Михаил Делягин - Россия перед лицом истории: конец эпохи национального предательства? Страница 55

Базовые, содержательные аспекты своего единства — общие ценности, образ жизни и идеологию — каждый народ вырабатывает стихийно. В этой сфере наше разъединение, как ни странно, зашло не слишком далеко: грязная и вытертая сталинская шинель все еще греет. Еще на рубеже тысячелетий наше общество стихийно соединило социальные, патриотические и демократические ценности в неуклюжий и часто уродливый, но объединяющий основную часть населения синтез.

Он нуждается лишь в артикуляции, прежде всего политической, — но либеральная тусовка, до недавнего времени жестко контролировавшая всю формальную идеологию государства, прилагала все силы, чтобы не допустить такую артикуляцию. Ведь результатом стало бы создание качественно нового властного субъекта, прежде всего спросившего бы с этой тусовки за чудовищные 90-е и не менее страшные либеральные реформы 2000-х.

Времена меняются, и носители этого синтеза, — в том числе по-хорошему непримиримые и агрессивные, — начинают подниматься наверх в самом правящем слое, в силу неумолимой логики меж- и внутриклановой борьбы. Когда им придется взяться за выражение выработанного нашим народом синтеза ценностей, ключевое значение приобретет технологический аспект созидания нации — инструменты непосредственного решения этой задачи и формальные требования к процессу.

Созидание нации сродни воспитанию человеческой личности; при этом сознательным воспитателем может быть лишь ответственное государство, опирающееся на патриотическую, творческую и при этом вменяемую часть интеллигенции.

Примеров успешного и сознательного созидания наций из весьма разнородных, а часто и внутренне враждебных фрагментов немало. Это Германия и Италия XIX века, Швейцария, Турция (несмотря на очевидную неприемлемость примененных методов, включающих геноцид по этническому принципу), США на протяжении всей своей истории, Австралия, возможно, Канада, а также отчасти наша страна (до первой половины 70-х годов). Примером вполне успешного созидания нации на пустом месте (что обусловило длительность процесса) является история конструирования «украинства» с конца XIX века — сначала специалистами Австро-венгерской империи, затем большевиками, гитлеровцами и, наконец, на протяжении всего послевоенного периода — американцами.

Как и личность, нацию нельзя создать в отрыве от конкретного занятия; главный инструмент ее формирования — «общее дело», в которое вовлекаются (в том числе и помимо своего желания) все ее потенциальные члены.

Это особенно важно для нашей страны в ее сегодняшнем состоянии, исключающем объединение по национальному или религиозному принципам из-за не только многонациональности и мультирелигиозности, но и общей слабости национального и религиозного чувства.

Наше объединение возможно только вокруг общего дела и образа жизни. И не в первый раз: собственно, именно так и складывался русский народ, который формировался из разномастных племен как едва ли не первая в мире «политическая нация» — во времена, когда таких слов еще просто не существовало, а церковь только укоренялась в стране.

Общее дело должно быть жизненно важным, всеобъемлющим, захватывающим все чувства и помыслы людей. Оно должно завершаться триумфом, так как успех в значимом деле доказывает правоту, прививает привычку к победе и воспитывает необходимые уверенность в своих силах и оптимизм. Совместное же экстатическое переживание доставшейся дорогой ценой победы закрепляет это в общественной психике на поколения вперед.

Наиболее органично общее дело вырастает из войны (лучше оборонительной, хотя бы на первом этапе) и угрозы уничтожения, преодоления общих бед. Но оно может быть и связанным с реализацией масштабных проектов (индустриализация, полет в космос, устранение угрозы голода и болезней), хотя всякая менее сильная мотивация, чем реальная для каждого индивида угроза быстрого физического уничтожения (врагами либо разрухой), требует подкрепления постоянными усилиями государства.

Советская идентичность базировалась на трех победах: Великом Октябре (надежно скрывавшем ужас гражданской войны), победе в Великой Отечественной и полете Гагарина. Революция забылась, а полет Гагарина был чистой, светлой радостью, не превратившейся в катарсис из-за отсутствия массовых бед и лишений. Поэтому основой советского народа была страшная (настолько, что официальная пропаганда первые 20 лет попросту отрицала ее) память о войне — и именно поэтому столько усилий прилагается в последние четверть века для ее разрушения и извращения.

Общим делом России будет, — если нам удастся выжить в надвигающихся внешних и внутренних потрясениях, — возрождение после сегодняшней гламурной разрухи, преодоление уже более чем четверти века национального предательства. Этот процесс даже в самом лучшем случае будет достаточен, чтобы обеспечить полноценный, передающийся на поколения катарсис.

Для закрепления его последствий важны тактические инструменты формирования нации, прежде всего, создание и поддержание культа предков, отдавших свои жизни ради единства с подчеркиванием их альтруизма и самопожертвования, и преодоленных трагедий прошлого. При этом нельзя допускать «совкового» психологического давления на людей, инстинктивно отторгаемого ими.

Необходимо формирование «ключевых точек» национальной истории, обеспечивающих единство и прочность национального самосознания. Такую «точку», пусть даже созданную задним числом при помощи переосмысливания исторических фактов, если угодно — «переписывания истории» (пример — корейская и вьетнамская войны для США, участие в обороне Брестской крепости — для современной Чечни), должно иметь каждое поколение: иначе, не скрепленное со своей страной общим делом, оно легко станет потерянным.

Линкольн еще в бытность провинциальным адвокатом провозгласил необходимость создания и постоянного подкрепления «гражданской религии», объединяющей людей вне зависимости от их религии, национальности и культуры, интегрирующей общество внедрением в него общих ценностей, нужных именно обществу как целому, а не отдельной его части (пусть даже и доминирующей).

Как и всякая религия, «гражданская религия» нуждается в культовых местах, оказывающих подспудное влияние и не требующих усилий. Они должны быть местами отдыха и релаксации, а не поклонения (которое легко становится натужным и принудительным, что убивает «гражданскую религию», как в СССР). Идеал — ландшафтные парки с монументами, музеями, выставками, обязательно водоемами, возможностью свободных игр на свежем воздухе в любом свободно выбранном, а не только специально отведенном заранее месте.

Это позволяет осуществлять комбинированное воздействие пейзажа, архитектуры, музыки и запахов (например, от цветущих растений, подобранных так, чтобы время цветения и, соответственно, запахов было максимальным). Образцом можно считать вашингтонский Молл — парково-музейную зону между Белым домом, Капитолием и Потомаком. В Москве такой зоной может стать прилегающее к Кремлю и

Красной площади Зарядье — место бывшей гостиницы «Россия». Территории МГУ на Ленинских горах и ВДНХ (где пытались сделать нечто подобное при СССР), а также парк Культуры имени Горького не подходят из-за отсутствия политико-исторической символики.

Формирование нации невозможно без непреклонного, хотя и мягкого размывания гетто и диаспор всех видов как объективно подрывающих единство общества.

Изложенное должно быть закреплено в системе воспитания и образования — от детского сада до повышения квалификации (прежде всего в курсах истории и литературы, закрепляющей моральные ценности общества), — и в культурной политике государства (включая «госзаказ», во многом благодаря которому в 30-е годы XX века «поднялся» Голливуд).

Конечно, слепо копировать успешный опыт прошлого, даже свой собственный, — безумие, но не меньшее безумие — не использовать то правильное, что было у нас и что есть в США. Стоит вспомнить Андропова, который собирался ликвидировать национальное деление страны и разделить разномастный после Брежнева Советский Союз на 49 крупных и при этом полностью равноправных областей (разумеется, с полным сохранением культурных автономий).

Конечно, применяя технологии созидания нации, нельзя забывать, что времена меняются, и новые технологии меняют потребности людей.

Так, в наше информационное время люди идут не столько за интересами, сколько за новыми ощущениями и эмоциями: сенсорное голодание, которое было болезнью начальства и заключенных, пришло в мегаполисы, — и стало наглядным фактором политики.

А все более распространенной формой организации сегодняшнего общества становится, увы, уже не партия и не клуб, а секта, члены которой объединены некритически восторженным отношением к тому или иному явлению, личности, а то и просто финансовому инструменту.