Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 77 Страница 12

Забудем о танках Т-34 и КВ, приглядимся к оставшимся. Т-26, БТ-2, БТ-5, БТ-7, БТ-7М и прочая и прочая. Опять же меня не интересуют тактико-технические данные. Главное срок жизни. Когда записывают в старики?

И вдруг осознаёшь, что, применительно к лету сорок первого, машина образца тридцать девятого года (БТ-7М) считается устаревшей, образца тридцать пятого (БТ-7) устаревшей безнадёжно, а с БТ-5 или Т-28, которым и десяти лет не исполнилось, лучше не суйся. Засмеют.

А теперь присмотримся к году две тысячи одиннадцатому.

Недавно ("Срок годности") я высказывал опасения, мол, нельзя медлить с ремонтом, особенно на транспорте, в авиации и на флоте. Плохо будет. И тут же на Волге затонул теплоход, на Оби самолет, а мы ещё и к макушке лета не подобрались.

Главный специалист объяснил причину: устарели и корабли, и самолеты.

Как молнией озарило. А то самим подсчитать неловко. «Булгарию» спустили на воду в пятьдесят пятом, следовательно, сейчас ей тоже пятьдесят пять. Или даже больше. Ан-24 – разработка конца пятидесятых, в серию пошла в шестидесятые, затем, в семидесятые, после попыток модернизации, аэроплан сняли с производства. Самолет, выпущенный в шестидесятые, сегодня представляет такую же новизну, как в сорок первом году аппараты века девятнадцатого: по полю катается крылатый паровик Можайского. Вот он, исторический масштаб.

Можно возразить, что армия одно, а гражданские службы – другое. В армии техника прет грудью на грудь, тут отсталость смерти подобна. В мирной жизни же обойдётся. Небось.

Не обходится. Согласен, дело не сколько в устарелости конструкции, сколько в изношенности конкретных машин. Если модели давным-давно сняты с производства, где, любопытно знать, берутся узлы для плановой и внеплановой замены в связи с выработкой ресурса? То ж касается теплоходов, зданий, тоннелей, электростанций, мало ли вокруг обветшавшего старья.

Да взять ту же армию. Применим к ней критерии сталинских историков: велика ли среди стоящих в строю танков и самоходных орудий доля новых разработок, две тысячи десятого года и позднее (соответственно сорокового – сорок первого годов для той войны). Ладно, дальше: какую часть из имеющихся составляют условно-новые танки, пушки и самолеты проектов от две тысячи седьмого и позднее? Далее. Расширим с учетом обстоятельств приемлемый срок аж до две тысячи пятого года. Смотреть в глаза, голову не опускать! Та-а-к, а какие в ваших, гражданин нарком, войсках вообще остались танки, сгруппируйте по годам производства, укажите пробег, причину списания. Да, и вот ваш автомобиль, что за окном, он-то какого года выпуска? Какого-какого?

Нет, не поднимайте мерзавца, пусть полежит. Форточку только откройте, а то воняет странно. Что они такое едят: пахнет хоть и говном, но дорогим говном...

Оставлю пока наркома в ожидании кары (на самом деле он беспокойно дремлет в кресле лайнера Москва-Лондон, немножко переел), а с карандашом в руке посмотрю на сводную таблицу вооруженных сил России, само собой, тоже приснившуюся.

Вдруг и в самом деле в двадцать пять танк наш ягодка опять, и потому танки, самолеты и флотилии советского производства вполне соответствуют современным доктринам и способны разгромить малой кровью любого врага? Сегодняшняя техника если и старится, то неспешно: в двадцать лет цветёт, в тридцать матереет, в сорок представляет собою сплав опыта и возможности, в пятьдесят – активное долголетие в резерве.

Ох, видел я как-то парочку танков…

Остаётся надеяться, что в подземных городах, тайно, мудрые правители куют наисовременнейшее оружие, при одном лишь виде которого «Абрамсы» ржавеют от зависти, а самолеты-невидимки, пользуясь скрытностью, перебегают на нашу сторону. Или же других противников, кроме толпы, вооруженной косами, вилами, максимум – двустволками и «осами», у современной армии не предвидится?

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Информация и система

Ваннах Михаил

Опубликовано 15 июля 2011 года

Кроме тех неурядиц, которые переживает школа отечественная, и которые связаны не столько с ней самой, сколько с процессами, протекающими в обществе целом, есть и интернациональные проблемы образования. Одна из них — изменение роли учителя по отношению к потокам информации. Специалисты в области образования очень любят обсуждать то, что учитель перестал быть для учеников не только единственным, но и главным источником информации. Приходил ребенок в школу и узнавал, что Земля — шар, что Луна — спутник Земли, что вода в природе совершает кругооборот, что есть полуостров Индостан...

А теперь? Теперь есть телевизор, играющий роль и бабушек-сказочниц (нуклеарные городские семьи таких не предусматривают), и нянь Арин-Родионовен (они могут быть только у верхних социальных слоев), и старших братьев с сестрами (которые, чаще всего, отсутствуют — тут на одного-то памперсов укупи), и уличной компании (во двор, заставленный машинами, нынче ребенка не выпускают в принципе, что бы не задавили, или, хуже того, сам он «порш» не поцарапал). Поток информации, который притекает из телевизора к ребенку, несопоставим с тем, который может сгенерировать даже самый добросовестный учитель.

Из этой ситуации специалисты-образованцы делают вывод, что это — причина кризиса школы. Что образовательный процесс надо менять, что, дескать, надо давать больше свободы. Воспитывать его как личность, развивать творческие способности, вести дискуссии с ребенком на равных...

Дать детям свободу — проще всего, только вот полагать, что они в массе своей этой свободой воспользуются для чего-нибудь хорошего, может только клинический оптимист. Знаете, прежде чем открывается красота уравнений небесной механики или чеканной бронзы строк Киплинга, нужно долго и упорно заучивать таблицу умножения, тригонометрические преобразования, да неправильные глаголы. И без этого не обойтись.

А когда предоставляется свобода — не станет дитё этим заниматься; даже в старину — книжку Буссенара или Верна под учебник, и в пампасы мыслями. Это в лучшем случае. А то и просто, с пачкой «Махорочных» за шесть копеек и коробком спичек за копейку, — за угол с компанией. И это в те времена, когда более изысканные, нежели никотин, алкалоиды хоть в природе и существовали, но практически отсутствовали, никак не пересекаясь с жизнью отрока.

Воспитывать как личность? А вот это — не есть, собственно, задача школы, во всяком случае, задача формализуемая. Это должны делать и общество в целом, и семья: быть самим собой, а не следовать чужим мнениям и нравам. Этому массовый институт, каковым по определению является современная школа, учить не может. Да, кому-то может повезти с учителем, но это будут частности и редкости.

Развивать творческие способности? Ну да, это хорошо, это ценно... А как? Вы умеете их формализовать, оценивать, формировать? Вот, скажем, талантливый художник (во всяком случае, любая работа его быстро и дорого уходит из галерей США и Западной Европы). Получив приглашение преподавать в местном университете, он взялся за дело с энтузиазмом. Пытаясь развивать творческие способности учеников, из чего ничего не вышло... Зато сейчас он читает изумительно-авторский курс истории искусств, насыщенный оригинальнейшим видением классического материала. И может быть в ком то из студентов (а может и учеников этих студентов) творческие способности и прорежутся.

Вести дискуссии с ребенком на равных? Так с детьми вообще стоит говорить как с взрослыми. Но это не значит, что на диалог идет на равных. Иначе, может, ребенку стоит платить зарплату? Хотя, конечно, известна масса случаев, когда карманные деньги ученика превышают фонд оплаты всех его педагогов.

Так чем же должна заниматься школа в эпоху изобилия информации? Социализацией? Так и участковый, и суд (особенно суд нормальный, жесткий, без всяких ювенильных игрищ) социализируют нормально. Знаете, даже ментально альтернативно одаренный персонаж не сует оба пальца в контактные разъемы розетки. Так и перспектива улететь на всю жизнь из социума в каторжники воздействует даже на самого тупого куда лучше, чем многократные уроки светской морали в одном коктейле с уроками Закона Божьего.

Автор этого текста написал в колонке «Игра в образование» о зарплатах станочников, не обеспечивающих простого воспроизводства рабочей силы. Читатель тут же возражает (как ему кажется), что в Санкт-Петербурге зарплата токарей от 30000 до 48000 руб/месяц (то, что другие читатели таких зарплат не обнаружили, сути наших дальнейших рассуждений не отменяет). Но, предположим, что это действительно так, хотя занятно, как предприятия с такими издержками окажутся конкурентоспособны по сравнению с ЮВА.