Эдмунд Фелпс - Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений Страница 56

Позже в «Дороге к рабству» Хайек писал о трагедии потери свободы в Италии и Германии в 1930-х годах в результате подъема авторитаризма. Больше не могло быть никаких сомнений в том, что именно он ценил в человечестве. Если интерпретация Сена верна, свобода, с точки зрения Хайека,— это средство для других целей. Однако в «Дороге к рабству» не говорилось о том, что еще пострадает в результате упразднения экономической свободы авторитарными властями, помимо эффективности,— он лишь предостерегал, что производство или эффективность снизятся, если власти ограничат свободу предпринимательской деятельности. (Большая часть книги посвящена значению политической свободы.)

Глядя в прошлое, становится понятно, что в споре о социализме не хватало обсуждения различия социалистических и западных гуманистических ценностей. Стало ясно, что ни сторонники современной экономики, ни их противники, то есть защитники социализма и корпоративизма, не могли оправдать отстаиваемую ими систему, если не могли показать, что она служит важным общественным ценностям.

Страх социализма

Для многих, кто боялся прихода социализма, проблема была не в том, что социализм может провалиться, а в том, что он как раз может преуспеть и закрепиться. Нельзя было быть уверенным в том, что всегда найдется абсолютное большинство, которое остановит социализм в своей собственной стране — например, в Италии, капиталистическая экономика которой заметно проигрывала по сравнению с экономиками Америки, Британии и Германии. К 1919 году, спустя немногим более года после большевистской революции, многие страны — Италия, Германия, да и США, — пребывали в страхе перед «красной угрозой».

В Германии и Франции начали постепенно вводиться различные социалистические меры. Социал-демократическая партия Германии (СДПГ), стремившаяся к установлению социалистической экономики, возглавила коалицию, получившую в 1919 году контроль в парламенте. Социалисты перетянули на свою сторону верхушку заводских советов (Betriebsrat), в которых рабочие могли высказываться по различным вопросам, связанным с деятельностью компании. Для разрешения трудовых споров был введен арбитражный механизм. Частный капитал сохранил права собственности, но в определенной мере утратил контроль. Рабочий день был сокращен и составлял теперь уже не 10 или 9, а 8 часов. Социальные реформы, которые требовали широкого общественного обсуждения и, в случае их одобрения, оплачивались налогоплательщиками, поскольку те желали их, проводились за счет давления на бизнес. Запад пошел в сторону регулирования, мандатов и поборов, которые нанесли немалый урон инвестициям и инновациям.

В начале 1920-х на Западе будущее экономики представлялось многим исключительно в черных красках. Началась революция, и никто не знал, какой размах она примет.

ГЛАВА 6:Третий путь: правый и левый корпоративизм

Корпоративизм — это не внутренняя реформа, направленная на удовлетворение эгоистических интересов каждого из нас <...> он представляет собой конец гражданского и экономического индивидуализма, пришествие нового социально-экономического режима, откровение организованной нации, состоящей из поддерживающих друг друга организаций.

Жорж Валуа. Согласование национальных сил.

ВЕЗДЕ, где возникла современная экономика с ее институтами и культурой, уже существовали общественные обычаи и социальные нормы, история которых насчитывала немало столетий. Во второй половине XIX века масштабная модернизация в ряде стран континентальной Европы, включая Францию и Германию, прошлась кованым сапогом по этим традиционным формам жизни. Хотя социалисты выступили со своей критикой капитализма, к которому они относили и современные капиталистические экономики, с социальной критикой, выделяющей в современной экономике иные моменты, достойные порицания, выступили сторонники других направлений. К середине 1920-х годов эти критики составили стандартный для XX века список обвинений, предъявляемых современной экономике. И если проблему безработицы и заработных плат, на которую указывали социалисты, можно было решить, что и было сделано в конечном итоге, новые обвинения били в самое сердце современной экономики.

Обвинения, предъявляемые корпоративизмом современной экономике

Как уже было показано ранее, современная экономика основывалась на альтруистическом индивидуализме ренессансного гуманизма, витализме барокко и модернизме Просвещения. Последнее из этих направлений, соединившись с более ранними (поскольку оно отталкивалось от них), создало критическую массу, движущую современной экономикой. Ядро модернизма представляла идея о том, что индивиды должны располагать полной свободой в стремлении к счастью, ограничиваемой лишь некоторыми правилами, которые им же самим и выгодны. В искусстве и литературе автор произведения должен быть освобожден от службы внешним моральным или политическим идеалам. Как заявили Оскар Уайльд и Э. М. Форстер, «искусство ради искусства». В бизнесе предприниматель — по тем же самым причинам — должен быть освобожден от служения обществу. Бизнес ради бизнеса100.

В общественной жизни «современная женщина» почувствовала, что может совершенно свободно отказаться от традиции или даже нарушить табу. Простые люди перестали зависеть друг от друга и превратились в исследователей мира, пытающихся решать сложные карьерные вопросы и хватающихся за любую возможность. Теперь люди могли стать героическими фигурами — в большом или малом масштабе, и героизм их был заметен гораздо больше, чем в меркантилистскую эпоху, которую Смит считал негероической. В некоторых странах важные политические лидеры и активисты стали первыми защитниками такого общества, заявив, что государство не должно преследовать какие-то иные общественные цели, кроме индивидуального процветания и развития каждого. В «Здравом смысле», впервые опубликованном в качестве памфлета в начале 1776 года, рассуждение Томаса Пейна, доказывающее необходимость независимости Америки от Британии, основывалось на том, что эта независимость станет толчком к процветанию; если Пейн и признавал какую-то иную социальную ценность, это не очевидно. Джефферсон во втором проекте «Декларации Независимости», написанном в 1776 году, указывал на то, что институты Америки «открыли <...> обездоленным и предприимчивым людям всех стран <...> приобретение и свободное владение собственностью», предполагая тем самым, что материальная независимость, карьера и определенное благосостояние стали вехами на пути к тому счастью, ради которого они приехали в Америку. В своей речи 1925 года, произнесенной после избрания, президент Калвин Кулидж отметил, что, по его мнению, американцы продолжают двигаться в направлении, указанном Пейном и Джефферсоном, и недвусмысленно заявил, что его правительство тоже будет поддерживать этот курс. «В конце концов,— заметил он,— главное дело американского народа — это бизнес. Они всецело заняты покупками, продажами, инвестированием и преуспеванием». Еще более удивительно то, что Линкольн в своей второй лекции говорит о «безумном стремлении к новому», характерном для американцев.