Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 98 Страница 16

Василий Щепетнев

Опубликовано 08 декабря 2011 года

Иметь много книг мечтали независимо от образования, сословной принадлежности, пола или возраста. Из долгов, оставшихся за покойным Пушкиным, немало приходилось книгопродавцам: любил Александр Сергеевич приобретать печатную продукцию. И Горький устами своего героя заявлял, что вот если бы он был богатым, то накупил бы книг.

Демьян Бедный, переселившись в кремлёвскую квартиру, начал быстро собирать библиотеку, преимущественно из реквизированных у прежних владельцев изданий, и в том преуспел. На излете советской власти, в семидесятые-восьмидесятые годы книги были одним из самых желанных предметов народного потребления, обладающих особыми свойствами. Большая их часть, минуя прилавки, попадала перекупщикам, которые продавали их хорошо, если втридорога, а чаще — по цене десятикратной, тем самым внося свою лепту в коррупцию устоев социализма. Иными словами, ради желудей подрывали корни дуба.

И вот сегодня вековая мечта человека читающего сбылась если не в полной мере, то в половинной наверное. Тут тебе и книги в магазинах, и книги на развалах, а пуще того — книги в сетевых библиотеках. Некоторые сетевые библиотеки, представляющие свободный доступ к ряду изданий, прозваны пиратскими, но это — вопрос языка. Я предпочитаю считать их народными. Закон? А что закон? Закон есть воля правящего класса, оформленная юридическим способом. Меняется класс, меняется и закон, порой — радикально.

Вон, по Уголовному кодексу РСФСР от шестидесятого года покупка от двадцати пяти долларов США наказывалась лишением свободы на срок от трёх лет и выше (статья 88). А сегодня — покупай хоть на двадцать пять долларов, хоть на двадцать пять миллионов долларов, никто и слова не скажет. Переменили закон в интересах правящего класса. То ж и с народными библиотеками. Если правящему классу, этому ли, какому другому, вдруг понадобится, чтобы народ читал книги, издадут закон о том, что литература принадлежит народу, — и баста.

И не нужно пугать, что писатели дружно перестанут писать. Не перестанут. Государство найдёт способ заставить таланты взяться за перо, лаской ли, таской, а найдёт.

Не о том речь. Проблема заключается в следующем: доступность книг (а шире — информации во всех её проявлениях) за последние два-три века возросла многократно, возможность же чтения развитым индивидуумом (шире — возможность переработки и усвоения информации) осталась практически на прежнем уровне.

Налицо дисбаланс. Читатель поставлен в положение охотника, у которого один патрон на множество целей. Боязно пальнуть зря, в ерунду. В народные библиотеки еженедельно поступают сотни книг. Как угадать, которую выбрать? Неподходящая книга столь же вредна для душевного здоровья, как неподходящая пища для здоровья телесного. Можно отравиться как тухлой рыбой, так и тухлой литературой.

Если лечение пищевого отравления сегодня дело привычное и налаженное, поговаривают о стандартах и кое-каких гарантиях, то лечение отравления книжного представляет собой проблему весьма сложную.

Да и с лечением банальным тоже не всё ясно. Широкое применение принципов доказательной медицины показало, что многие лекарства таковыми не являются. Глотай некоторые пилюли, не глотай — на исход заболевания влияния это не окажет никакого. Покуда средство не проверено тройным слепым методом (то есть экспериментатор не знает, какого заключения ждёт оплативший исследование заказчик — положительного или отрицательного), это средство не лекарство.

Пусть есть приказ министра, пусть оно включено в различные перечни, пусть таблетки белые, круглые, с риской и упакованы достойно — всё равно не лекарство. По форме таблетки, а по содержанию — набор химических соединений с непредсказуемым действием или вовсе без такового.

С книгами дело обстоит намного хуже. Никто не проводит клинических испытаний ни в пробирке, ни на подопытных животных, ни даже на добровольцах. Кто-то написал, где-то отпечатали тираж, и — нате! Гигиенический сертификат означает лишь, что буквы в книге разборчивые, а типографская краска во время чтения не отравит. К содержанию произведения гигиенический сертификат отношения не имеет.

А хотелось бы, чтобы имел.

Вот и получается: страницы с буковками есть, переплёт есть, ISBN есть. То есть книга? Да, книга. Но литература или нет, узнать невозможно.

Довериться экспертам? Как же! Они, эксперты, всего лишь люди, а человеку свойственно ошибаться. Как бескорыстно, так и корыстно. Да и что они, эксперты, разве и в самом деле будут читать поток, извергаемый клавиатурами? С ума сойдут, и сойдут очень быстро.

Я не призываю к возвращению цензуры. Я призываю к всестороннему научному исследованию такого явления, как литература. Пусть наука докажет, что, к примеру, «Анна Каренина» Льва Толстого — более ценный продукт, чем «Чарующие объятия» условной Василины Пупкиной. Нет, я и Пупкину читал, и не сомневаюсь, что Толстой лучше, но не сомневаюсь бездоказательно. Потому могу и ошибаться.

Действительно, Толстой писал «Анну Каренину» для весьма узкого круга. В самых смелых мечтах рассчитывал, что её прочитает сто тысяч человек — ну не сразу, а со временем: «Русский Вестник», где впервые был опубликован роман, имел около пяти тысяч подписчиков. Предположи автор, что «Анна Каренина» станет предметом изучения в общеобразовательной школе, что каждого кухаркина сына и каждую кухаркину дочь просто обяжут читать «Анну Каренину», а потом писать сочинение, Толстой, не исключаю, обиделся бы. Даже оскорбился.

И действительно, что мне — кухаркину сыну если не в прямом, то в переносном смысле — до всех этих князей, княгинь и княжон, до чиновника Каренина, царского офицера Вронского, до самой Анны, которой никогда не приходилось работать или служить ради пропитания... Страшно далеки они от меня. И не для меня писал Толстой. Совсем не для меня. А вот у Пупкиной героиня — продавщица гипермаркета, которую полюбил владелец торговой сети, бывший комсомолец, а ныне миллиардер, пока рублёвый. Но мать его, бывшая коммунистка, а ныне мэрша огромного города, препятствует любви сына, мечтая женить его на английской принцессе. Цепляет! Всё ведь рядом, всё ведь жизненно — и продавщица, и гипермаркет, и миллиардер-комсомолец, и мать-мэрша, мигалкой оттесняющая в канавы смердов, и даже английская принцесса.

К тому же язык прост и доступен, прочитать Пупкину можно за вечер-другой, а Толстого читать — как матёрое суковатое полено колоть. Колун нужен, а если в руках лишь чайная ложечка?

Так вот: вслед за доказательной медициной следует заняться доказательной литературой. Уверен, что в процессе исследования классиков и неклассиков мы узнаем ужасно много интересного и, главное, полезного.

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Великий китайский киберрынок

Ваннах Михаил

Опубликовано 09 декабря 2011 года

Несмотря на это, все знают, у кого этот самый файрвол самый-самый большой. И не просто большой, а великий. Великий Брандмауэр Поднебесной. И происходят за этим Великим Брандмауэром очень забавные дела.

Ещё осенью число подключённых к Сети граждан КНР превысило половину миллиарда. А кто лидирует на планете по покупкам смартфонов в натуральном выражении? Да опять же Китай. Двадцать четыре миллиона этих изделий было продано в Поднебесной за третий квартал этого года. (Интересно, что лидирует среди них, занимая 28,5 процента рынка, Nokia – помните старый анекдот о затишье на финляндско-китайской границе?..) Ну а американцы приобрели лишь двадцать три миллиона гаджетов. А мобильной связью охвачено более 950 миллионов жителей Поднебесной – без малого миллиард...

Кстати, обогнали китайцы американцев ещё по одному занятному параметру. Как все знают, обе страны очень любят производить энергию на угольных электростанциях, поэтому пользуются достаточно дешёвыми электронами (в отличие от некоторых странных государств, спешно перешедших в 1990-х на неуклонно дорожающий природный газ...). Так вот, США выбросили в прошлом году в атмосферу 1,5 миллиарда тонн це-о-два (по пять тонн на американца), в то время как КНР внесла во всеобщий фонд глобального потепления целых 2,2 миллиарда. Ну а выбросы углекислого газа – индикатор всего на свете. Рентабельное, экономически обоснованное извлечение энергии нынче, не считая постоянно оттесняемого на задний план деления урана, — это накопленная в прошлые эпохи солнечная энергия. Сжигание углеводородов. Сопровождаемое выбросами углекислоты. (Улавливание оной, о котором так любят говорить европейцы, представляет собой технологический кунштюк, вроде добывания золота из морской воды, которым Фриц Габер предлагал выплатить германские репарации Антанте по итогам Первой мировой; оно требует вчетверо больше энергии, чем извлечено при сжигании топлива...)