Журнал Современник - Журнал Наш Современник 2007 #3 Страница 19

Народ — это не те шустрые личности, которые ограбили государство, а те исчезающие по миллиону в год обездоленные, которым дана в наследование одна шестая доля всей нашей планеты. Сколько ещё миллионов уйдёт до той поры, когда станет исполняться воля Собственника земли?

Закон аккуратно разделил собственность на государственную, частную и совместную, ни слова не говоря о Божьей собственности. Только Богу принадлежит земля, небо и наши души. Кто смеет посягать на это?

“Когда караван разворачивается, последний верблюд становится первым, а первый — последним”. Человеку караван развернуть не по силам. Но мы должны быть готовы к развороту событий.

Обычный для такого разговора вопрос: как развернуть на полном ходу тяжеловесную законодательную махину и заставить её работать в другом режиме? Не нужно будет разворачивать. Машина рухнет, рассыпая гайки, винтики и прочие механизмы. Новые законы будут издаваться в три секунды. Закон — и предатели в тюрьме. Закон — и имущество изъято. Закон — и прекращён поток капитала за границу. Богатств хватит и чтобы возродить деревню, и чтобы построить новые города, и чтобы вырастить новое поколение детей, каждый из которых будет на вес золота, а не щенком в своей стране. Что подумает мир? А что он думал во время революции 1917 года? Что он думал во время гражданской войны и в годы Великой Отечественной? Ничего не думал. Он наблюдал. Когда победа была близка — подключался. Что думают соседи, когда в вашей квартире стреляют или громко кричат? Смотря какие соседи, конечно, но большинство предпочитает не вмешиваться и вызывают милицию. Если милиция не едет — ждут утра, дежурят у своих дверей, не спят, охраняют своё добро. Это — их дело.

Дела нашего дома, нашей семьи — это наши дела. Конечно, “милицию” вызовут. Но так ли уж нужно дюжим молодцам лезть к вооружённым до зубов и к тому же непредсказуемым соседям? Мир будет молча наблюдать. Мир в целом осторожен.

Сейчас, пока в порядке армия, надёжны окна и двери, — ещё можно навести порядок в доме. Понимание народом необходимости кардинальных перемен — это почва для долгожданного зерна, которое может быть посеяно во имя нашего спасения или в котором нам может быть отказано. Если зерна не будет, мы обречены на следующий круг ада, пока не поймём, что земля дана нам, кротким, в наследование — “след в след” — для грядущего поколения, и её нельзя сдавать вот так просто, мирным, бумажным путём.

Мы привыкли задавать вопросы. А надобно приучиться задавать ответы. И тогда на заданный ответ нам ответят очередным вопросом. Вся жизнь народа — проработка вопросов. Все наши отчаянные вопрошания — что делать, кто виноват, за что, Господи? — это уже ответы.

Нельзя отделаться от жизни

Спросите, как же это можно — отделаться от жизни? А очень просто: закрыть на всё глаза и не дышать. И этому нас уже научили. Мы оказались послушными и способными учениками. Уметь отмахиваться, отметать “ненужное” и устремляться только вперёд, к достижению цели, какой — не важно, стало обычным хаотичным движением времени суеты и смуты. Порой кажется, что это движение имеет какой-то особый смысл. Мы продираемся напролом сквозь дарованный Богом день для того, чтобы достигнуть дня следующего. А в следующем дне — то же самое. И так до бесконечности. Вот только бесконечности не будет, как может не случиться и следующего дня.

Мой родной Северо-Запад практически уже “очищен” от населения и подготовлен для новых хозяев. Целенаправленно, постепенно уничтожены маленькие заводы и фабрики, раздроблено в порошок сельское хозяйство, стёрта с лица земли русская деревня с её многовековым укладом быта, духа, на основе которого родилась и выросла великая русская культура. Часть населения переселилась в города, в основном — в Санкт-Петербург, переполнив его до краёв своей дешёвой рабочей силой. Часть провинциального населения была планомерно отравлена алкоголем, некачественным спиртом. Часть особо совестливых, впечатлительных, не выдержавших, не сумевших пережить в силу своей “всечеловечности” навалившееся на них осознание ненужности стране, спились или покончили с собой. Остатки населения доживают в мёртвых деревнях и полуживых городках, продолжая деградировать от нищеты и безработицы, разлагаться духовно, поддавшись влиянию средств массовой информации. Зачем это — государству? Разве власть не знает о том, что происходит? Зачем государство делает это с населением Северо-Запада?

Нас учили в школе, что государство — это мы. Нет, не государство, а земля наша — это мы. Из неё пришли, в неё уйдём, а она останется навсегда. Государство — это система, это прежде всего — власть. Узаконенная демократия, то есть “власть народа”, — форма правления. Но это только форма, пустая блестящая фольга, которую сжали в кулак, а там пусто. Суть правления — скрытая тирания. Мы захвачены мирным путём и всё-таки не желаем верить в такую подлость. Не желая верить, мы тем не менее признали захват и… согласились со своим положением.

Расцвет и увядание народов — всё в Божьей власти. Неужели тогда остаётся повиноваться и дожидаться полного уничтожения, окончательного краха? Неужели согласиться с тем, что правительство нашего государства не является народным? Ведь в том случае, если правительство — народное, оно должно отвечать перед народом, интересы которого оно представляет. Отвечать и перед Богом за свой народ. Оно должно видеть все опасности для своего народа и бороться с ними законными способами. Для своего народа оно и должно трудиться. А на деле? Напрашивается простой вывод: народ России для правящей власти не является своим.

Да, были времена, когда народ, в целом, был мудрее, умнее, совестливее, сильнее и здоровее, чем сейчас. Раз он был таким, значит, та власть, та культура, та почва были полезны для народна, были нечужеродны ему. А если сейчас народ становится больным, слабым, глупым, развращённым, значит, эта власть, эта культура, этот быт, эти законы вредны и опасны для народа и должны быть изменены.

Ольга Свердлова Шанс на спасение

Церковь учит, что ребенок — это дар Божий и дан нам во спасение.

Итак, спасение. От кого и от чего? От наших пороков, эгоизма и лени, не-терпения и нетерпимости, когда мы пытаемся облегчить свой жизненный крест, уйти от проблем и сложностей, связанных с воспитанием ребенка в трудных житейских ситуациях, когда занимаемся самооправданием, сваливая свои ошибки, свое нежелание помогать решать проблемы на генетику или самого ребенка, на его характер, унаследованный от кого-то из родителей.

Кризис семьи, нежелание рожать детей и хоть чем-то поступиться, оторвать что-то от себя, любимого, даже ради близкого человека, может быть, одно из сaмых страшных явлений последнего времени. Чем вызвано это явление? Может быть, материальными трудностями?

Протоиерей Дмитрий Смирнов рассказал, что его приходом был проведен эксперимент — нашелся спонсор, который дал деньги, они договорились с одним родильным домом и открыли там пункт для собеседования с беременными. Беседовали с женщинами, которые пришли избавиться от ребенка. Но им удалось уговорить не делать аборт только каждую десятую. Несмотря на то, что женщинам предлагали буквально всё.

Если у тебя нет приданого для ребенка — мы тебе всё купим, если нет квартиры — обеспечим жильем, если тебе не на что жить — будешь жить за наш счет, если хочешь, чтобы твой ребенок поступил в хорошую школу, — мы его устроим. Но ничто не действовало. Никакая материальная помощь не могла изменить решения этих женщин.

Они не хотели, не желали испытать какие-либо трудности, связанные с рождением и воспитанием ребенка. Они хотели жить только для себя*.

А что думают по этому поводу мужчины? Когда один из героев телепередачи “Моя семья” сказал, что следует женщину чуть ли не стерилизовать, если она не может обеспечить ребенку достойную жизнь, к примеру, устроить в хорошую школу или дать соответствующее образование, то с ним согласился кое-кто из участников передачи.

Значит, дело — и мы убедились в этом еще раз на эксперименте, проведенном протоиереем Д. Смирновым, — не в материальных трудностях, во всяком случае, не только в них. Тогда в чём?

Брак без деторождения представлялся Л. Н. Толстому явлением уродливым и порочным. И когда Софья Андреевна после рождения пятого ребенка попыталась избежать новой беременности, так как последние роды были очень тяжелые, такое решение жены оказалось совершенно неприемлемым для Льва Николаевича. На карту было поставлено и прошлое, и будущее. У него даже возникла мысль о разрыве.

Это сыграло роковую роль в их дальнейших отношениях, послужило основанием к последующему охлаждению. Семейный разлад так повлиял на Льва Николаевича, что он физически заболел и уехал лечиться.

Вернувшись, он все говорил: “Какое счастье быть дома, какое счастье дети, как я ими наслаждаюсь”.