Игра в имитацию. О шифрах, кодах и искусственном интеллекте - Алан Тьюринг Страница 29

А.Д. Шапиро (A.D. Shapiro). Он назвал свой метод обучения на примерах «структурированной индукцией». Учителем был международный мастер Д. Копец (D. Kopec). Оба они работали в институте имени Тьюринга в Глазго. После этого некоторая версия обучаемой машины-ребенка была продана промышленному клиенту института, Вестингауз Электрик Корпорейшн (Westingouse Electric Corporation) в Питсбурге, США. Эта фирма столкнулась с, по-видимому, неразрешимой проблемой оптимизации, которая относилась, однако, не к стратегии шахматных эндшпилей, а к автоматическому управлению качеством на заводе очистки ядерного топлива.

Что касается вопроса об эндшпилях, то поколения специалистов по эндшпилям не сумели построить даже начатки их теории. Вычислительная сложность промышленной задачи оказалась значительно меньше. В соответствии с этим один из сотрудников фирмы, Лич, используя в точности ту же методологию, смог в течение нескольких месяцев научить машину действовать в качестве высокопроизводительного автоматического контроллера. Полученное в результате улучшение качества продукции принесло компании экономию свыше десяти миллионов долларов в год.

С тех пор использование программ и методологий машины-ребенка незаметно проникло в различные отрасли промышленности, почти не привлекая внимания в академических кругах исследователей искусственного интеллекта. В последнее время метод структурированной индукции был применен в фармакологической промышленности с использованием Индуктивного логического программирования (Inductive Logic Programming, ILP). Маглтон, Брайант и Шринивасан (Muggelton, Bryant, Srinivasan) сделали при этом совместное человеко-машинное открытие биомалекулярной теории структурно-активных отношений.

Удивительный, но неопровержимый факт состоит в том, что Тьюринг предусмотрел в 1950 году для машины-ребенка в точности тот же путь, который теперь в ILP называется «базовым знанием». Предсказание Тьюринга состояло в том, что обучаемая машина будет иметь «полную систему встроенных правил логического вывода… память будет занята в основном определениями и предложениями. Предложения будут иметь различный статус, например точно установленные факты, предположения, утверждения авторитетов, выражения, имеющие логическую форму предложений, но без оценки достоверности».

В микромире открытия биомолекулярных теорий не только проявляются успехи идеи машины-ребенка, но и неожиданно вновь возникает сам дух теста Тьюринга. «Учителя», обучающие эти системы молекулярной науке, говорят, что они могут успешно критиковать предположения машины, генерирующей некоторые утверждения, лишь в том случае, если они могут уверенно представить себе, что эти предположения исходят от коллеги-человека.

Ограничения теста

Следующие замечания применимы ко всем разумным версиям теста Тьюринга и в особенности к сильной его форме, предложенной Ньюменом в описанной выше радиопередаче.

Зависимость от культуры

Для частного микромира шахмат мы уже подчеркнули выше необходимое предварительное требование, чтобы все участники имели одинаковую подготовку в одной и той же интеллектуальной культуре. Этот принцип можно распространить на все человеческие миры. Вследствие культурных разночтений люди с разной подготовкой могут испытывать трудности или даже быть неспособными оценить интеллект друг друга. Разговор между охотником на тюленей из племени эскимосов и ловким торговцем наркотиками с нью-йоркской улицы может вызвать у каждого из них впечатление, что другой вообще ничего не соображает. Предположим, что человек, возражающий против развития машин, попытался бы установить склад ума, например, шотландского огородника. Предположим далее, что один из указанных выше индивидов выбран в качестве удаленного человека, а вопросы ему будет задавать жена японского рыбака. В ее изолированной жизни она не могла иметь контакта со складом ума шотландского огородника или гренландского охотника за тюленями (или, может быть, нью-йоркского торговца наркотиками). Тогда ее задача оценки двух кандидатов может оказаться невыполнимой.

Френч убедительно рассмотрел соображения этого рода и пришел к выводу, что «…компьютер будет всегда разоблачен, если он не имеет в этом мире такого опыта, какой имеют люди». Однако, как показывают предыдущие воображаемые ситуации, положение может быть еще хуже. Культурные факторы могут сделать сравнительную оценку совершенно невозможной.

Зависимость интеллекта от физических характеристик

Рассмотрим теперь тест Тьюринга без ограничений на вопросы, как это предложил Макс Ньюмен в упомянутой радиопередаче. Предположим, что двум невидимым кандидатам задается вопрос: «Можете ли вы почесать ваш левый локоть пальцами вашей левой руки?» Для невидимого человека, будь он эскимос, житель Нью-Йорка или англичанин, это легкий вопрос с «очевидным» (отрицательным) ответом. Но машина-конкурент, если только ее конструктор случайно не предвидел в точности такой вопрос, потерпит поражение из-за отсутствия соответствующего телесного чувства. Нормальный ребенок пяти лет способен правильно ответить на этот вопрос, даже если не позволить ему физически экспериментировать перед ответом. Таким образом, этот вопрос почти ничего не говорит об интеллекте, но все – о человеческой природе.

Протестуя против кажущейся тривиальности приведенного выше примера, критик, работающий на переднем фронте нынешней когнитивной неврологии, поймет, что за ним стоит более глубокая инфраструктура. Я имею в виду возникающую картину взаимозависимости между:

• явлениями сознательного мышления;

• сочетанием человеческого телесного чувства с внешними и внутренними сенсорными органами.

В частности, визуально-пространственная (и даже «мышечная» в случае Эйнштейна) природа мышления по аналогиям, свойственная многим научным и математическим умам, едва ли может быть уловлена без предварительного условия, что машинная программа должна развиваться в человеческом теле и передаваться во взаимодействии с другими людьми.

Глубина и диапазон человеческого сознания подразделяются теперь на «центральное сознание» (core consciousness) и «расширенное сознание» (extended consciousness), причем число категорий увеличивается по мере того, как применение современного оборудования и методов обнаруживает во всех подробностях нервные корреляты. Автору этих строк кажется неправдоподобным, чтобы когда-нибудь удалась попытка полной имитации действия разума в целом. Однако размышления и внимательное наблюдение за развитием когнитивной неврологии убедили меня в том, что столь героические усилия в любом случае принесут некоторую пользу. То, что требуется, – это скорее реализация сознательного мышления специфически машинного типа в том смысле, что аналог человеческого сознания будет зависеть не от физического строения человека, но от более доступного машине собственного телесного чувства и от показаний внешних и внутренних сенсоров. Если читатель вернется к приведенному выше примеру с карманным компьютером и его парализованной клавиатурой, то он поймет мое заключение.

Коммерческое возрождение игры в имитацию

Когда направляют главные усилия на имитацию глубоко заложенных знаний машинного типа, это не обязательно удовлетворяет особую потребность в имитации менее человеческого понимания и ответственности за цели пользователя. Такой целью может быть облегчение задач «учителя», описанное выше в случае биомолекулярных открытий, или более специальная цель вроде намеченного фирмой Майкрософт проекта «Персона», или ряд других, возникающих из коммерческих приложений, которые будут рассмотрены ниже.

Имеются в виду следующие приложения:

1) персональные гиды для торговых выставок, конференций, музеев, тематических парков, дворцов, археологических памятников, фестивалей и т. д.;

2) существует неудовлетворенная потребность более чем в персонализации, а именно в гуманизации. Взаимодействие может при этом выполняться через виртуальную личность, к которой пользователь обращается как к человеческому гиду и советчику;

3) английский как второй язык. В наше