Иосиф Гольман - Российская реклама в лицах Страница 42

Хорошо, давайте оставим.

Но все же хотелось бы залезть еще глубже. Может, с детства начнем? Это всегда интересно.

Дед – кулак, бабушка – батрачка. А внук – космополит

Давайте с детства. Родился в Новороссийске. Но корни – тамбовские. Мой дед по маминой линии – из центра крестьянского восстания. Высокий мужик со скандинавской внешностью. А бабушка – ориентальной внешности, с характерным миндалевидным взглядом. По отцу мои родственники-поляки переселились в свое время из-под Кракова под Ржев. Получается, я настоящий космополит.

Тем не менее проблема поиска корней вас, похоже, интересует.

Очень интересует.

Делаете что-то для прояснения?

Пытаюсь. Мама помогает. Она бывший архивный сотрудник. Умеет доставать информацию. Хотя это непросто. Несмотря на то что семьи были большие, старый режим жестоко по ним прошелся. Родственников почти не осталось. Да и дед выжил чудом. Он был женат на батрачке и отлучен от дома. Поэтому, когда всех забирали, его не нашли. Во время войны дед погиб под Тверью в 1941-м. Но продолжение оставил.

… Когда я решил пойти в «Вышку», моим тамбовским родственникам это сильно не понравилось. Они еще помнили тяжелую руку маршала Тухачевского…

…Из детских воспоминаний – очередь в Новоарбатский гастроном. Отстоять ее было надо, потому что мы ехали к родственникам в Кирсанов…

Не золотая молодежь. Зато – умная

Как вы перебрались в Москву?

Благодаря моей маме. Она решила, что здесь у нас будет больше возможностей. И убедила в этом отца.

Конечно, им пришлось несладко. Сначала дачу снимали в поселке Хлебникове. Потом отцу дали комнату в бараке. Там раньше зэки жили с канала «Москва – Волга». Жуткое место. Комната из трех «кутков», разве что линолеум положен да обои поклеены. Когда барак наконец сгорел и нам, погорельцам, дали квартиру в панельной девятиэтажке, я испытал культурный шок.

То есть «золотой» молодежью вы не были?

Ничего золотого и рядом не лежало.

Тем не менее с образованием у вас все в порядке.

Опять спасибо моей маме. Как и за все прочее, чего я добился. Она внимательно следила за тем, что меня интересовало. И деликатно – а иногда не очень – подталкивала именно в этом направлении. Я, например, мог часами лежать на диване и решать задачки. И у нас дома, несмотря на финансовые проблемы (отец умер в 1982-м), появились математические журналы, которые я прочитывал от корки до корки. А в восьмом классе она погнала меня с температурой на городскую олимпиаду по математике. Сам бы я не пошел, пожалел бы себя. Она не «пожалела», и я, заняв второе место, попал на два года в математическую спецшколу-интернат при МГУ.

…Для меня был шок, когда я начал осознавать, в каких условиях живут мои родители…

…Я когда в супермаркет захожу – нечасто, – смотрю на прилавки глазами человека из 1975 года. Привыкнуть не могу…

…В какой-то момент у абсолютно любого подростка начинается период раздолбайства. Именно в этот момент его надо поймать и увлечь…

Погоны как функционал самоограничения

Что было за два года интересного?

Хороший вопрос. Было ли что-то неинтересное? Собрались в основном парни. Отборные – в прямом смысле этого слова: прошедшие олимпиады всех уровней. Ребята были разные. Даже свои хулиганы. Но это были другие хулиганы. Не шпана с улицы. Очень многие добились успеха.

Сейчас контакт с ними поддерживаете?

Наш финансовый директор – мой соученик. Один из соучредителей – тоже. Я думаю, человек пять в компании – выпускники школы МГУ. Что касается контактов, то сейчас их круг начинается и заканчивается нашей «лабораторией». На остальное не хватает ни времени, ни души.

А почему был выбран военный вуз, а не, скажем, мехмат МГУ?

Во-первых, из-за людей. Я выбирал между физтехом, универом и «Вышкой». Мне очень понравились люди из «Вышки». Умные и интеллигентные военные. Внимательные к своим студентам. Кстати, это было одно из лучших математических образований в стране.

Второе соображение, по которому я хотел попасть в этот вуз, – мне не хватало самоорганизации. И я считал, что здесь, с поистине армейской дисциплиной, избавиться от этого недостатка будет легче.

Ну и как? Улучшила казарма вашу самоорганизацию?

Улучшила, несомненно. Но не казарма: ее у нас практически не было. Первый год – нормальное общежитие, а дальше можно жить дома. Мне помогла система обучения. И в интернате, и в Высшей школе учиться было интересно, но очень напряженно. Не сдал любой из коллоквиумов – из интерната домой. А из «Вышки» – в армию. Дослуживать. И ничего не поможет! Это все знали, поэтому «пахали» по-настоящему.

Кроме того, в вузе пошла специализация. Никому уже не удавалось быть, например, отличником по всей математике. Тот, кто выбивался в одном направлении, был середнячком в другом. И это – нормально. Вуз-то серьезный. Более того, за нашей естественной специализацией внимательно послеживали.

… «Вышку» я закончил с красным дипломом. Единственная «четверка» – по научному коммунизму. Правда, вскоре его вообще отменили…

– В общем, расслабиться не давали. Может, только на 4 – 5 курсах. И то – слегка. Работать научили по полной программе. Очень пригодилось в начале 90-х.

– А отдыхать научили?

– Нет. И сейчас не очень умею. Но тогдашние нагрузки были удивительные. С 91-го я года четыре отработал по такому графику: три выходных в месяц, рабочий день – 12 часов. Все кризисы и изменения в обществе остались за бортом. Ваучер отдал теще. Жил, как в подводной лодке. Разве что 17 августа 1991, сдав очередную версию, поехал ночевать к Белому дому…

Первый вирус – как первая любовь…

Это сразу после вуза?

Не совсем. После вуза я работал в одном НИИ в рамках Министерства обороны. Мне опять повезло: и с коллективом, и с начальниками. Некоторые из них вошли в число моих лучших учителей.

И жутко повезло с тем, что я попал именно в тот отдел, где к тому времени уже стояла единственная на весь НИИ «персоналка»! Через полгода это уже была моя «персоналка». А еще через полгода – в 89-м – в ней завелся первый вирус.

Помните, что это был за зверь?

Еще бы! Такое не забывается. Это как первая любовь. «Каскад-1704». Включаешь компьютер, а все буковки твоего текста вдруг начинают ссыпаться вниз и собираться там в кучки. Да еще с таким противным щелкающим звуком!

Я сразу понял, что это вирус: уже можно было прочесть про них в литературе. Вылечил все файлы, кроме одного. Специально оставил «на потом», для себя. Когда появилось свободное время, разложил его по косточкам. Буквально препарировал.