Уильям Энгдаль - Финансовое цунами Страница 4

Этот процесс начал вырождаться после резкого послевоенного спада в 1957-58 гг.. Спада, который должен был бы стать для американской экономической политики и планирования промышленности тревожным сигналом о том, что уникальный период выгод от относительных экономических неурядиц, нанесенных миру войной, подошел к концу. Начиная 1957 года, экономика США, если она хотела оставаться конкурентоспособной в мировом масштабе, нуждалась в существенном обновлении. Этого не произошло.

К моменту кризиса британского фунта стерлингов в ноябре 1967 года (в течение которого британское правительство было вынуждено нарушить правила МВФ и для поддержания своей экономики в условиях глубокого спада девальвировать фунт стерлингов на 14%) выяснилось со всей очевидностью, что программа президента Линдона Джонсона «Великое Общество» и катастрофические расходы вьетнамской войны привели к рекордному дефициту бюджета правительства США. Впервые с 1930 гг. доллар стал уязвимым к операциям обмена на золото.

Чтобы скрыть масштабы этого дефицита, администрация Джонсона ввела креативный бухгалтерский учет. Впервые руководитель Административно-Бюджетного Управления при президенте США добавил к консолидированному общему бюджету фонды, выплаченные работающими американцами в Федеральный социальный целевой фонд, излишек, который подразумевался для выплаты будущих пенсий и связанных с этим прибылей большинству американцев. Это стало началом бюджетных приписок, которые в первые годы наше столетия стали огромными.

Джонсон также начал манипуляции с ключевыми государственными экономическими статистическими данными, используемыми для расчета любых показателей: от безработицы до инфляции и ВВП. Статистические манипуляции по причинам очевидного, если не рокового политического оппортунизма молчаливо одобрялись каждой последующей администрацией, из которых наиболее вопиющим примером является нынешняя администрация Буша-Чейни. [5]

Долларовый переворот 1971 года

Несмотря на все манипуляции в 1971 году, когда иностранные государства с положительным торговым балансом, возглавляемые Францией, потребовали выплатить их прибыль золотом из Федеральной резервной системы США, золото-валютные резервы США достигли неустойчивого низкого уровня. Реальностью оказалось не так легко манипулировать, как государственной статистикой. Европа и Япония возрождались вследствие большого положительного сальдо торгового баланса, современной и быстро развивающейся экономики.

Север Соединенных Штатов становился обширным полем приходящих в упадок и устаревающих производств. Манипуляторы с Уолл-Стрита и некоторые «мозговые центры», такие как фонды Форда и Рокфеллера, выступили с лингвистическим эвфемизмом, назвав это «постиндустриальным обществом», но лингвистика не меняет реальность. В конце 1960-х гг. некогда бурно растущие американские промышленные центры от Детройта до Питтсбурга и Чикаго превратились в грязные трущобы на фоне роста преступности и безработицы.

Если бы Соединенные Штаты потеряли свои последние запасы золота, доллар бы резко потерял свою роль в качестве единственной мировой резервной валюты, которая наряду с военным превосходством США была столпом послевоенной империи Американского Века.

Чтобы избежать этой катастрофы, в августе 1971 года президент Никсон посовещался со своими ближайшими советниками, среди которых был чиновник Казначейства США по имени Пол Волкер, ставший затем заместителем министра финансов по международным валютным вопросам, и бывший долгое время партнером Дэвида Рокфеллера и его семьи.

«Решение» Волкера в ответ на массовые требования обменять доллары США на золото был столь же прост, как и разрушителен для мирового экономического здоровья.

15 августа 1971 года Никсон объявил встревоженному миру о том, что с этого момента Соединенные Штаты не будут больше выполнять свои международные договорные обязательства в соответствии с Бреттон-Вудским соглашением. Никсон приостановил конвертируемость доллара в золото. В нью-йоркском здании ФРС было закрыто Gold Discount Window. Мировые валюты вышли в свободное плавание в отношении неопределенного доллара, так называемой, не обеспеченной золотом валюты. Теперь за долларом не стояло ни ни золото, ни даже серебро, только лишь «полное доверие и кредит» правительства США, товар, чья рыночная ценность начинала ставиться под сомнение.

Долг как движущая сила

Вскоре, в качестве главного средства убеждения неявно угрожая снять свой ядерный щит, последующие Администрации США осознали, что до тех пор, пока американские финансы и доллар доминируют в глобальных финансах, вместо того, чтобы быть мировым кредитором, как это было до 1971 года, Американский Век теоретически может процветать и как величайший мировой должник.

Пока основные послевоенные сатрапии [6] США, такие как Япония, Южная Корея и Германия, вынуждено зависели от американского зонтика безопасности, на их Минфины было относительно просто оказывать давление и принудить их использовать свое положительное сальдо торгового баланса на покупку государственного долга США. В ходе этого процесса рынки долговых обязательств или облигаций США стали безоговорочно крупнейшими в мире. Дилеры первичных облигаций на Уолл-Стрит постепенно заменяли сталелитейный Питтсбург и автомобильный Детройт в качестве «настоящего американского бизнеса».

Перефразируя известные слова бывшего президента General Motors Чарльза Уилсона, новой мантрой стало : «Что хорошо для Уолл-Стрит, то хорошо для Америки». На самом деле, хорошего тут было мало. Название «финансовое производство» стало даже привычным, словно бы назначив деньги в качестве законного преемника производству реального физического богатства в экономике.

Долг – долларовый долг – должен был стать движущей силой для новой роли нью-йоркских банков во главе с Chase Manhattan Bank Дэвида Рокфеллера, и Citibank Уолтера Ристона. Их идея состояла в том, чтобы использовать сотни миллиардов долларов своих недавних приобретений, тех нефтедолларов, которые саудовцы и другие страны ОПЕК сначала разместили в банках Лондона или Нью-Йорка, после "убеждения" со стороны американцев. Затем эти долларовые вклады из стран ОПЕК, которые Генри Киссинджер и другие назвали в то время «нефтедолларами», были превращены в кредиты для импортеров нефти из стран Третьего мира, испытывающих хроническую нехватку валюты. [7]

Картеровский кризис доверия к доллару