Брайан Трейси - Пройдя много миль Страница 27

Слово заем оставляет плохой привкус во вру надеющихся только на себя людей. С ним ассоциируется долг, банкротство, передача собственности, разбитая дружба и прочие неприятности. И все же на этом жиждется западный мир, в котором выстраиваются наши жизни. Это кредитная система, которая позволяет удовольствиям или необходимости осуществляться немедленно и оплачиваться после, когда это становится возможным.

Джефф и я, мы оба покупали машины и выплачивали страховки по этой системе. Мы получили образование под надежным крылом заемного капитала. Мы покупали одежду и запчасти, арендовали дома и апартаменты, вытаскивали друзей из тяжелых ситуаций с беременностями их подруг, финансировали закадычных друзей в покупке машин и платили квартирную плату - все это в кредит. Годы и годы мы были и реципиентами, и жертвователями системы заемов и могли четко сказать одну вещь: <<Мы никогда не оставляли свои долги неоплаченными».

Мы имели долги прежде и будем их иметь снова. Мы нр чувствовали стыда по отношению к заему или занимающим и были защищены своей способностью не только расплачиваться, но и воспринимать такие выплаты как моральные и необходимейшие обязательства, от которых не освобождается ни время, ни расстояние. Мы чувствовали, что занимая и расплачиваясь, мы заработали право делать это снова, когда возникнет такая необходимость. И она возникла.

Приняв решение, мы пустились в это займпредприятие с энтузиазмом антрепренеров, ищущих капитал для следующих рискованных вложений. Остаток вечера мы, сидя на пляже, посвятили составлению пылких писем друзьям, объясняя наше отчаянное положение, прося взаймы и надеясь вернуть в Иога-несбурге, куда мы скоро попадем и начнем работать.

Большинство писем было адресовано людям, которые предлагали звонить им в случае необходимости или потребности финансовой поддержки. Итак, мы написали: «Ну, что же, верные друзья, это случай крайней необходимости. Вы не можете сопровождать нас лично в нашей поездке, но вы можете это делать в душе, вы можете разделить с нами наше путешествие, помогая сделать его возможным».

В тот же вечер, как раз перед закрытием почтового офиса, мы отправили две телеграммы и все письма экспресс-почтой. Затем нам ничего не оставалось делать, кроме как ждать ответа.

В тот вечер на пляже к нашему великому изумлению Боб заявил, что забирает свою долю. С него хватит пота и незащищенности, он сыт по горло. Он сказал, что лучше вернется в Англию, чем будет сидеть как дурак на пустынном пляже, ожидая денег, чтобы отправиться с ними неизвестно куда, рискуя своей жизнью.

«Это не может быть всерьез, Боб. По крайней мере, не после того, как мы все решили все вместе?»

«Ну же, Боб. Что пользы от двух мушкетеров? Как ты можешь нас покинуть, если Африка уже в пределах досягаемости. Посмотри! Ты можешь почти коснуться огней Марокко.»

«Я больше не покупаюсь на эту идею. Почему мы не бросили эту затею и не отправились на пляжи Южной Франции? Мы могли это сделать с теми деньгами, которые у нас оставались.»

«Но, Боб, мы прошли весь этот путь к Африке. Мы не можем просто бросить!»

«Подумай об этом, Боб. Не принимай решение сегодня. Уже поздно и впереди длинный день. Мы поговорим об этом утром. Что ты скажешь?»

«Нет нужды больше об этом думать,» - сказал он. «Я думал об этом со времен Барселоны и все уже решил. Одна треть денег моя, и завтра я заберу свою долю и уеду.»

Мы пытались спорить, воздействуя на его дружеские чувства, но все было бесполезно. Как упрямый бульдог, он зациклился на идее возвращения в Англию или-во Францию и упорно отказывался передумать. Мы бросили этот спор и ушли в ночь.

Наша надежда на перемену характеров и сердец разбилась о реальность материального. На следующее утро, снова спрятав наше имущество в скалах, мы поехали в Барклэйз банк в город и сняли оставшуюся наличность с чека путешественника. Джефф и я хмуро отдали Бобу его долю «компании» - 60 фунтов. Он взял деньги и ушел продавать свой велосипед, оставив нас с Джеффом в банке.

«И что нам теперь делать?»

«Я думаю, нам следует купить Лендровер и найти какой-либо способ продолжить наш путь в Африку.»

«Я не могу себе представить возвращения. После всего это было бы нелепо.»

«Пойдем и узнаем, не уступит ли Хартен 100 фунтов за Ровер.»

К нашему удивлению Хартен согласился снизить цену. В тот же день мы получили Ровер и поехали в нашу песчаную бухту, испытать езду четырех колем по песку. Круто огибая на повороте скалу, мы почти столкнулись с Бобом. Он ехал в город, чтобы доставить свой велосипед в магазин и поселиться в молодежный отель в дальнем конце главной улицы.

У нас не было каких-либо тяжелых чувств по отношению к Бобу. Мы предложили подвезти его в город на нашем Лен-дровере, на что он согласился. Несколькими минутами позже он тупо спрашивал, нет ли у нас свободной вакансии водителя до Африки.

«Я не думал, что вы купите Ровер,» - сказал Боб. «Я думал, вы бросите эту затею без моей части денег, и мы вместе вернёмся назад.»

«Боб, старик, мы не собираемся бросать. Ни сейчас, ни когда закончатся деньги, ни когда-либо вообще - до тех пор, пока не достигнем Иоганесбурга.»

«Как бы там ни было, добро пожаловать назад. Мы рады снова видеть тебя на борту.»

Все великие достижения начинаются с прыжка в судьбу, смелого шага в неизвестностное. Великий успех требует бесповоротной преданности - отречения от безопасности и защищенности попыток и правды. Смело действуйте, и невидимые силы придут вам на помощь. Они всегда приходят.

В тот день мы носились туда-обратно по песчаному пляжу, колеса молотили, двигатель ревел, и три светловолосых покорителя мира пронзали пространство оглушительными возгласами. После ужина, приготовленного на песке, позади автомобиля, мы въехали на Гибралтар и впервые за месяц напились. Огни Марокканского берега показались на 10 миль ближе.

Удивительно, насколько новости дня или неожиданный момент способны окрасить наше восприятие. Что-то, что минуту назад казалось далеким, тяжелым и невозможным, может внезапно, после единственной позитивной перемены, показаться возможным, близким и даже неизбежным.

Скала Гибралтар напоминает бесформенную грушу, отрезанную от континента узким проливом, перекрываемым двойной дамбой; она как маленький англо-саксонский остров на краю испанского моря. Известные скалы заполняют с востока две трети пространства, и город Гибралтар компактной бухтой укрошает территорию с запада. На восточной стороне, на дне обрыва находилась обитель ветра, узкая ветреная дорога из города петляла среди скал и заканчивалась отвесным камнем, смотрящим на крошечный пляж, где мы и разбили свой лагерь.