За*бан, но не сломлен. Как побороть весь мир, но при этом остаться собой - Кэролайн Дунер Страница 8

В защиту мамы скажу, что голодом нас не морили. То есть, да, в нашем доме редко было печенье, которое можно было оставить Санта-Клаусу в канун Рождества, что, к слову, меня напрягало. (Что мы ему оставим? ИЗЮМ?!) Но и голодными мы не ходили. Мы ели много риса, фасоли, мяса, пасты из киноа, запеканок, лосося, картофеля и брокколи. И хлопья, и миндальное масло, и желе… в общем, ели мы нормально. Я никогда не голодала. Я всего лишь ненавидела нашу еду.

У моего отца было меньше правил в отношении еды, чем у мамы, и по утрам в субботу он готовил нам французские тосты с мясом. По особым случаям он водил нас в любимую закусочную на блины. Это место выглядело прямо как декорация к фильму 1980-х годов, и я наедалась блинами досыта, потому что ДА! ЭТО МОЙ ШАНС! А МОЖНО, ПОЖАЛУЙСТА, ЕЩЁ КУПИТЬ ЖВАЧКУ НА КАССЕ???

Мама иногда даже водила нас в Макдональдс. Обычно нам не разрешали брать «Хэппи Мил» с игрушкой, потому что они были «дороже» (наверное, мама не хотела, чтобы дома валялись лишние пластмассовые безделушки). Но, хотя меня не морили голодом и ни в чём не отказывали, я всё равно чувствовала себя обделённой. В этом и заключалась причина моей одержимости: я чувствовала себя отвергнутой. Даже если это было не так.

Мама не делала ничего необычного. Правила питания и осуждение детей – весьма распространённый феномен в нашей культуре. Она делала то, что, по её мнению, было правильно. Она хотела приучить нас к правильному питанию, хотела дать нам хороший, наполненный клетчаткой старт. Поэтому она покупала в магазине здорового питания всё, что только можно было покупать. Она говорила о «здоровой пище» и «вредной пище», и наш доступ к нездоровой пище был ограничен, особенно дома и в наших ланч-боксах. А когда мы всё-таки добирались до «нездоровой еды» или заходили в Макдональдс, всё это сопровождалось нравоучениями о том, что эта еда вредная, а сахар разрушает зубы. А потом мама закатывала глаза, утверждая, что мы одержимы. «Боже, ребята, вы так помешаны на еде…»

И да, так и было. Мы с братом действительно были помешаны на еде. Вернее, на перекусах. На чужих перекусах. Мы изучали, как правильно манипулировать людьми, чтобы нам отдавали вкусняшки. В итоге я превратилась в очень искусную, но надоедливую попрошайку в кафетерии. Безусловно, это не всегда срабатывало, но ведь попытка не пытка?!

Кроме того, было очевидно, что я могла и хотела есть больше, чем большинство других детей. Помню, кто-то в кафетерии сказал: «Я вчера съел целых три печенья!» И я подумала: «Подождите. Три? Это… это же почти ничего». Еда была для меня спортом, а поскольку я всегда была худенькой, это напоминало спорт без последствий.

Такая одержимость закусками заставила маму пересмотреть правила питания. «Что не так с моими детьми?» Честно говоря, если бы я была на её месте, с теми же убеждениями в отношении еды и здоровья, я бы поступила точно так же.

Мне потребовались десятилетия, чтобы понять истину: нехватка еды вызывает зацикленность. И она действительно похожа на пищевую зависимость. Здесь нет ничего необычного – это всего лишь инстинкт выживания. Наши тела заточены на то, чтобы зацикливаться, когда они испытывают любую пищевую небезопасность. Нехватка пищи – голод, например, или трудности с покупкой продуктов – делает людей одержимыми, пока не минует угроза голода. Хотя проблема может и затянуться. Так человек, выросший в семье с низким доходом и испытавший на себе отсутствие продовольственной безопасности, скорее всего, будет чувствовать себя немного «зависимым». Это не пищевая зависимость, но пока не будет преодолена травма дефицита, она будет расцениваться как таковая.

Менее психологически понятная часть заключается в том, что даже воображаемая нехватка пищи обладает точно таким же принципом – что, собственно, со мной и случилось. Я никогда не голодала. (Даже если меня тошнило от моркови!) Но что-то внутри меня отчаянно твердило, что мне отказано в доступе к самому вкусному. Именно поэтому я стала одержима. Я объедалась. Так я пришла к выводу, что у меня пищевая зависимость.

Моих школьных друзей, чьи кухни были забиты вкусняшками, которых у меня дома никогда не было, еда не волновала. Конечно, все они перекусывали, но при этом они были в состоянии отложить любую еду. Они предпочитали играть, в то время как я мечтала сидеть на кухне все пять часов и поедать фруктовые конфетки. Мне приходилось убеждать ребят остаться на кухне, чтобы съесть как можно больше. И вот тогда мне стало совершенно ясно, что я помешана на еде, а они – нет.

Наличие правил и суждений о еде приводит к тому, что дети начинают чувствовать себя неуправляемыми рядом с запрещёнными продуктами. Сидящие на диетах девочки в двенадцать раз чаще срываются[7], а это запускает цикл голоданий и срывов. Правила и суждения о еде приводят к тому, что взрослые тоже начинают зацикливаться. И это вполне закономерное явление. Подумайте о том, какое количество людей имеют отношение к данному процессу. Большинство взрослых, к примеру, осуждают свой стиль питания. Нет, я не говорю, что установленные правила в отношении еды – единственный фактор, влияющий на отношения людей с пищей. Это не так. Однако он довольно значителен. Отказ или ощущение отказа вызывает зацикленность, даже если вы сыты или если вы сами накладываете на себя такие ограничения, как диета.

Из-за культуры диет (культуры, которая в целом довольно сильно зациклена на весе и осуждает еду) всё больше детей и взрослых страдают расстройством пищевого поведения. Для нашего организма постоянные попытки сесть на диету выглядят как безостановочный голод[8]. Да, я знаю, что это звучит довольно экстремально, но именно это и происходит в наших телах с физической точки зрения. Цикл диета-переедание на самом деле является циклом голода, и, зацикливая нас на