Гаятри и Васяня под крылом московской «тантры» - Лю Ив Страница 9

В дороге познакомились и с остальными участниками будущего тренинга: не все были из Москвы, в компании оказались несколько человек из близлежащих городов, и ещё ожидались студенты из глубинки России и Украины.

Когда поезд тронулся, многие из участников разместились в одном купе: с гитарой – в тесноте, да не в обиде.

Вскоре пришёл и сам учитель Гаятри: высокий, с волевым подбородком – одновременно мужественный и женственно-пластичный. Правда он показался Тане немного усталым и беспокойным, и получилось так, что его беспокойство невольно передалось и самой девушке. Но это легко объяснялось: всё-таки собрать группу, везти её в Крым, всякие организационные вопросы – разве это не требует сумасшедших затрат нервной энергии? Танчи это отлично понимала.

К тому же, когда тренер начал говорить – он волшебным образом преобразился: стал таким… просто очаровательным! – Образно говоря, в нём появился некий пламень – огонь просто. И девушки внимали ему точно околдованные принцессы… Следили за каждым движением его мысли – куда направит, туда и тянутся всем сердцем внимающие слушательницы. И это было очень замечательно!

Татьяна, зачарованная вместе с остальными, ощущала огромную благодарность: непонятно кому или чему, но она была несказанно рада чувствововать освобождение от своей привычной рутины бытия. Её ждала сказка.

Устроившись на верхней полке поудобнее, рядом с другими двумя девушками, Танчи уже очень скоро улыбалась чему-то сама в себе, рассеянно слушая усыпляющий говор…

Заботливо установленные на столике коптили свечки, светила за окошком полная луна. Под ночным небом покачивался на рельсах голубой вагон, отсчитывая километры, отделяющие девушку от дома. Ласковый голос учителя убаюкивал, рассказывая о чём-то таинственно-прекрасном. Мутноватым облачком сонливости объяло её ощущение ирреальности… Происходящее утрачивало привычный смысл, будто размываясь – таяли мысли, теряя линии очертаний и форм.

Засыпая – в полудрёме ей то ли чудилось… или снилось: будто ногами ступает она по слегка влажноватому мягкому мху… Очень-очень мягкому – настолько, что блаженное удовольствие от его бархатных объятий соседствует с лёгким, набегающим томительной волной, опасением: а вдруг подо мхом… – трясина?

Часть пятая

Антон Ладов. Учитель

Стильно оформленная кухня напоминала удобное гнёздышко. Красиво задрапированное окно, новая современная мебель, мягкий диванчик-уголок – подобным обустройством явно занимались специально.

В этой комфортной обстановке одной из московских квартир, располагающей равно к приятной беседе или расслабленному отдыху – за столом сидели двое.

Хозяин: коренастый – с округлыми, немного навыкат, светло-голубыми глазами на широком гладко выбритом лице, напоминающем русскую репу. Выступающие скулы, немного одутловатые щёки и ямочка на подбородке… Однако, в противовес простоватому, с налётом провинциальности, круглому лицу, хозяин обладал удивительно отменно накачанным телом: ни дать, ни взять – профессиональный бодибилдер! Целая гора мышц плечевого пояса, груди и торса… К тому же замечательный спортивный костюм, застёгнутый лишь на половину, удачно дополнял образ, вызывая мысли о турнирах и победах. – Только что золотая медаль отсутствовала. Хотя на гладкой мускулистой груди ничего не стоило дорисовать её воображением.

Вторым собеседником оказался гость по кличке Варло (или Варламыч): жилистый мужичок слегка за сорок; высокий, худой, – в свитере и потёртых джинсах, – с лицом святого странника. Оба они смотрели друг на друга, как если бы изучали карту местности, по которой собрались идти.

Закипел чайник, и гость поспешно подхватился: выключил газ, слегка суетливо подвинул чашки и залил поверх пакетиков с чаем кипяток.

А после… как бы собравшись с духом – спросил:

– Антон, ты слышал, что делает Гаятри? Об этом уже вся тусовка вопит. Он же, практически, украл твой тренинг? – мужичок сострадательно кривил лоб и смотрел глазами просящего пёсика.

Хозяин удивлённо вскинул брови, как будто усомнился в уважительной причине вопроса – вроде его отвлекли зачем-то, и решил посмотреть… Но снова опустил взгляд к чашке и вполне монотонно проговорил:

– Знаешь, Фёдор, ничего нельзя украсть безнаказанно, помни об этом, – и неожиданно глуповато улыбнулся. Как будто вдруг внезапно припомнил, что жизнь, это своего рода цирковое представление, и лучше уж не упускать случая, чтобы повеселиться лишний раз, пока клоуны на сцене. – И губы его при этом сложились в удивительно несерьёзную гримасу.

– Вот ты, Федя, волнуешься, – продолжил хозяин, – а не сам ли рекомендовал его, когда он впервые к нам пришёл? Ты же расхваливал: «внимательный, сострадательный, настоящий ищущий»… – Вот он таким и оказался: нашёл в нашей нише зазор и… нырнул. И что теперь – кулаками махать?

– Да, Антон, я виноват! Я привёл. Познакомился в книжном магазинчике «Путь к себе»… Теперь-то вон, видишь – иначе оно всё выглядит! А тогда понравился мне парень, очень понравился. – Так он рассуждал! Зацепил чем-то… На самом-то деле он, конечно, честный… Только… запутался совсем. Видишь, всего-то четыре года с небольшим прошло, а он уже – новый Гуру! Имя себе взял: Гаятри, мать его! – ни мало, ни много! Тренинг персональный! Поклонницы у ног! А ходит-то? – Ба-а-а-альшой Мастер, однако! – Мне даже завидно стало: чего же я Варло-мурло, дурной – и группы вёл, и в Индию ездил… Хайракан, Бабаджи; в Гималаи – Кедарнат, Бадринат; в Варанаси побывал… Посетил столько Реализованных! Ритриты в пещерах сиживал!.. А всё дурак-дураком! Ни денег не нажил, ни бабу, чтоб одна, и любила. Эх!.. У тебя-то, я слышал, новенькая малышка? – и мужичок неизвестно с чего виновато засуетился…

– Варламыч, ты уж меня давно знаешь… – Давай помолчим? Что мне от кого надо? Пришла – хорошо, уйдёт – до свиданья! Устал я, Фёдор. Давай лучше настоечки выпьем, по маленькой? – и хозяин указал рукой на шкафчик.

– Наслышан, наслышан о твоих настоечках! С удовольствием! Не откажусь! – гость снова быстренько подскочил, метнулся к шкафчику, открыл дверку и достал матового стекла графинчик да пару небольших керамических округлых – то ли чашечек, то ли рюмочек. После чего бережно налил из графинчика.

– Сам-то, всё сальвией балуешься? – хозяин смотрел пытливо.

– Так ведь, Антон, первая любовь – самая сильная! Она мне только помогает, – и Фёдор поднял рюмку. – Я тебе так благодарен за всё, Антон! Так благодарен! Если бы не ты, наверно, я бы уже погиб давно! – За тебя! Можно?

– Как хочешь. И помолчим. – Антон больше не улыбался, а выглядел уставшим и осунувшимся. Под глазами резче обозначилась отёчные круги. Накачанное тело расслабилось, и горы мышц как-то сгладились что ли…

Они выпили и надолго замолчали.

Время шло, на стене тикали часы, и никто не произносил ни слова. Потом Фёдор виновато улыбнулся:

– А хочешь, я с ним поговорю? – спросил тихо.