Эдмунд Фелпс - Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений Страница 73

Еще один тезис социалистов о превосходстве в сфере занятости гласит, что в социалистической экономике работа является более постоянной. Они могут утверждать, что работа в такой экономике характеризуется большим постоянством, потому что люди реже меняют рабочие места, что обусловлено меньшим уровнем инноваций. Однако большинство социалистов не стали бы строить свою аргументацию о превосходстве социализма на том, что последний предусмотрительно преграждает путь инновациям. (Можно даже представить, что социалистические экономики не уступают остальным по числу инноваций, но при этом превосходят их по качеству, поскольку, создавая больше препятствий для инновационных проектов на предприятиях, они компенсируют это осуществлением более долгосрочных проектов. Но большинство наблюдателей стран с большим уровнем социализма признают, что в них мало динамизма.) Поклонники социалистической экономики утверждают, что она по самой своей природе располагает теми ключевыми инструментами, позволяющими сгладить циклические колебания занятости, которых нет у капиталистической экономики.

Казалось, что этих инструментов как раз недоставало Америке 1930-х годов. Когда экономика начала резко падать и наступила Великая депрессия, государственные финансовые инструменты применялись ограниченно — для поддержания цены золота до тех пор, пока в 1933 году золотой стандарт не был отменен. Так или иначе, этих инструментов все равно было бы недостаточно для противостояния структурным силам, которые вызывали перемещение рабочей силы из строительства или сельского хозяйства в автомобилестроение и другие отрасли, производящие потребительские товары длительного пользования. (Урок был усвоен: во время спада 2008-2009 годов мировые организации кредитно-денежного регулирования не стали продавать свои золотые резервы, чтобы предотвратить рост цен на золото.) У правительства было мало налоговых средств, которые помогли бы сбить рост безработицы. Не собираясь устанавливать контроль над частной промышленностью, президент Гувер, инженер по образованию, занялся масштабными строительными проектами, желая укротить реки и возвести плотины для производства электроэнергии на гидроэлектростанциях. Однако определенная привычка к консерватизму не позволила правительству заполонить всю страну дамбами и плотинами. Современный капитализм, на котором была построена экономика, в конечном счете так и не смог решить проблему занятости. Напротив, центральное правительство

социалистической экономики, сталкиваясь с экономическим спадом, может призвать государственные предприятия поддерживать или даже увеличить их инвестиционные расходы, как если бы деньги вообще не были проблемой. Так произошло в Китае в период уже упоминавшейся глобальной рецессии, когда государство заставило местные органы власти открыть кран финансирования для расширения строительных проектов местного уровня.

Однако опыт последних десятилетий не подтверждает представление о большей устойчивости социалистических экономик. Относительно социалистические экономики континентальной Западной Европы страдали от серьезных колебаний в занятости (а также демонстрировали скачки в иных показателях экономической активности) с конца 1970-х до 1985 года — этот период можно считать второй Великой депрессией 1. И при этом европейцы не использовали свои налоговые инструменты в полной мере, тогда как США, столкнувшись с похожим спадом, который мог быть как сильнее, так и слабее, применили налоговые инструменты, неизвестные во времена Гувера,— более высокие инвестиционные налоговые кредиты и более низкие ставки налогов на прибыль предприятий, а также разработали некоторые новые инструменты — не оказывающее влияния на доходы государства снижение предельных ставок налогообложения, а также увеличение налогового зачета за заработанный доход. (Монетарные инструменты Федеральной резервной системы времена Пола Волкера были направлены на то, чтобы сбить пламя инфляции.) Во время глобального спада 2008-2009 годов, когда пришлось бороться со спадом, руки у более социалистических экономик опять оказались связаны. Трудно определить, какая область сильнее пострадала от спада и где он был глубже — еврозона, в которой находятся многие более социалистические экономики, или же США.

Если и есть область, в которой относительно социалистические экономики, как все еще считается, превосходят все остальные, так это меры, предпринимаемые для снижения неравенства в доходах и видимых последствий подобного неравенства. Хотя классический социализм означал 127

полную занятость и сокращение неравенства в заработной плате, поздний социализм означал сокращение неравенства в доходах. Некоторые относительно социалистические страны, в частности Франция, Финляндия и Швеция, а также менее социалистические страны, а именно Германия, Дания и Голландия, добились сокращения неравенства — скажем, разрыва между нижними 30% и верхними 30%, создав услуги, которыми все потребители могли пользоваться даром, то есть сокращая неравенство на уровне потребления128. Однако относительно небольшая величина неравенства в этих странах стала результатом не перераспределения средств государством через механизм государственных расходов и налогов, а изначально относительно низкого неравенства: например, в этих странах доходы до выплаты налогов различались меньше, чем в англосаксонских странах. Скандинавские страны весьма однородны. Еще один момент, помогающий объяснить эти результаты, заключается в том, что в этих странах меньше возможностей для инноваций и, соответственно, для обогащения. Различные моральные философы, например Иммануил Кант и Джон Ролз, выступали против мер, которые снижали бы неравенство, нанося при этом вред всем. Однако эти соображения еще не позволяют понять главного.

Значительное падение вовлеченности в экономику, особенно среди менее квалифицированных работников, стало бичом западных экономик 1980-х годов — социалистических, корпоративистских и капиталистических. Германия, Франция, Италия и Швеция ответили жесткими мерами. В первых двух странах относительная заработная плата наименее образованных мужчин, в действительности, выросла в период с конца 1970-х до середины 1990-х годов; в двух последних странах она опустилась на 1-2%. Голландия, представляющая другую крайность, вероятно, не приняла достаточных мер, позволив относительной заработной плате упасть на 10,5%. В Великобритании и США относительная заработная плата упала соответственно на 8% и 6%. Удивительно, однако, то, что страны, которые поднимали относительную заработную плату, борясь с сильным встречным ветром, заплатили за эту меру немалую цену, которой в 1980-х годах стал гораздо более значительный рост безработицы среди наименее образованных людей, чем в других развитых экономиках. Страны же, которые удовлетворились тем, что сопротивлялись основному вектору снижения заработной платы — Италия и Швеция, а также до некоторой степени и США,— заплатили гораздо более низкую цену. Голландия столкнулась с самым небольшим ростом безработицы из всех представленных стран. Собственно, Франция, где у власти стояла социалистическая партия, и Германия, которая дорожит своим «социальным рынком», использовали довольно грубые инструменты, такие как законодательство и профсоюзные акции, чтобы заставить компании платить более высокую заработную плату плохо образованным сотрудникам; Италия и Швеция с их относительно социалистическими склонностями использовали похожие методы для сопротивления значительному падению относительной заработной платы. Все эти грубые меры привели к побочным последствиям — компании уже не могли позволить себе нанимать столько людей с низким уровнем образования, как раньше. Подвох в успешном наступлении социализма на фронте заработной платы заключается в вынужденном отступлении на фронте занятости129.