Газета Завтра - Газета Завтра 192 (31 1997) Страница 15

Ряд свидетелей, с которыми я длительное время работал и которые хотели и должны были дать изобличающие показания в дополнение к имевшимся доказательствам, после освобождения Новикова из-под стражи отказались являться в прокуратуру вообще.

Невольно возникает вопрос: а как же могут противостоять этой вакханалии молодые специалисты, кто их поддержит, кто даст добрый совет? Сейчас уже в органах прокуратуры таких людей нет. Ты предоставлен полностью сам себе в решении вопросов человеческой судьбы и того, что называется интересами государства.

Неприкасаемость Новикова подтверждается еще одним примером: за уклонение от налогов по сделке на 15 млн. долл. США в отношении него было возбуждено уголовное дело и направлено в суд с шаткими доказательствами. Были приняты меры, и дело возвратилось на доследование, после чего я выделил из своего дела целый ряд материалов — доказательств вины Новикова в умышленном уклонении от налогов, которые через Департамент НП РФ направил для приобщения к указанному делу, поставив устно в известность руководство прокуратуры ЗАО г. Москвы. Материалы к делу следственным отделом Департамента НП ЗАО г. Москвы приобщены не были, и дело, как мне стало известно, прекращено.

Так с кем следователю приходится бороться, и с кем борется руководство прокуратуры г. Москвы — с преступностью или с теми, кто борется с преступностью? Но, может, Росинский такой добрый человек и блюститель законности? Вот еще пример из работы Таганской прокуратуры: один бандит похитил девушку и держал ее около месяца на цепи, истязая ее и насилуя. Нашли, освободили, бандита посадили. Вмешался Росинский и приказал, притом устно, освободить бандита из-под стражи, так как у обвиняемого больные придатки. Освободили. Но почему же Росинский так глух к тем, кто десятками умирает в СИЗо, кто сидит там с опухшими ногами в переполненных камерах за преступления, за которые не сажают до суда, а то и вовсе ни за что при теперешнем уровне профессионализма следователей и отсутствии надлежащей защиты из-за нищеты основной части подследственных?

Сейчас прокурор ЦАО г. Москвы Буксман А. Э. и его 1-й зам. Конюшкин И. И. — друг Бреева, приняли меры, чтобы меня фактически отстранить от дела об убийстве Лавровского, приказав заместителю таганского прокурора принять дело к своему производству, оставив меня для видимости в составе следственной группы. Это в то время, когда дело уже производством почти закончено и в этом необходимости нет никакой, но нужно было меня лишить самостоятельности действий. Основная же боль у всех — вдруг Новиков под увеличивающимся давлением улик заговорит и начнет говорить страшную правду. Вот этого сейчас все боятся больше всего. Когда Конюшкин узнал, что мною был установлен следственным путем очень важный свидетель и допрошен, стал с пеной у рта доказывать мне, что не я это должен был делать, а милиция, которая два года мне “искала” этого свидетеля, и что я не должен был вообще этого свидетеля допрашивать. Пытался меня убедить в том, что я очень долго расследую это дело, так как два и три года в Москве никто таких дел не расследует. Я искренне и полностью с ним согласен, но за это не оскорбляют, а благодарят за работу. А вот примеры, как благодарят меня: в окружную прокуратуру меня взять отказались из-за ненадежности. При праздновании 275-летия прокуратуры поощрили даже всех бомжей, меня не заметили. Таганский прокурор направил рапорт в конце прошлого года о необходимости присвоения мне очередного классного чина в порядке поощрения за организацию раскрытия и успешное расследование ряда убийств. Прокуратура г. Москвы поддержала и направила документ в Генпрокуратуру, а по телефону велели этого не делать. Одно скажу, что в прокуратуре г. Москвы из числа следователей с таким стажем остался я один. Причины такого отношения изложены мною выше, но руководство прокуратуры г. Москвы забывает, что именно на таких примерах (так как я живу и работаю не в вакууме) они сами воспитывают соответствующее отношение к работе остальных сотрудников и в том числе порождают различные должностные преступления. А может, это кому-то очень нужно?

Обращаюсь я к Вам с этим письмом и не прошу, а требую принять меры к прекращению издевательства надо мной и Законом, дать возможность закончить объективное расследование данного уголовного дела и оказать помощь в организации оперативной помощи по раскрытию убийства Гольцова. Киллер установлен, но искать его никто не хочет. По убийству Малютина исполнители установлены, и их местонахождение также установлено, но заниматься ими также никто не хочет.

Суть этого письма вкратце хотел изложить на совещании по подведению итогов за полгода в прокуратуре г. Москвы, чтобы не выносить на обсуждение общественности, но лишний раз убедился в том, что без этого не обойтись. Росинский не разрешил мне выступать и обсуждать насущные проблемы в своем коллективе. Вот она, демократия! Можно ли после этого говорить что-либо о демократии во всей стране, если ее и близко нет в стенах столичной прокуратуры.

Так кому служат эти господа?

В заключение я приведу слова самого Новикова А. Е., открыто высказанные следователю: “У меня денег расшвыряно по всему миру… туча. Ручеек откуда-то идет, и другой ручеек откуда-то идет. Я только перекрываю клапаночки, закрываю или оставляю их открытыми. Все! Мне не нужно ничего делать. Сижу я — в зоне ли я или еще где-нибудь, где угодно. Мне не нужно ничего делать. Нужно думать… У меня не одна голова…”

С уважением -

А. К. Жук

22 июля 1997 года

ОХОТА НА ВОЛКОВА ( возвращаясь к опубликованному ) Александр Синцов

“Известия” в номере за 26 июля с назойливостью нищенки (нищенки духом) теребят уже в третьей своей публикации талантливого русского человека, великолепного администратора из глубинки Виктора Волкова, официально — главу администрации Чернского района Тульской области. Теперь уже бывшего. Желанно бывшего для “Известий”, если бы их многолетняя клеветнически-пропагандистская кампания против него низвела его еще и до подсудимого. Ну а коли не вышло у “Известий” с двумя предыдущими доносами, коли никакого уголовного дела не получилось, коли свой новый дом Волков построил честно, то и бывшесть его оказалась язвительной и ненавистной для органа либералов: Волков, наоборот, возвысился до работы в министерстве финансов в Москве. И лично мне, знающему о его беспросветно-бедняцком послевоенном детстве, о его упорной полуголодной учебе, о его подвижническом труде в районе, о его русскости, радостно, что Москва пополнилась таким человеком. А из “Известий” тотчас после назначения Волкова в отдел кадров министерства позвонил “доброжелатель” и предложил, конечно же, компромат: тухлое дело о проверке документации на стройматериалы для чернского дома Волкова.

Мерзкое наушничество, мелкое пакостничество преследуют Виктора Волкова вот уже пять лет — с тех пор, как он в своей заштатной Черни не захотел сделаться “демократом”.

Вместо этого он достойно жил и боролся все эти годы за выживание русской провинции, самого ее сердца — “Бежина луга”, и ушел со своего поста, имея среди земляков около семидесяти процентов единомышленников. Его умение сплачивать людей, работая для них, “Известия” ставит ему в вину, потому что Волков делал это необходимейшее для сегодняшней России дело под иным — нелиберальным, неизвестинским флагом. Потому что волковская провинция брезговала деньгами “Лукойла” и “Онэксима”, всех банков, кормящих эту “старую шлюху” и требующих от нее соответственных поз и ужимок в виде подобных статеек.

Кроме того, Волков — как тульский человек в Москве, в Минфине — представляет громадную опасность, по мнению режимной газеты, еще и тем, что он, может быть, один из тех, кто не откажет в поддержке Стародубцеву, против которого уже накоплено достаточно убийственного яда в различных либеральных органах. Им, либералам известинского толка, не нравится, что у Стародубцева “нет капиталистического мышления”, что квартиры работников его знаменитого колхоза находятся в собственности колхоза, то есть, по сути, бесплатны, что колхоз — это и предприятие, и населенный пункт вместе, что председатель выступает и в роли “мэра”, держит на своих плечах всю социальную структуру. Им не нравится, что в колхозе Стародубцева (и они распространяют свое недовольство на всю Тульскую губернию и на Россию) сами мужики делают водку из своего сырья, а не закупают заграничные суррогаты. Им не нравится, что такие люди, как Волков и Стародубцев, не закрывают шахты “кавалерийским наскоком” и не пускают народ по миру. Шаманством “чистой аналитики” они предрекают жуткий кризис в Туле, готовятся к нему и составляют расстрельные списки, первыми в которых уже значатся такие, как Волков и Стародубцев. Административный талант, деловитость они предполагают только в таких, как Чубайс и Гайдар, от деятельности которых ужас и боль поселились в каждой русской душе…