Коннор Франта - Работа в процессе Страница 4

Вспоминая те дни, я практически слышу чудесный аромат маминых кулинарных шедевров, которые она могла создавать полдня. Что за божественный запах источали те блюда! Еще я помню безупречный порядок в доме (с тех пор ничего не изменилось – МАМ, ОТЛОЖИ ПЫЛЕСОС!). Она наводила такую чистоту, что есть можно было прямо с пола. Я вовсе не шучу (думаю, мне это удалось пару-тройку раз за мое пухлощекое детство).

И раз уж речь зашла о ее потрясающих кулинарных умениях, поговорим об этом подробнее. Как традиционная домохозяйка моя мама хлопотала у плиты почти каждый день. Я просто обожал это! Она готовила все: от сырной запеканки с брокколи и хлебной крошкой до запеченного лосося с лимонным соусом и хрустящей спаржей. Больше всего мы любили чили с курицей, пасту со шпинатом и грецким орехом и все, что только можно запекать. Ну вот, аж слюни потекли. Спасибо, мам.

Если мама была хранителем нашей крепости, то отец был героем нашего городка. Он врач, и почти все в Ла-Крессенте – его пациенты. Он своего рода знаменитость. Как и я, он фанат гаджетов, хотя порой он не сразу может разобраться, как работает та или иная техника. Однажды, сидя перед ноутбуком с крайне озадаченным лицом, он выдал: «Кон, а как копировать и вставлять на этой штуке?» Я рыдал от смеха. Если не брать в расчет его неспособность разобраться в продукции Apple и социальных сетях, он остается одним из самых умных людей, которых я знаю.

Вот что я скажу – Дастину, Николь, Брэндону и мне невероятно повезло с родителями, которые поддерживали нас на каждом шагу. Я могу бесконечно говорить о своей потрясающей семье, но ведь эта книга обо мне, так что вернемся к теме.

Наше детство безмятежно протекало за играми в догонялки и поеданием бутеров с джемом и арахисовой пастой. Верните меня в те славные дни. Я любил все: от походов с друзьями в местный бассейн жарким летом до салочек с фонариком звездными ночами.

Половину детства я провел в YMCA – Молодежной христианской организации – и ее бассейне в Ла-Кроссе – эдакое кирпичное здание, больше похожее на тюрьму. (Шучу, конечно. Хотя порой мне так и казалось.) Мы загружались в машину в шесть утра, и меня, как малыша, оставляли на игровой площадке с вожатыми YMCA, в то время как родители уходили на 16-километровую пробежку с друзьями. Дети не стали преградой для их подготовки к марафону. Одобряю.

Когда мне исполнилось девять, мама записала меня в команду пловцов YMCA в Ла-Кроссе. Клянусь, она сделала это, чтобы ее пухлощекий сынок сбросил пару-тройку килограммов, но я сразу почувствовал себя как рыба в воде и увлекся плаваньем на последующие десять лет. Я практически поселился в YMCA. Если меня не было дома, значит, я был в бассейне, наворачивая круги и готовясь к великому будущему атлета. Именно там с раннего возраста я учился общаться. Там, а не в школе, я избавился от робости.

Воспоминания из детства: мамина готовка и YMCA. И конечно время, проведенное в семейном домике на озере Уайт Эрт в Миннесоте (почти на границе с Канадой). Каждое лето мы преодолевали восемь часов пути к северу, навстречу старому бревенчатому домику, передающемуся из поколения в поколение. Мы рыбачили, бродили по лесу, бегали по дорожкам из гравия, плавали в кристально чистом озере, устраивали пикники у воды, а вечерами сидели у костра. Это было беззаботное время в кругу семьи и полчища комаров. Время, когда люди наслаждались семейным уютом. У нас в домике было электричество, но не было Интернета и телика, а также смартфонов и планшетов, которые мешают общению.

Я вспоминаю свое детство, и все кажется таким уютным: семейный очаг, YMCA, бревенчатый домик. Если я чему-то и научился в жизни, так это тому, что семья и дом – основа всего, что мы делаем. Это наш оплот. Наше убежище. Единственное место в мире, где мы чувствуем себя в полной безопасности и можем быть самими собой. Дом и Миннесота – колыбель чудесных воспоминаний, которые так дороги моему сердцу.

Но если вам и правда любопытно, каким я был ребенком, то только два человека могут ответить на этот вопрос.

Письма от родителей

Ладно, готовьтесь! Я вот-вот совершу невообразимое и передам слово родителям. Да-да, тем самым людям, которые создали, воспитали и буквально сформировали того человека, что сейчас перед вами. Эти люди знают все мои тайны и не стесняются рассказывать их всем и каждому, болтая по телефону по пути на работу или в магазин.

Я уже жалею, что согласился на это. В детстве нам невыносима сама мысль, что наши родители раскроют кому-то правду о нас.

«Умоляю, что угодно, только не это! Я сделаю любую работу по дому, только не рассказывай моим друзьям тот случай, когда мне было четыре года. ЭТО БЫЛО СТО ЛЕТ НАЗАД! ЗАБУДЬ!» Но если я хочу показать настоящего себя, эта часть книги – необходимый шаг. И вот перед вами ничем не прикрытые мысли моих родителей обо мне. Мам, пап, вам слово.

Дорогой Коннор,

Еще будучи малышом, ты много улыбался и смеялся, требуя внимания от всех и вся, дома и на улице. Уже тогда тебе нравилось быть в центре внимания. Когда мы пели или играли, твоя улыбка согревала мне сердце.

С раннего возраста ты был болтушкой. Я помню, как ты выпалил слово «глупый»… тебе еще не было двух лет. Как-то раз, когда ты уже умел говорить фразами, мы наказали тебя, и тут ты выдал: «Спокойствие, мама!». Так ты давал нам понять, что утихомирился и готов продолжить игру. Ты всегда говорил, что думаешь, и ясно выражал свои мысли!

Оглядываясь назад, я понимаю, что ты всегда был независимым и уверенно стоял на ногах. В полтора года ты хотел сам держать ложку и ходить без посторонней помощи. Ты все делал быстро. «Быстро» – твоя естественная скорость. Работа по дому или школьный проект – тебе было неважно, выполнишь ли ты их идеально. Точнее, не сразу. Переломный момент наступил в старших классах, когда ты начал проявлять свой талант, занявшись искусством и информатикой. Именно тогда для тебя стало важно качество выполненного задания. Все должно было быть В ПОЛНОМ ПОРЯДКЕ.

Мы быстро поняли, что перемены выбивают тебя из колеи. Об изменениях в расписании я старалась сообщать тебе как можно раньше, иначе ты расстраивался. Тебе нравился порядок и стабильность, а когда что-то шло не по плану, у тебя сразу портилось настроение. И хоть порой ты испытывал наше терпение, в тебе было нечто особенное – некая искра. Твоя харизма притягивала. Хоть у нас и четверо детей, но именно о тебе говорили наши друзья, и даже незнакомые люди. И в те редкие моменты, когда меня расстраивали твои поступки, я снова и снова повторяла себе: «Знаю, он вырастет особенным».