Власть роботов. Как подготовиться к неизбежному - Мартин Форд Страница 40

Реальность такова, что в отношении экономического воздействия искусственный интеллект является обоюдоострым оружием. С одной стороны, он повышает производительность, делает товары и услуги более доступными и открывает дорогу инновациям, способным улучшить жизнь каждого из нас. ИИ обладает потенциалом создания экономической ценности, которая незаменима, если мы хотим выбраться из глубокой экономической пропасти, в которую попали. С другой стороны, он почти наверняка уничтожит миллионы рабочих мест, еще больше обострив экономическое неравенство. Помимо социальных и политических аспектов безработицы и постоянно растущего неравенства, имеется еще одно важное экономическое последствие: жизнеспособность рыночной экономики обеспечивается огромным числом потребителей, способных покупать производимые товары и услуги. Если у потребителей нет работы, а значит, и дохода, как они создадут спрос, необходимый для поддержания непрерывного экономического роста?

Ии и автоматизация труда: Теперь все иначе?

Боязнь того, что машины могут однажды вытеснить рабочих и породить долгосрочную структурную безработицу, существует давно — как минимум со времен бунтов луддитов в английском Ноттингемшире больше двух столетий назад. В последующие десятилетия страхи возникали снова и снова. В 1950-х и 1960-х годах, например, существовала очень серьезная озабоченность, что автоматизация производства скоро уничтожит миллионы рабочих мест на фабриках, вызвав массовую безработицу. История, однако, свидетельствует, что до недавнего прошлого экономика приспосабливалась к развитию технологии, открывая новые возможности для занятости, причем новые рабочие места требовали более высокой квалификации и лучше оплачивались.

Один из самых ярких исторических примеров потери работы из-за технологий, на который часто ссылаются сомневающиеся в том, что технологическая безработица когда-нибудь станет серьезной проблемой, — механизация сельского хозяйства в Соединенных Штатах. В конце 1800-х годов около половины американских работников были заняты в сельском хозяйстве. Сегодня их доля составляет 1–2 %. Появление тракторов, комбайнов и другой сельскохозяйственной техники неизбежно повлекло за собой исчезновение миллионов рабочих мест. Этот переход действительно привел к существенной кратко— и среднесрочной безработице и заставил вытесненных техникой сельхозрабочих мигрировать в города в поисках работы на фабриках. Постепенно, однако, безработные были поглощены растущим производственным сектором, и в дальнейшей перспективе как их средняя заработная плата, так и благосостояние в целом сильно выросли. Позднее фабрики были автоматизированы или выведены за рубеж, и работники снова мигрировали, на сей раз в сферу обслуживания. Сегодня почти 80 % трудоустроенных американцев заняты в обслуживании.

Ключевой вопрос в том, приведет ли подрывное изменение рынка труда под влиянием искусственного интеллекта к аналогичному результату. Может быть, ИИ всего лишь очередной пример трудосберегающей инновации, подобной аграрным технологиям, преобразовавшим земледелие? Или это нечто фундаментально иное? Лично я вижу принципиальное отличие ИИ по той причине, что это системная технология, технология общего назначения, в чем-то подобная электричеству, а следовательно, она в конечном счете скажется на всей нашей экономической и социальной жизни, затронет каждый ее аспект.

Традиционно технологические разрывы на рынке труда поочередно затрагивали секторы экономики. Механизация сельского хозяйства уничтожила миллионы рабочих мест, но растущая промышленность смогла постепенно принять освободившихся работников. Аналогично по мере автоматизации производства и вывода фабрик за рубеж, в страны с низкой оплатой труда, быстро растущая сфера услуг создавала возможности для занятости. В отличие от этого, искусственный интеллект скажется сразу на всех секторах экономики. Более того, он затронет сферу обслуживания и рабочие места для белых воротничков, на которых в настоящее время трудится огромное большинство американцев. ИИ постепенно проникнет практически в каждую существующую отрасль и преобразует ее, а новые отрасли изначально будут использовать самые последние инновации в области ИИ и робототехники. Иными словами, не стоит рассчитывать на возникновение какого-то совершенно нового сектора с десятками миллионов рабочих мест, способного поглотить всех работников, вытесненных автоматизацией из существующих отраслей. Скорее всего, отрасли будут создаваться на основе цифровых технологий, интеллектуальной обработки данных и ИИ, а значит, попросту не создадут много рабочих мест.

Второй момент связан с характером решаемых работниками задач. Есть основания предполагать, что около половины наших трудящихся выполняют по большей части рутинные и предсказуемые по своей природе обязанности[210]. Я имею в виду не «механические действия», а всего лишь то, что эти работники снова и снова сталкиваются с одним и тем же базовым кругом задач и трудностей. Иными словами, сущность их деятельности — или по крайней мере большой доли задач, из которых она состоит, — фактически описывается историческими данными о том, чем занимался работник. Такие данные в конечном счете станут богатым ресурсом для алгоритмов машинного обучения, которым можно будет поручить автоматизацию многих задач. Иначе говоря, нас ждет будущее, в котором практически все виды рутинных, предсказуемых работ постепенно исчезнут, что станет серьезнейшей проблемой для трудящихся, наиболее приспособленных именно к такой деятельности. На протяжении XX века развитие трудосберегающих технологий заставляло работников переходить в другие отрасли, но по большей части они продолжали выполнять рутинные задачи. Представьте себе превращение сельскохозяйственного рабочего образца 1900 года в сборщика на заводском конвейере в 1950 году и далее в сегодняшнего кассира, сканирующего штрихкоды в Walmart. Это совершенно разные занятия в несхожих отраслях, но все они характеризуются рутинными и предсказуемыми задачами. На сей раз у нас не будет большого числа мест с рутинными процессами в каких-нибудь новых секторах, готовых принять потерявших работу людей. Трудящимся нужно будет совершить качественно иной переход к деятельности, принципиально не рутинной и требующей таких качеств, как умение эффективно выстраивать отношения с другими людьми или решать нетривиальные аналитические или творческие задачи. Если предположить, что таких рабочих мест будет достаточно, то некоторые успешно совершат этот переход, но многие, скорее всего, столкнутся с проблемами.

Иными словами, нас ждет ситуация, когда значительная доля трудовых ресурсов окажется под угрозой вытеснения с рынка труда. Но есть ли признаки того, что нечто подобное происходит в действительности? В конце концов, уровень безработицы до начала пандемии коронавируса был существенно ниже 4 %.

Как обстояли дела вплоть до начала пандемии коронавируса

За десятилетие с конца Великой рецессии 2009 года до января 2020 года — в самый длинный экономический подъем за весь послевоенный период — уровень безработицы упал с 10 до 3,6 %, ниже всех минимумов, зафиксированных в последние 50 лет[211]. Важно, однако, отметить, что этот уровень безработицы, определяемый на основе результатов исследования домохозяйств, которое проводится Бюро переписи населения США, учитывает только работников, активно ищущих возможность трудоустройства. Любой, кто хотел бы иметь работу, но потерял надежду и перестал ее искать или