Сергей ГОРОДНИКОВ - ЕВРОПА И РАСОВАЯ СОЦИАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ Страница 4

По мере ускоренного наращивания индустриального производства в условиях ограниченных феодально-бюрократической властью рыночных свобод для товарно-денежного обмена вызревали кризисы индустриального перепроизводства, а с ними и настоятельная потребность прорыва к новым рынкам сбыта товарной продукции. Прорыв к новым рынкам сбыта можно было осуществлять двумя путями. Во-первых, традиционной военной или дипломатической колониальной экспансией, что неизбежно должно было привести к крупной общеевропейской войне за перераспределение колоний, поскольку они по всему миру были уже захвачены и поделены первыми буржуазно-капиталистическими державами, то есть Голландией, Великобританией и Францией. К такой войне готовились, но никто не решался на неё полтора десятилетия. Во-вторых, интеграционным сближением одних европейских государств с другими и юридическим закреплением прав свободной конкуренции любых товаропроизводителей в странах, которые создавали бы единое рыночное пространство. Этот второй путь предлагали коммерсанты и либералы, и по нему нельзя было продвигаться без подчинения государственной власти либеральным политическим силам и влиянию владельцев крупных банковских и торгово-посреднических коммерческих капиталов. Однако по нему готовы были двигаться только три буржуазно-капиталистические державы Европы, в которых господствовали интересы семейной и частной собственности, а потому было сильным воздействие на настроения правящих кругов со стороны выразителей коммерческого интереса и носителей идей либерализма. В этих буржуазно-капиталистических державах, которые захватили и подмяли под себя мировую морскую торговлю в интересах владельцев крупных коммерческих капиталов, скопились огромные частные состояния, возникли олигархические центры власти с мировыми интересами и представления о мировом правительстве. Собственники огромных денежных капиталов через денежные займы феодальным странам приобретали средства жёсткого политического давления на отставшие в капиталистическом развитии государства, настойчиво требуя уничтожения политических ограничений для своих операций. Это порождало сильнейшие противоречия в европейских межгосударственных отношениях, потому что было очевидно выгодным одним и решительно невыгодным другим.

Для мирной интеграции рынков Европы надо было раскрепостить межгосударственную коммерцию, юридически и идеологически закрепить широкие права коммерческого капитала. Но это было немыслимо в условиях господства в европейских империях всеохватной феодально-бюрократической, государственной собственности на землю и значительные производительные силы. Либеральная идеологическая борьба со стороны влиятельных кругов в Великобритании и Франции за освобождение европейских производительных сил от самодовлеющего надзора государственной власти, как непременного условия для преодоления кризиса индустриального перепроизводства, нарастала до Первой Мировой войны, и она-то подтолкнула к появлению либерального лозунга о необходимости создания Европейских Соединённых Штатов, направленного в первую очередь против феодально-бюрократической государственной власти Прусской Германии и Австро-Венгрии.

С конца прошлого века Россия, с её самой одиозной для Европы феодальной отсталостью не могла расплачиваться за внешние займы и кредиты иначе, как сырьём. Она вынуждена была развивать главным образом добычу сырья, сельскохозяйственное производство и постепенно попадала в долговую кабалу почти колониальной зависимости от капиталистических держав, от Франции и Великобритании. Но и другие европейские империи, Австро-венгерская и Прусская, вследствие быстрого индустриального подъёма очутились в сложном положении, хотя и по иным причинам. Они остро нуждались в расширении рынков сбыта своей имеющей слабую потребительскую привлекательность продукции, но не были готовы к интеграции с другими странами на правах свободной конкуренции. Ибо коммерческие отношения в них были подчинены государственной властью цели ускоренной индустриализации и были неразвитыми в сравнении с самыми передовыми капиталистическими странами, успевшими создать национально-буржуазные общества семейных и частных собственников.

Лозунг о Европейских Соединённых Штатах по политическому существу дела превращал феодально-бюрократические континентальные империи и почти все другие европейские государства в колонии трёх наций с самыми развитыми социально-корпоративными юридическими и политическими общественными отношениями. Нации эти имели большой, накапливаемый в течение нескольких столетий, опыт капиталистической эксплуатации своих колоний посредством торгово-коммерческой деятельности, научились пользоваться либералистской идеологией в своих национально-эгоистических интересах. Тогда как в прочих европейских государствах подобный опыт имели в основном прослойки евреев, поколениями занимавшиеся торгово-спекулятивной и ростовщической деятельности. Не привязанные своими кровными интересами ни к одному из государств, евреи повсеместно становились пятой колонной пропаганды идей европейской интеграции, агентами влияния олигархических центров власти Британии, Голландии и Франции в остальной Европе. В государствах, где феодально-бюрократические системы власти поддерживали и поощряли капиталистическую индустриализацию и успели создать высокую социальную культуру производственных отношений среди раскрестьяниваемых государствообразующих народов при одновременном подавлении произвола коммерческого капитала, стали нарастать патриотические и антиеврейские настроения, политически организуемые индустриальным социал-шовинизмом в крайнем его проявлении.

Вследствие непримиримых противоречий правящих кругов самых сильных государств Европы европейская интеграция оказалась не только невозможной, но наоборот, межгосударственные отношения обострились до взрывоопасного предела. Нарастало ожесточённое и непримиримое противостояние между национально-общественной формой организации государственной власти, по одну сторону, и феодально-бюрократической государственной властью, постепенно превращающейся в социал-народную – по другую. Противоречия эти, в конечном итоге, и привели к Первой Мировой войне.

Характерно, что линия фронта разделяла один блок, блок Германии и Австро-Венгрии, то есть блок империй, достигших высокой индустриализации при сильной феодально-бюрократической государственной власти, установившейся после европейских революций 1848 года, от другого блока, объединявшего державы Антанты, которые возглавлялись Англией и Францией, то есть мировыми державами с национально-общественным политическим самоуправлением.