Михаил Делягин - Россия перед лицом истории: конец эпохи национального предательства? Страница 53

К слову сказать, постсоветское пространство демонстрирует не только экономическую, но и политическую пагубность присоединения к ВТО на заведомо кабальных условиях.

В самом деле: первой присоединилась Киргизия — и после двух революций говорить о киргизской государственности в настоящее время можно лишь с определенной натяжкой, в рамках дипломатических отношений.

Второй присоединилась Грузия: получила «революцию роз», а затем не менее драматическое, хотя и вполне законное отстранение от власти Саакашвили, а государственность сохранилась после авантюрного нападения на Южную Осетию в 2008 году лишь милостью президента Медведева.

Третьей к ВТО присоединилась Молдавия: получила государственный переворот апреля 2009 года и, по сути, распад государственности, воспринимаемой огромной частью населения как «оккупационный режим», с фактическим выделением вслед за Приднестровьем еще и Гагаузии.

Последней к ВТО присоединилась Украина — и после распада государственности и утраты территориальной целостности в силу массовых протестов она на глазах погружается в разруху наподобие времен гражданской войны.

Однако при всей значимости присоединения к ВТО для России оно лишь приблизило негативный перелом тенденций, но отнюдь не стало его причиной.

Если бы в августе 1998 года нефть стоила не 10, а 100 долл, за баррель, при динамике тогдашнего воровства дефолт был бы неизбежен — просто несколько позже.

Так и в 2013 году: без ВТО торможение роста было бы менее пугающим, но не менее неизбежным.

Присоединение к ВТО — не диверсия, но выражение самого характера современной российской государственности. Лоббизм импортеров и глобального бизнеса, помноженный на жажду либеральных реформаторов подтвердить лояльность Западу и достичь хоть какого-то некатастрофического результата не могли переломить заинтересованность государства в развитии — если бы она существовала.

Но у государства, похоже, иные цели.

Маниакальное аккумулирование денег налогоплательщиков за рубежом — едва ли не главный его приоритет. В стране, где дети умирают с официальным диагнозом «нехватка бюджетных средств», а более 13 % населения имеет доходы ниже прожиточного минимума (то есть медленно умирает от голода и холода), а государство головоломными и дискредитирующими его манипуляциями экономит на пенсионерах 244 млрд, руб., — не используется более половины годовых расходов бюджета!

При этом все знают, что от «черного дня» защитит лишь комплексная модернизация страны: без нее резервы — не более чем аналог стариковских «гробовых».

Даже бывший соратник Гайдара министр экономического развития Улюкаев говорит о необходимости направления части резервов на развитие, — но это неизменно остается пустым разговором.

Не либеральному «правительству Медведева», преходящему и вызывающему лишь гадливость, — развитие не интересно, похоже, всему государству.

Причина отказа от развития, ставшего сутью последних 13 лет, проста: российское государство складывалось на руинах Советского Союза, по всей видимости, как инструмент разграбления этих руин и их утилизации в виде личных богатств.

Если эта гипотеза верна — склонность к развитию страны для бюрократии не менее противоестественна, чем для уличного грабителя — склонность к помощи его жертвам.

Но конец советского наследия близится: это видно и по износу систем жизнеобеспечения, и по утрате культуры (чтобы не сказать одичанию) масс, и по ухудшению показателей экономики, несмотря на дорогую нефть.

Новые поколения «эффективных менеджеров», заступая, облизываясь, на сладкие должности, все чаще с обидой и недоумением произносят бессмертное «всё уже украдено до нас!»

Коррупция и монополизм ломают хребет модели, основанной на лжи и грабеже.

При разрушении воровской системы, живущей так долго из-за колоссальности советского наследия и терпения русского народа, за которое пил еще Сталин, русская цивилизация либо погибнет, либо оздоровит государство, подчинив его себе.

Писать на стенах, как берлинцы в апреле 1945 года, «победа неизбежна» не стоит: судьба Родины скоро опять окажется в руках народа и будет всецело зависеть от нашего мужества, понимания, инициативы и стойкости.

Но в предстоящем кошмаре исторического творчества (ибо в нем вы понимаете, что ошибку нельзя будет исправить, а информации для решения заведомо недостаточно) надо знать, чего хотеть и чего требовать от власти.

Контуры нужной политики, в отличие от очертаний предстоящего катаклизма, вполне ясны.

Главная задача — модернизация инфраструктуры. Современные технологии на автодорогах и иных видах транспорта, в ЖКХ, в энергетике создадут новую Россию, а развитие этих сфер создаст деловой бум, сделав нашу страну самой привлекательной в мире для бизнеса.

Модернизация инфраструктуры (кроме мобильной связи и интернета) непосильна для частного бизнеса, ибо приносит эффект не осуществляющей ее компании, а всему обществу в целом. Это спасает государство от недобросовестной конкуренции с бизнесом.

Но, чтобы средства пошли на модернизацию инфраструктуры, а не были украдены, надо кардинально ограничить коррупцию.

Чтобы они не ушли в рост цен (как это было с пресловутым «доступным жильём», которым и сейчас гордится Медведев), надо ограничить произвол монополий.

Чтобы модернизация создала рабочие места в России и обогатила наших предпринимателей, а не иностранных конкурентов, нужен разумный протекционизм, — хотя бы на уровне Евросоюза.

Наконец, чтобы работы по модернизации могли выполнять наши сограждане, надо гарантировать им хотя бы прожиточный минимум (это, кстати говоря, всего лишь экономическое выражение права на жизнь, которое якобы гарантирует нам Конституция), а также доступные всем качественные здравоохранение и образование. А «доступный» в стране, где 80 % населения не может из текущих доходов покупать товары длительного пользования, значит «бесплатный».

Описанное и есть формула возрождения России. Ее реализация возможна в любой момент, когда государство от разрушения страны захочет вдруг перейти к ее созиданию.

Для этого его надо «лишь» оздоровить.

ДЕРЕВЯННЫЙ ЗАНАВЕС

Наша экономика больна, — и, увы, не санкциями.

Почти тотальные коррупция, безнаказанный произвол монополий и последовательный отказ либерального клана от развития доламывают хребет «поднимающейся с колен» России и без холодной войны Запада.

Ведь максимальное бегство капитала — 19,4 млрд, долл. — наблюдалось в январе 2014 года, задолго до украинского кризиса.

А торможение роста ВВП до 1,3 % (что с учетом занижения официальной инфляции вообще означает снижение), равно как и промышленный спад с января по август, и переход бурного инвестиционного роста в сокращение инвестиций произошли в и вовсе тихом 2013 году.

По итогам которого правительство попало в ловушку.

Дальнейшее «сохранение стабильности» означало спад, который нельзя было бы скрыть, уже в 2014 году, а переход от стратегии воровства в стиле 90-х к стратегии развития требовал ограничения коррупции и произвола монополий, ведя к внешним конфликтам (ибо почти любое производство, создаваемое в России, отнимает прибыль у бизнеса Европы или Китая).

Единственным выходом оставалась девальвация — и она была проведена в начале 2014 года (и, затем, в начале осени) с фееричным обоснованием: мол, Банк России намерен отказаться от ответственности за стабильность рубля.

И то верно: зачем чиновнику ответственность?

В качестве компенсации Банк России вознамерился бороться с инфляцией, хотя она с 90-х годов вызывается в основном не избытком денег у населения и бизнеса, а произволом монополий, влияния на которые Банк России не имеет. Его стремление бороться с инфляцией напоминает желание гинеколога лечить язву желудка — используя исключительно свойственные ему навыки и инструменты.

Естественным результатом столь внятных намерений стала паника, охватившая бизнес.

Она была многократно усилена ориентацией либералов на обслуживание бизнеса, что в финансовом секторе означает преимущественно спекулятивный уклон так называемой «государственной» политики.

Девальвация в интересах общества, для поддержания конкурентоспособности проводится как можно быстрее, — как было в 2009 году в столь разных странах, как Казахстан, Польша и Норвегия. Это позволяет минимизировать панику и спекуляцию.

В интересах же спекулянтов растянуть девальвацию на как можно больший срок: похоже, именно поэтому в России она всякий раз занимает несколько месяцев. В 2008–2009 годах это стоило нашей стране почти четверть триллиона долларов; в начале 2014 года девальвация была менее масштабна и обошлась впятеро дешевле, но проводилась так же: постепенно, вызывая максимум тревог, чтобы принести спекулянтам максимум доходов.