Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 197 Страница 10

GSV уверила Precedo/Continental, что уполномочена Twitter гарантировать продажу акций, находящихся во владении сотрудников компании и других лиц, общей суммой в $278 млн. Продажа должна быть осуществлена траншами по $50 млн каждый. 

Precedo/Continental заручились финансовыми гарантиями на покупку первого 50-миллионного транша акций, а также организовали специальные «дорожные шоу», на которых управляющий партнёр GSV Мэтью Хэнсон представил потенциальным покупателям акций весьма ценную информацию, ещё не известную широкой общественности (то, что называется non-public).Отец Номер Два

Далее события приняли неожиданный поворот. Как только GSV информировала Twitter о том, что покупатели Precedo/Continental готовы заплатить за акции компании ещё до того, как они поступят в публичное обращение, по $19 за штуку, Twitter отказалась от договоренности с GSV, а GSV, соответственно, отказалась от сделки с Precedo/Continental. Формальная причина отказа: цена по сделкам, организованным Precedo/Continental, существенно превышала цену, которую предлагали за акции Twitter на остальных частных рынках, — $17 за штуку и ниже.

Странная какая-то принципиальность, не правда ли? На самом деле — ничего странного. Просто Twitter было совершенно наплевать на крохи, которые пристроили Precedo/Continental. Twitter интересовало совсем другое. Precedo/Continental пишут в своем иске: «Намерение Twitter заключалось в том, чтобы подвигнуть Precedo Capital и Continental Advisors на создание частного рынка, на котором акции Twitter оценивались бы по $19 и выше».

Для чего это потребовалось? Для того чтобы затем, в процессе определения стартовой цены первичного биржевого предложения, указать именно $19, а не $17 (цена, более реалистично отражающая истинную ценность Twitter) — и тем самым оценить компанию на торгах за $11 млрд! 

Если вы помните, изначально речь шла о $10 млрд, и эта цифра всеми аналитиками и трейдерами оценивалась как образец реалистичности — не в пример Facebook. Теперь же в результате красивой манипуляции появилась возможность накинуть лишний миллиард, хлопая ресницами честных глаз и кивая на объективную реальность. Почему стартовая цена — $19 за штуку? Ну как же, как же! Вон сколько было желающих на стороннем частном рынке, готовых покупать наши акции именно за эти деньги! Отец Номер Три

Все, конечно, замечательно и очень в духе хуцпы, которая, похоже, характерна не только для Марка Цукерберга, но и для всего американского пузыря доткомов второй волны... Одна незадача: Precedo Capital и Continental Advisors остались лицом к лицу с толпами обнадёженных покупателей акций, которых, растравив предварительно душу, поматросили и бросили. Можно лишь догадываться, сколько исков теперь обрушится на головы горе-финансистов, которые, судя по всему, решили не дожидаться худшего и нанесли превентивный удар, обратившись в суд с иском к Twitter. 

Я, конечно, давно понимаю, что pecunia non olet, но какой же всё-таки гадюшник!

К оглавлению

Как социальный поиск изменил картину мира

Сергей Голубицкий

Опубликовано 30 октября 2013

Эссе о Social Search было запланировано для сегодняшнего «Битого Пикселя» заблаговременно, однако лишь по чистой случайности сегодня утром понял, до какой степени деградировала наша картина мира благодаря повсеместному распространению вирусной заразы «социального поиска». Хотя на первый взгляд может показаться, что возмутивший меня сюжет не имеет ни малейшего отношения ни к Social Search, ни к эпистемологии в целом. 

Итак, на глаза мне попалась адаптация, сделанная журналистом Уильямом Броудом для The New York Times по мотивам собственной книги. Журнальная статья называется «Как йога может разрушить ваше тело», а книга — лишь немногим сдержаннее: «Наука йоги: риски и вознаграждения». Сначала я прочитал статью, потом пробежался взглядом по комментариям под ней (734 штуки!). Под конец развеял закравшиеся подозрения, скачав и пролистав саму книгу Броуда. 

Так и есть: пафос книги к пафосу статьи не имел ни малейшего отношения. Прочитав статью в The New York Times, 999 читателей из тысячи сделали вывод, что йога — очень опасное и даже вредное для здоровья занятие. То, что автор задался целью добиться именно такого эффекта, сомнений не вызывает: иначе бы он для начала назвал свою публикацию по-иному.

Совсем другое дело — книга, послание которой сводится к простенькой и хорошо всем известной истине: йога является сложной практикой психофизического воздействия на личность, к тому же ещё и с сильно выраженным герменевтическим привкусом (гуру, инициация, передаваемая личная мантра, которую необходимо держать в секрете, и т. п.). Обо всём этом бесчисленные классы йоги, заполонившие каждую американскую (и российскую!) деревню, даже не догадываются. Ни местные самозваные «гурики», ни тем более их прилежные «садхаки».

Собственно говоря, ничего другого от Уильяма Броуда, выпускника Висконсинского университета, журналиста, дважды награжденного Пулицеровской премией, практикующего йогу с 1970 года, и ожидать не приходится. Его книга производит самое благоприятное впечатление: 222 сноски по тексту, обширная и качественная библиография, продуманный глоссарий. 

Зато статья в The New York Times — это что-то! И посыл иной, и качество аргументации угнетает (в основном рассказывается, как и что можно сломать из-за йоги, особенно в позвоночнике). 

Наивно было бы обвинять автора в беспринципности: его антиномия банально обусловлена форматом дискурса: одно дело — серьёзная монография, другое — журнальная статья. Видимо, Броуд, подготавливая текст для The New York Times, решил вычленить из книги то главное, что ему хотелось бы донести до широкой читающей онлайн публики («Не нужно лезть туда, где вам определённо нечего делать!»), и вокруг этого послания он и накрутил свои слова и буквы.

Покупатели книги — совершенно иной контингент, поэтому и послание её разительно отличается от статьи. Посыл статьи: «Йога — это зло», посыл книги: «Безответственные гуру — это зло».

Поскольку книгу подавляющее большинство нетизанов не читали, а читали статью, то её растиражировали по свету — причем с соответствующим «кривым» посылом (йога — это зло). 

Теперь давайте вернемся к Social Search и посмотрим, как всё вышесказанное соотносится с этим новомодным трендом современных ИТ.

Начну с того, что в условиях гиперинформационного мира любая поисковая активность так или иначе является «социальной», то есть обусловленной тем или иным фактором преломления информационного запроса через социальную активность и связи (Social Graph) кверента. Любая попытка представить цепочку «запрос — ответ» в виде объективного, независимого, чистого процесса является заведомой ложью, сознательно вводящей в заблуждение. 

Изначально «социальный поиск» воспринимался узко и ассоциировался с деятельностью так называемых каталогов вроде Yahoo! (равно как и Open Directory Project, Librarian’s Index of the Internet, Resource Discovery Network и т. п.), поскольку рукотворный каталог идеально подходит для деформации информационного поля с учётом вкусов, предпочтений и антагонизмов составителей этого каталога. И это безусловно верно: Yahoo! — это и есть «социальный поиск» в дистиллированном виде (не случайно моя любимая Марисса Майер усматривает в Social Search будущее не только доверенной ей компании, но и всего интернета).

Сегодня, однако, информационные каталоги — это прошлый век, а им на смену пришел «социальный поиск», основанный не на рукотворной селекции информации (составителями каталогов), а на алгоритмах, которые индивидуализируют поиск с учётом уже помянутого выше Social Graph человека, производящего запрос (кверента; не уверен, что читатели узнали с первого раза этот термин, заимствованный из средневековой хорарной астрологии :-) ). 

Первыми включились в революцию социальные сети (им сам бог велел). Собственно говоря, даже не включились, а сами же и изобрели Social Search второго поколения. Марк Цукерберг и его Facebook воспринимают деформацию поиска едва ли не как свою главную историческую миссию: пользователь «ФБ» давно уже обитает в иллюзорном мире, где не только информационная фактография (то есть сами заголовки новостей и их отбор) детерминирована вкусами и предпочтениями «френдов» (которые поставляют свою селекцию в «новостную ленту» пользователя), но и трактовка этой фактографии изначально искажена субъективными оценками ее поставщиков (все тех же самых «френдов»). 

Следом за социальными сетями в работу по деформации объективной реальности подключились уже и «объективные» поисковые системы (от Google до «Яндекса» и Baidu), которые стали ранжировать списки ответов на пользовательские запросы не только по старинке (изначально гугловский алгоритм PageRank учитывал лишь собственные критерии релевантности и «веса» того или иного сайта), но и с учётом опять-таки социального профиля кверента (все ваши предыдущие запросы, посещённые страницы, равно как и ваша активность в Twitter, Google+, Facebook и т. п.).