Коллектив Авторов - Журнал Компьютерра 26.01-01.02.2010 Страница 20

И тут подоспели работы Петра Яковлевича Уфимцева в области дифракции электромагнитных волн, выполненные в Центральном научно-исследовательском радиотехническом институте. Их квинтэссенция была изложена в книге "Метод краевых волн в физической теории дифракции" — появилась теоретическая возможность синтезировать формы планера, обладающие минимальной эквивалентной поверхностью рассеяния, за счет отражения волн в сторону от облучающего радара. Отметим, что книга, содержащая описание теороснов самой что ни на есть критичной военной технологии, была издана в 1962-м году сугубо открыто, в издательстве "Совесткое радио". Тут хотелось бы упрекнуть кровавую гебню в том, что увлеченная погоней за диссидентами, она прошляпила разглашение важнейших данных, но не получится — гриф работы в СССР определял исполнитель, так что поклон ветеранам ЦНИРТИ от ВВС США… В США действительно, stealth создали на основе работ Уфимцева, переманив в перестройку и автора — но это уже совсем другая история.

А в СССР идеи Уфимцева практического развития не получили. Есть версия, что работы были заморожены, что бы не привлечь к ним внимания вероятного противника и не дать ему создать боеголовки, способные проходить через отечественную ПРО. Но, скорее всего, дело в отсутствии у СССР достаточных компьютерных мощностей. Ведь синтезированная форма планера должна не только отражать электромагнитные волны в сторону от излучателя, но еще обеспечивать полет аэроплана. Для этого нужны колоссальные вычислительные мощности, которые видимо отечественная оборонка получила только сейчас. Мощность кластеров, собранных из купленных на свободном рынке комплектующих, несопоставимо выше, чем у былых БЭСМ-6 и "Эльбрусов" — социально-экономические процессы имеют как недостатки, так и преимущества.

Но кроме синтеза формы планера аэроплана гигантские компьютерные мощности нужны и непосредственно на борту. Прежде всего, для того, что бы самолет мог летать. Создатели летательных аппаратов всегда сталкивались с необходимостью выбора между устойчивостью и маневренностью. «Кукурузник» По-2, создававшийся как учебный, мог лететь с отпущенной ручкой, а истребитель МиГ-3 предъявлял высочайшие требования к пилоту, был очень маневренным выше 6000 м, но и весьма «строгим». Современные истребители, по весу превосходящие бомбардировщики Второй мировой, и летающие далеко за звуковым барьером строги настолько, что их неустойчивы в принципе. Летают и управляются они благодаря цифровым фильтрам бортовых систем управления, обеспечивающих им запас устойчивости необходимый для данного режима полета и маневра. Это требует колоссальных вычислительных мощностей. Работа идет в режиме реального времени и системы резервированы, да и не по одному разу. Наверное, можно смело предположить, что предстоящая доводка Т-50 в немалой степени будет и отладкой бортового софта.

(Продолжение следует)

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Гомункулариум

Жить стало лучше, живых стало больше. Впервые за много лет население России вместо того, чтобы исправно сокращаться, взяло и подросло. Чуть-чуть, то ли на десять тысяч, то ли на двадцать пять, но лиха беда начало. То есть, с учетом погрешности отечественной статистики, возможно, и не подросло, а даже сократилось, но опять же на чуть-чуть. Миллионных потерь нет. Во всяком случае, в две тысячи девятом году. В этом одни видят плоды забот нашего правительства, другие — плоды правительств чужих, создавших уже в своих странах такую веселую жизнь, что народ устремился в Россию, тем самым преломив кривую исчезновения.

Но все это покамест эфемерно и зыбко. Прирост в одну сотую процента человеку, знакомому с механизмом действия базарных весов, не кажется столь уж выдающимся достижением. Купил на рынке килограмм изюма, дома перевесил — семьсот сорок граммов. Вот он, звериный оскал общества обвеса и обсчета. И начинаешь думать, что, собственно, делать. Не с изюмом, тут уж ничего не поделаешь. С населением. А вдруг его нужно много — обозначить присутствие в труднодоступных и потому необжитых, но богатых ископаемыми местах, например? Да мало ли какая нужда случится, всего не предугадаешь. Запас плеча не тянет, а запаса-то и нет. Нужно создать людской резерв. А как? За каждого ребенка пообещать удвоение родительской пенсии (мелким шрифтом: "по достижении родителем семидесятипятилетнего возраста")? Учредить нагрудный знак "Отец — герой" пяти степеней? Путем всенародного референдума внести поправки в конституцию?

Последнее — путь самый верный, знать бы только, что именно поправлять.

Детей европейские люди имеют мало в силу ряда причин, и скудость жизни в этом ряду стоит в хвосте. Не исключаю, что она, скудость, есть причина двойного значения, и трактуем ее мы неверно. А верно трактовать не хотим из опасения, что ради повышения рождаемости власть возьмет и пропишет скудость в невыносимом количестве, да еще будет уверять, что это хорошо. Твердят же, что подорожание водки есть благо для населения, а для населения пьющего — благо тройное.

Причина падения рождаемости скрыта во мраке научных дискуссий, но, быть может, суть ее в том, что женщины взяли на себя мужские функции, а мужчины женские — нет. Действительно, человек есть существо млекопитающее лишь наполовину. Какое из мужчины млекопитающее? Смех один. Индустриальная революция привлекла женщин к станкам, лопатам, киркам, женщины массово стали ходить по горящим избам, останавливать скачущих коней, прокладывать Байкало-Амурскую магистраль. Чтобы они делали это в охотку, придумали эмансипацию: мол, женщина имеет право (читай — должна) работать наравне с мужчиной. Обратную сторону процесса — мужчина должен рожать детей — даже не стали обсуждать ввиду явной абсурдности. Но вдруг и казовая сторона эмансипации столь же абсурдна? Вдруг впрягать в одну телегу коня и трепетную лань есть преступление или даже глупость? Вдруг на самом деле женщина должна растить детей и вести домашнее хозяйство, а все остальное — удел мужчин? Понятно, что подобные взгляды в конце девятнадцатого века считались ужасно отсталыми, а в веке двадцатом квалифицировались вредительством (кто ж будет строить Днепрогэс, если бабы останутся дома?), но сейчас, в двадцать первом веке, не пора ли набраться храбрости и признаться: эмансипация есть мышеловка без сыра! Женщин загрузили исконно мужской работой (врачеванием, педагогикой, торговлей, укладкой асфальта), платя при этом мизер от мужской цены, затем (второй удар) под лозунгом равноправия снизили расценки для мужчин до женских, в результате все работают от зари до зари, чтобы прокормить единственного ребенка, редко — двух.

Долой! Хватит, наэмансипировались! Даешь семейный очаг!

Понятно, отмене эмансипации будут противиться. В первую очередь промышленно-консервативный комплекс, а затем, как наиболее манипулируемая часть общества — мужчины. Отвыкли стоять у прилавка, укладывать асфальт и работать при ткацком станке.

Что ж, тогда у общества (а когда эмансипация окончательно расцветет в Индии, Китае и мусульманских странах, петух бездетности кукарекнет и там) есть и второй путь: довести эмансипацию до логического конца. Раз мужчины не рожают детей, то и женщины не должны рожать тоже. Потомство будут выводить в специальных фермах-гомункулариумах. Профессор Преображенский утверждал, что делать детей умеет каждая баба. Но, во-первых, баб теперь нет, а во-вторых, товар баба производит несертифицированный, на одного Ломоносова миллион Климов Чугункиных. Да и наука со времен Преображенского далеко шагнула. Не зря исследовали человеческий геном, не из праздного любопытства (не замечал я у государства праздного любопытства вообще). Еще немного, и на поток поставят производство населения с заранее заданными свойствами: побольше покорности (с этим, положим, у нас и так хорошо), трудолюбия и готовности стойко переносить тяготы и лишения нашей жизни. А вот строптивость, способность к организованному отпору, борьбе за свои права искоренить вовсе, как деструктивные, внесистемные и маргинальные пережитки.

Никаких ущемлений гражданских свобод: каждый индивидуум будет иметь право продолжить род. Сдаете в лабораторию гомункулариума соответствующий материал, а на выходе получаете ребенка, лишенного врожденных патологий и наследственных болезней, с добавочным, за счет государственной программы, запасом активного долголетия: "лет до ста расти нам без старости" и, соответственно, без пенсии. Ни свинки, ни кори, ни коклюша — генетическая вакцинация по крайне льготной цене. Какой родитель откажется? У нового человека будет неисчерпаемый запас жизненного оптимизма, он обретет в труде смысл существования и уверует во всеобъемлющую мудрость партии и правительства. То, чего безуспешно добивались инженеры человеческих душ, исполнят инженеры генома.