Востоке, и тогда, в эпоху до ноутбуков и до Microsoft Word, во время путешествий мне приходилось оставлять заметки ручкой в блокноте. В 1998–м, когда я писал вторую книгу, «" Лексус» и оливковое дерево», мне пришлось вносить последнюю правку в мой текст со стационарного компьютера в швейцарском отеле в Давосе, с помощью немецкой версии Microsoft Word. На панели инструментов я не понимал ни единого слова, ни единой командной функции, однако к тому времени я слишком хорошо знал Word и помнил, где на экране искать нужные мне иконки, так что, поработав мышкой и впечатав нужные мне буквы с помощью немецкоязычной клавиатуры, я сделал все необходимые исправления. Универсальные стандарты — мощнейший выравниватель, ибо они одновременно вынуждают и дают шанс общаться и творить огромному числу людей в рамках огромного общего поля.