Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 194 Страница 4

Начнем с режиссёра. Жан-Жак Анно — один из самых загадочных режиссеров в истории мирового кинематографа. Загадочных и не реализовавших в полной мере свои таланты. Анно 70 лет, и он снял только 12 картин. 

Картины бесконечно разные и неоднозначные. Дебют Анно — «Чёрное и белое в цвете» (La Victoire en chantant, 1976), с ходу получивший «Оскара» за лучший фильм на иностранном языке, сразу же расставил точки над i в отношениях режиссёра с родной (французской) и европейской цивилизацией: сарказм и чёрный юмор — самая мягкая его оценка реальности.  

«Имя розы» (Der Name der Rose, 1986) — отчаянная попытка реабилитировать культуру и историю на безнадёжном материале псевдохудожественного голема Умберто Эко. 

«Враг у ворот» (Enemy at the Gates, 2001): Жан-Жак Анно вырывается из культурного и цивилизационного контекста, сталкивая его, в частности, с русской историей. В результате этого столкновения мы получаем едва ли не единственный адекватный западный фильм о Великой Отечественной войне и Сталинградской битве. 

«Его Величество Минор» (Sa Majesté Minor, 2007, дичайшее по неадекватности погонялово в российском прокате «Миллион лет до нашей эры 2»): режиссёр продолжил своё отдаление от современной западной культуры и в конце концов добился конфронтации. Из-за запредельной эротичности видеоряда, граничащей с порнографией и перверсией, французская (равно как и американская, и европейская — в целом) критика поверглась сначала в шок, затем в ярость, а под конец — в истерику. На IMDB рейтинг фильма 4,2 (лично для меня — достаточный повод, чтобы посмотреть картину и получить удовольствие!).

«Чёрное золото» (Or Noir, 2011) — последний фильм Жан-Жака Анно, который во многих отношениях можно считать одной из форм его творческого завещания. Если бы художник так и остановился на отрицании истории, культуры и цивилизации, если бы сарказм и эротические фантазии так и остались единственными созидательными импульсами его наследия, мы бы получили еще одно трагическое наследие в мировом искусстве. Жан-Жак Анно, похоже, нашёл свой идеал — причём точно там же где его нашёл и великий Антуан де Сент-Экзюпери: в арабской цивилизации. 

«Чёрному золоту» я благодарен уже за то, что после его просмотра разделил восхищение моего самого любимого писателя на чисто визуальном и осязаемом уровне. На арабские сюжеты было снято множество фильмов, но ни один из них так и не сумел раскрыть тайну этой величественной цивилизации. Жан-Жаку Анно это удалось с блеском. 

«Это для Вас! У меня точно такие же: они сделаны в стране, которая называется Швейцария!»

В основу фильма положен роман швейцарского писателя Ганса Рюша «Великая жажда» (1957), в котором действие развивается в 30-е годы на Аравийском полуострове, в период обнаружения на нём нефти. Позволю себе изложить фабулу фильма, ибо она никоим образом не раскрывает содержания и тем более не содержит в себе спойлеров, поскольку настоящее действие в «Чёрном золоте» развивается не на уровне внешних событий, а на уровне духовного и психологического возвышения принца Ауды.

Два аравийских эмира ведут затяжную борьбу за спорный участок пустыни, получивший название Жёлтого Коридора. Эмир Амар (роль исполняет Марк Стронг), объединивший северные племена Аравии, терпит поражение от эмира Нессиба (Антонио Бандерас), возглавлявшего южные племена, и по условиям перемирия отдает двух своих сыновей — Ауда (Тахар Рахим) и Салеха (Акин Гази) — на воспитание Нессибу, делая их по сути заложниками мира. По условиям договора Жёлтый Коридор становится «ничьей землей», полосой отчуждения, разделяющей два царства. 

Девятнадцать лет спустя в Жёлтом Коридоре появляется геолого-разведочная экспедиция американской компании Texan Oil и находит на этом участке огромные залежи нефти. Эмир Амар не даёт американцам разрешения на добычу нефти, зато эмир Нессиб «впадает в искушение богатством» и даёт добро на начало разработок, нарушив тем самым главное условие мирного договора.  

Что произойдет дальше, зритель узнает, посмотрев самостоятельно картину; мы же займёмся самым ценным для меня в «Чёрном золоте» — арабской национальной идеей, которую Жан-Жак Анно вывел на уровень универсального идеала и гармонии, иллюстрирующего, с одной стороны, практическое воплощение нравственного императива, о котором мечтал Иммануил Кант, а с другой стороны — возродив идеал Меры, который лежал в основе представлений древнегреческой цивилизации о совершенстве (погружение в «Sa Majesté Minor» не прошло даром :-) ).

В «Чёрном золоте» представлены два импульса арабского национального сознания: Материального Прагматизма (воплощён в эмире Нессибе) и Духовной Традиции (эмир Амар). Сюжет развивается как раз из столкновения этих импульсов и их противостояния. Жан-Жак Анно воплощает эту конфронтацию очень тонко и грамотно, почти не совершая ошибок. 

Пример тонкого понимания фактуры: сцена с нападением одного из племён на американских геологов, мотивированным якобы тем, что они — «неверные». Перед нами расхожий миф западной цивилизации, которая всех чешет под свою гребёнку. Режиссёр «Чёрного золота» на уровне блестящей интуиции восстанавливает историческую справедливость, заставляя эмира вмешаться и не допустить погрома. 

Неприязнь на почве религиозной «неверности» — лишь эксцесс дремучей необразованной народной массы, которому арабская цивилизация никогда не давала развития. Цивилизация эта на протяжении всей истории человечества являла собой образец религиозной и идеологической терпимости. Выжигание инакомыслия калёным железом — это как раз привилегия христианства. Арабы никогда никого не притесняли по вопросам вероисповедания: ни в Иберии, ни в Индустане. И Жан-Жак Анно едва ли не первым в кинематографе восстановил историческую справедливость. 

Полюс материального прагматизма символизируется в «Чёрном золоте» сценой, где эмир Нессиб раздаёт почетным гостям на свадьбе дочери часы «Ролекс», которые достаёт из большущей коробки. Полюс Духовной Традиции — это сцены из жизни царства Амара, в котором запрещены медицина, электричество, техника и прочие блага западной цивилизации, которые, по мысли эмира Амара, совращают человека с благородного пути истины и познания, прельщая ложной ценностью денег. 

Оба полюса трагикомичны, поскольку не позволяют нации реализовать полностью свой потенциал и обрекают её на заведомо подчинённое и приниженное положение. Снятие этого противоречия происходит в образе принца Ауда, который символизирует собой будущее аравийской цивилизации (вернее — государственности и национальной идеологии). Важна, однако, не сама позиция Ауда («Лично я не против иностранцев: я думаю, они могут нам что-то показать, и мы можем их многому научить»), а бытовая роль принца. Изначально (а в душе — до самого конца!) он был книжником! Хранителем книг, библиотекарем, учёным, близоруким очкариком, которого судьба превратила в воина, соединив тем самым два великих качества арабской цивилизации — предельную пассионарность и не менее предельное почитание духовности и знания. 

То, как это реализовано с чисто художественной точки зрения в фильме Жана-Жака Анно, заслуживает наивысшей оценки. Конечно, заслуга в данном случае просто обязана быть разделена между режиссёром и актёром: Тахар Рахим в роли принца Ауда умопомрачителен. В какие-то моменты ловишь себя на мысли, что сам не раздумывая встал бы и пошел за таким Повелителем куда угодно, полагаясь исключительно на его оценку мира и ситуации. 

Однако — магия искусства в действии. 

К оглавлению

Рождение нового стиля из трагедии персонализации (по мотивам книги Эли Паризера)

Сергей Голубицкий

Опубликовано 11 октября 2013

Формально свой добровольный исход из «Фейсбука» я объяснил нежеланием предоставлять предприятию Марека Цукерберга право на безвозмездное использование моего контента в коммерческих целях. Право это оговорено в «Пользовательском соглашении», которое я, разумеется, не читал в момент открытия аккаунта.