Игорь Савчук - Отъявленный программист: лайфхакинг из первых рук Страница 16

Какую роль исполняет в этом скрытом закабалении человека Интернет? Почему люди, особенно молодые, превращаются в настоящих зомби, буквально застревая там? На последовательных этапах развития Интернета разные его роли становились превалирующими, оттесняя остальные. Сперва он был средством коммуникации, потом на первый план выдвинулся обмен информацией, и завершающая фаза — дисциплинарно-воспитательное средство (в ряду школа-армия-тюрьма-психушка) — самое востребованное в современном цивилизованном обществе, что и объясняет его популярность. Что касается молодых людей, они несамостоятельны, зависимы, и особенно обожают, когда их воспитывают (социализируют), но только не их родители, или не взрослые люди вообще. Нечто похожее упоминает Эриксон в отношении одного индейского племени — малышей там насмешкой приучают не гадить под себя не родители, а их чуть более старшие товарищи. Есть ресурсы, объединяющие молодых людей, которые в точности соответствуют данной схеме, например lurkmore.ru — авангард в воспитании следующего поколения офисных креветок нового типа, теперь уже не нелепых и беззащитных, а вооруженных острыми зубами цинизма. Мне кажется, что настало время конкретизировать источник этого контроля и его предназначение... Правильно ли я понимаю, что глобальный контроль (Интернет с телевидением как его главные современные проводники) и «обязательная социализация» — это тесным образом взаимосвязанные звенья одной общей цепи. В связи с этим современный человек — это уже робот или еще не робот? Конкретизировать некий источник (подразумевая — единичный, как было бы в диспозитиве господства) в дисциплинарном диспозитиве уже невозможно. Контроль буквально равномерно разлит в воздухе, имея множество микроисточников вместо одного. Его носителями могут оказаться, например, люди, системы, вещи и некоторые другие фигуранты. Говорить о глобальной телеологии самого контроля было бы неверно, он узконаправленно ограничен своей целью контролировать. Правильней упомянуть причины инсталляции этого механизма — необходимость осуществлять изъятия в относительно новых условиях непомерно возросшего числа людей. Главное тут не контроль (любой механизм чему-то служит), главное — это власть как неотъемлемая и интегральная компонента любого человеческого социума. Социализация же способствует прозрачности, необходимой контролю. Все-таки это обширная тема, и несколькими фразами от нее не отделаешься. Я уже отсылал желающих к томику Фуко. Ежели кто совсем не в силах читать Фуко, может попробовать почитать беллетристику Берроуза, начало «Здесь был Ах Пуч», там есть немного про то же.

Сменив обычную оптику рассмотрения, мы можем обнаружить, что зависимость — это обслуживание. Так же как человек, зависимый от героина, занимается его обслуживанием, регулярно предоставляя ему себя в качестве ресурса для биологических и других процессов, так и человек, например, зависимый от MMORPG-игр, занимается обслуживанием этого виртуального мира, контролируется им. Зависимость здесь взята для наглядности как крайний, наиболее выраженный случай. Даже обычный средний человек регулярно понемножку использует (как он полагает) целый ряд техники, что оборачивается тем, что техника, пока понемножку, использует и контролирует его. Взяв срез такого контроля в некий момент времени, можно посчитать его несущественным, но если проследить весь тренд на протяжении столетий и продолжить его в будущее, картина предстает радикально иная. Я так понимаю, что природа этого всепоглощающего контроля не всегда материальна и осознана обычным человеком, в общем случае не связана с конкретной политической системой или устройством конкретного государства — он (контроль) по-настоящему тотален что при демократах, что при социалистах, что при феодализме? Да, за исключением небольшого уточнения: при феодализме был другой тип контроля, — политические системы по сравнению с контролем вторичны, особенно все современные. Есть некие неравномерности, зависящие от ступени так называемого развития общества, но они не принципиальны. Но все-таки объективно нарастающие вычислительные мощности и емкость накопленных знаний помогают ли современному человеку бороться с Судьбой? Скорее ровно наоборот — они помогают судьбе еще лучше, еще эффективнее бороться с человеком. Человек похож на могильщика, все быстрее копающего могилу самому себе. Вычислительная мощь — не мощь рационализирующая. Всякая рационализирующая мощь закончилась вместе с проектом модерна. Постмодерн отлично справился с разоблачением разума, показав, насколько тот неразумен, то есть контаминирован содержанием бессознательного — того, что пытался искоренить. Для иллюстрации можно упомянуть хотя бы трех, как их называют, «философов подозрения» — Маркса, Фрейда и Ницше. Незадолго до них, в общем-то, считалось, что главные процессы идут в области рассудка, «человек разумный» марширует от победы (скажем, над природой) к очередной победе, но «философы подозрения» заявили — мы недооценили иррефлексивной стороны человека, она не просто атавизм, а мощная сила, подчиняющая рассудок (по Марксу, это производственные отношения, по Ницше — воля к власти, по Фрейду — бессознательное). Если исходить из предложенной сильной неосознанности и «животности» человека, то человек подлинно свободен в своем выборе или его судьба предопределена внешними силами? Если рассматривать выбор человека, скажем, двинуть или нет пальцем, он представляется произвольным. Но если перенести рассмотрение вопроса выбора в уходящий в прошлое причинноследственный контекст, он будет гораздо более жестко детерминированным. Так что в основном это вопрос срезов рассмотрения, коих, кроме перечисленных (и тривиальных для наглядности), довольно много. Или же, переформулируя в системных терминах, вопрос разделения на общую и частную системы управления (почти по Бейтсону). Между разумом и предопределением нет противоречия. Оба они — всего лишь частные способы самоорганизации хаоса, одни из огромного множества его возможностей. Внутри этого узкого промежутка, где хаос покровительственно относится к присутствию порядка в себе, существует доступный человеку мир (а значит, и разум, и предопределение). Отсутствие свободы, а значит и возможности самореализации, делает жизнь большинства невыносимой. Защита от фрустрации в этой безвыходной ситуации — значительная бессознательность повседневного «овощного» существования. Я лично думаю, что большинство нынешних людей описали бы свою жизнь скорее как яростную борьбу, нежели чем беззаботное приключение. Фантаст Артур Кларк предсказывал, что «сложность жизни» будет драматически нарастать с течением веков. Например, по его предсказанию «миллионы людей решат с помощью криогеники “эмигрировать” в будущее, надеясь, что там их ожидает беззаботная жизнь, полная материальных благ и социальной справедливости... С этой целью в Антарктике и под полярными районами на Луне в конце XXI века будут созданы обширные хранилища замороженных до лучшей поры тел — так называемые “гибернакулы”». А как видит будущее через 100 лет в самых общих чертах Андрей Чернов? По-моему, в той или иной форме бегство от жестокой реальности в идеальную виртуальность у человечества уже началось, что будет дальше? Современная жизнь упрощена до чрезвычайности. В этом вопросе не следует путать современный переизбыток информации со сложностью. Преподобный Максим в своей «Мистагогии» подчеркивал, что миссией человека, наряду с преодолением двойственностей, было привести предметы и весь космос к предлежащим им логосам. И если, как мы видим, люди не справились со своим заданием, эту функцию возьмут на себя уже сами предметы, предметы будут вести, заставлять идти людей. Как писал Арто, «Все то, что позволяет нам существовать, и видит, как плохо наше существование и как плохо мы храним человеческое начало в себе, покидает нас, но чтобы обрушиться на нас. <...> Это Естественный Бунт вещей, которыми мы плохо распорядились. И Революцию, которую мы не сумели совершить, Мир направит против нас». Маркс отмечал: «В прямом соответствии с ростом стоимости мира вещей растет обесценение человеческого мира».Вещам свойственно возрастать, а людям — умаляться. В конечном итоге вещи будут править миром, а человек если и превратится в робота, то лишь для того, чтобы своим остаточным ресурсом еще лучше их обслуживать. Принадлежат ли желания человеку или же человек им? Не напоминают ли они программы, активизирующиеся в подходящий момент? Что если человечество — всего лишь плодородная почва для взращивания неорганического мира вещей? Или скорее мира процессов кругооборота вещей (учитывая, что срок использования предметов постоянно снижается и они из магазина отправляются чуть ли не сразу на помойку)? Не могу дать ответа на ваши вопросы, но как минимум для меня очевидно, что разросшийся Интернет и бесконечный мир вещей захватывают сознание людей... Как результат вокруг наблюдается острый дефицит самоконтроля и человечности... все эти твиттеры и новостные агрегаторы, быстрые перекусы и СМС, бесконечные путешествия и развлечения, бешеный темп жизни в мегаполисах... Одним словом, это силой вывернутая наружу интроспекция, которая выжигает нашу низкочастотную, слишком медленную человеческую идентичность. Времени на внутреннюю жизнь, на переваривание завалов знаний и впечатлений остается все меньше, а «сырой и рафинированной» информации извне — все больше. На Западе этот исход самосознания вовне окрестили снэк-культурой. В чем корни такого глобального ускорения? Объем информации в Интернете удваивается сейчас каждые полтора года, число компонентов в микросхеме — каждые 18 месяцев (закон Мура). Существует также понятие narrow attention span (короткий отрезок внимания), когда современные люди не в силах не то что читать старую неспешную литературу или смотреть старые фильмы, но даже дослушать сложное предложение с придаточными до конца, им становится скучно («люди экрана», по Мартину).