Юрий Капаца - Кризис эпохи гламура Страница 4

Глава 4

Из наемника в собственники

Как именно пришлось «выкарабкиваться» и какие возможности открылись перед бизнесменами? Об этом «из первых уст» рассказано в статье «Вспоминая кризис-1998» (автор Е. Рыкова)[1]. Ее героями стали люди, добившиеся успеха вопреки или даже благодаря кризису.

«Мозги – продукт скоропортящийся»

Марина Вишнякова, ныне – управляющий директор и владелица компании PM Team, встретила августовский дефолт на позиции наемника, в должности директора по HR и PR в группе компаний «Арес». Ее подразделения сократили почти до нуля – и по персоналу, и по бюджету. Тогда Марина предложила собственнику сделать их хозрасчетными единицами, используя трансфертные цены. В то время «Арес» представлял собой совокупность бизнесов с самостоятельными бюджетами.

«Для того чтобы существовать, наше подразделение должно было быть востребованным, – рассказывает Марина. – Чтобы получить заказ, нам надо было предоставлять услуги лучше и дешевле, чем на рынке. Вот эту задачу я и решала в течение 1998–1999 годов. В результате подразделение в короткие сроки стало самоокупаемым, а через полгода – прибыльным».

Сейчас у Вишняковой собственная консалтинговая компания. Марина не расценивает дефолт 1998 года как время потерь, скорее, наоборот – все наработанное в этот период позволило ей создать свой успешный бизнес.

«Конечно, было нелегко, в первую очередь потому, что пришлось расстаться с собственными излюбленными стереотипами, – говорит она. – Но кризис тем и хорош, что заставляет думать. Я бы считала временем потерь сытый период высокой цены на нефть, потому что мозги – продукт скоропортящийся. А самые неподходящее условие для хранения этого продукта – состояние сытости».

«Главным тогда было выжить»

В 1998 году «Евросеть» только начинала существовать. Тогда у бизнес-партнеров Евгения Чичваркина и его друга Тимура Артемьева было около 5000 долларов на аренду помещения. Свой первый магазин они открыли рядом с домом (Чичваркин и Артемьев выросли в одном дворе), а телефоны и аксессуары к ним покупали в кредит.

«У меня 27 сентября 1998 года родился первый ребенок. Через сорок дней после обвала», – вспоминает Евгений Чичваркин. По его словам, в 1998-м он, как и всегда, занимался работой – продавал телефоны. Особенность того времени была лишь в том, что продавцы едва успевали менять ценники. Для «Евросети» главным тогда было выжить, и она выжила. Больше того – в том же 1998 году сеть открыла еще одну точку продаж.

Взлет компании пришелся на 2000 год, когда она объявила себя дискаунтером. А в сентябре 2008 года, в разгар нового кризиса, Чичваркин продал свой бизнес Александру Мамуту. Компания была отягощена долгами и могла не расплатиться за новогодние поставки.

Дефолт во благо

Для творческого директора и совладельца агентства креативных стратегий и коммуникаций «Рекламафия» Константина Гаранина дефолт оказался благом. «Меня, как щенка, бросили в воду и заставили научиться плавать», – рассказывает он.

В 1998 году Гаранин учился на вечернем отделении журфака МГУ и работал копирайтером в дизайн-бюро «Паровоз». Под сокращение он попал одним из первых. Активно занялся поисками работы и вскоре устроился на более высокую должность, правда, не на «агентской», а на «клиентской» стороне – стал руководителем рекламного отдела агентства поддержки малого и среднего бизнеса. Там Константин провел полтора года. За это время он успел поработать на выборах, позаниматься организацией рекламных и полиграфических процессов, научиться общаться с прессой, наладить связи с регионами… «В общем, я набрался богатейшего рекламного опыта и потом снова ушел на агентскую сторону», – подытоживает он.

Сегодня Гаранин проводит семинары, на которых учит маркетологов адаптироваться к текущему кризису – эффективно использовать сократившиеся рекламные бюджеты, задействовать механизмы средового маркетинга и арт-коммуникаций.

«Кризис мобилизовал нас еще больше»

«Дефолт в какой-то степени воспитал меня. Заставил понять, что экономический кризис – не самое страшное, что может случиться. Я начал осознавать, что семья для меня гораздо важнее. В такие периоды жизнь возвращается в дом, к истинным ценностям» – так считает Владислав Дудаков, президент компании «Кофе Хауз».

В 1998 году он работал в «Макдональдсе» – управлял шестью ресторанами. Для сети «Макдональдс» дефолт не стал катастрофой – наоборот, посетителей там стало еще больше. Конечно, зарплаты сотрудников сократились, но их постоянно индексировали. Однако по кошельку самого Дудакова дефолт ударил сильно. У него был большой долларовый кредит в банке, взятый на покупку квартиры. «Когда рубль обвалился, мне стало очень сложно его обслуживать, – рассказывает Владислав. – Моей жене пришлось пойти работать, мы затянули пояса и стали экономить на всем. Но это мобилизовало нас еще больше, – уверен Дудаков. – В результате кредит мы вернули очень быстро».

ХЕппи-энд

В 1998-м Дмитрий Неткач, владелец компании Next Demand Consulting, работал в США – он был совладельцем компании Russian Entertainment Network (REN), занимавшейся продвижением на американский рынок российской кино– и ТВ-продукции. В частности, он обеспечивал маркетинговую поддержку выдвигавшемуся на премию «Оскар» фильму Павла Чухрая «Вор». Среди инвесторов REN были и частные лица, и небольшие американские компании. Когда начался кризис, все они «отвалились». Дмитрий остался один с большими обязательствами и без финансовой поддержки. «Меня успокаивало лишь то, что у меня на руках был билет в Москву с открытой датой и в любой момент я мог улететь, – вспоминает он. – Но я стал думать, как вытянуть компанию». И в итоге решение нашлось.

В то время в России многое продавалось за бесценок. REN выкупила права на документальные материалы по российскому космосу и на их основе совместно с партнером сделала в США фильм о российско-американском космическом соперничестве и взаимодействии. «Проект оказался успешным, и это спасло компанию. В итоге получился хеппи-энд, хотя поначалу был полный крах».

Глава 5

«Мясо – папе, мороженое – по праздникам»

Если верить исследованиям общественного мнения, нынешние 18–25-летние россияне дефолт 1998 года почти не помнят. Лишь каждый пятый может что-то рассказать о событиях того времени:

«Когда произошел дефолт, очень сильно выросли цены. Первую неделю мы ходили по магазинам и просто смеялись. Ну это какой-то истерический смех был».

«Единственное, что я помню из своей жизни, это когда у мамы не было работы – ее сократили, завод закрылся, – а папа работал, мама покупала четыре пачки масла на месяц и распределяла их. Мясо давала только папе, мороженое – по праздникам. Жили на одну зарплату, я это тоже помню. Вот это было, конечно, плохо».

«Я помню, мы зашли в магазин и на обмененные десять долларов до фига всего купили».

Воспитанные в условиях относительной стабильности, молодые имеют высокие запросы и не приучены экономить. Значит ли это, что им будет сложнее адаптироваться к кризису и преодолеть его?

Даже смутные воспоминания о «периоде выживания» оказали влияние на жизненные установки молодого поколения. Кто-то уже тогда усвоил, что «надо запасаться впрок», потому что кризис, подобный дефолту 1998 года, может повториться.

«После этого [дефолта] какое-то время все время хотелось по привычке покупать продукты впрок».

«Да, запасаться. И до сих пор питаю недоверие к государству из-за этого».

«Я до сих пор вот так запасаюсь».

А есть и другие – те, кто еще в 1998-м понял, что лучшее лекарство от кризиса – достичь определенного уровня благосостояния, позволяющего не зависеть от внешних обстоятельств: «У меня сложилось мнение, что нужно учиться, получать образование, найти очень хорошую работу, работать и не бояться таких перемен, а государству, наверное, не всегда верить и иметь свое мнение».

Конец ознакомительного фрагмента.

Сноски

1

http://www.rb.ru/blog/57/showentry=636557