Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 105 Страница 5

А что делать с пестицидами – взять и раз и навсегда отказаться? Это способ организовать рукотворный голод. Что же делать? Не рассматривать их все вместе, переходить на менее опасные, минимизировать их применение...

Вернёмся к «органической» пище. Вероятное отсутствие в ней ГМО важно скорее с точки зрения успокоения страхов, навязанных пропагандой. Ну что же, и это неплохо. Если человек будет употреблять вполне заурядную пищу, искренне веруя, что та обладает целительными свойствами, он на самом деле может улучшить своё здоровье!

Я знаю одного разумного человека, который настаивает, что рекламируемые сейчас вздорные способы чудесного оздоровления на самом деле полезны. Бездельники, которым нечем занять свою голову, тратят свою энергию на них, а не, предположим, на войны с ближними. Я с ним скорее не согласен: меня огорчает, что цена, которую приходится платить за такое оздоровление, – отказ от критического мышления. Что вы предпочтёте: радостно выполнять некие ритуалы, переложив ответственность за ваши действия на кого-то вовне, или сохранять ясность мышления и честность перед самим собой даже в незавидном положении? Кому что...

Я думаю, что, если человек платит дополнительные деньги за «органические» продукты, он, по крайней мере, не вредит своему здоровью. Конечно, есть и более рациональные способы тратить деньги, но навязывать другим способы траты их собственных избыточных ресурсов — пустое занятие.

Намного хуже я отношусь к пропагандистам, распространяющим предрассудки. Конечно, продажность рекламы — притча во языцех. Но обратите внимание: рекламщик, продвигающий предметы роскоши, вероятно, осознаёт, что действует эгоистично, а пиарщик, воспевающий «экологически чистые» продукты, делает почти то же самое, но, вероятно, считает себя высокоморальной личностью.

Тот миф, который я хочу обсудить, таков. Нам сообщают, что "органические хозяйства помогают восстановить и сохранить здоровую экологию Земли". Это правда или нет?

Понятно, что словосочетание «экология Земли» — один из маркёров территорий, где живут драконы. Но всё-таки способствует ли «органическое» земледелие переходу человечества к неистощающему состоянию (или устойчивому развитию – как угодно)?

Не способствует. Как бы ни было организовано земледелие, из агросистем нужно изымать биогены, а раз так, их потери надо компенсировать. Как это можно сделать? Ну, прежде всего возвращая обратно изъятое.

Войнович предусмотрел доноров, сдающих кровь, вторичный продукт (отходы жизнедеятельности, которые, в соответствии с учением Гениалиссимуса, являются первичным продуктом), волосы и генетический материал. Старые и больные люди перемещались за Первое кольцо. По тщательном размышлении мы должны заключить, что это граничит с разбазариванием ресурсов. Замыкая круговорот, мы должны возвращать на поля даже собственные трупы. Не слишком аппетитно звучит? Что поделать. Для меня важнее то, что наше общество будет устойчивее тогда, когда мы будем смотреть на ближнего как на уникальную личность, а не как на источник удобрений или иных ресурсов. Другая проблема состоит в том, что и наши тела, и отходы, уносимые из наших городов, несут в себе целый букет загрязнителей – от тяжёлых металлов до возбудителей болезней. Попытка компенсировать потери биогенов таким способом и неприятна, и попросту невозможна.

Может, мы зря о ней подумали: в экогламуре не захотят использовать человеческие отходы – немодно получится. Значит, органическую массу с биогенами надо брать из иных экосистем. Не стану обсуждать сложности, связанные с тем, что любые органические удобрения содержат сложные комплексы из биогенов: одни в недостатке, другие в избытке. Чтобы доставить на поле всё необходимое в требуемом сочетании, придётся использовать смеси из разной органики. Для меня интереснее иное. Откуда эту органику брать?

Понятно, что это должна быть не листва из городов, со всем, что в ней накопилось. Это должна быть не продукция естественных экосистем: если её изымать, эти экосистемы будут деградировать. Значит... Да, отходы продукции с других полей: растительная масса, отходы жизнедеятельности животных, получавших эту растительную массу, остатки самих этих животных (но только без «неэкологичной» обработки). А как пополнять убыль биогенов на тех, вспомогательных полях? За счёт «химии»? Так она же со временем проникнет в «органическую» пищу!

Так и происходит. Проникает. «Органические» стандарты описывают и требования к тем производствам, которые используются для поддержки основного, но неизбежно выдвигают к ним более мягкие требования. Могут возникать даже трёхэтажные или ещё более сложные конструкции. «Обычное» поле обеспечивает удобрения для «вспомогательного», оттуда отходы поступают на «органическое» поле, а через него – то ли к экологически озабоченным европейцам, то ли на Рублёвку. Уменьшают эти ухищрения нагрузку на биосферу? Нет, только увеличивают, снижая продуктивность лучших сельскохозяйственных земель.

И когда потребители «органических» продуктов и прочей «биопищи» внушают себе, что спасают планету, они лишь растрачивают душевную энергию, которая могла бы обеспечить какие-то перемены к лучшему, на пустые игрушки. Хорошо хоть не очень вредные.

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Исчезновение видов

Василий Щепетнев

Опубликовано 26 января 2012 года

Кем станет семимиллиардный житель нашей планеты, пока неясно, но уже множество стран и городов решили, что он, семимиллиардный, родился именно у них. Верно, думают, что выйдет из младенца Христофор Колумб, Ходжа Насреддин, Мария Склодовска-Кюри, и уже заранее гордятся: вот, мол, каких людей родит наша земля.

О перспективах правящая элита говорит позитивно: и сейчас-де неплохо живём, а станет ещё лучше. Иначе быть не может. Португалию догоним, газ в деревни проведём, дороги отремонтируем и приватизируем!

Отдельные индивидуумы, что пугают народ и рисуют мрачные картины постапокалиптического будущего, делают это либо из врождённой мизантропии, либо ради денег. Плохо быть не должно, поскольку предела человеческому разуму нет, а люди рождены для счастья!

Откуда берётся подобная уверенность? И непосредственные наблюдения, и жизненный опыт поколений говорят совершенно иное: предел человеческому разуму находится рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки. Рождены для счастья? Вас обманывают! Пусть счастье — категория слишком обширная, ограничимся покоем и волей, но много ли в жизни обыкновенного человека покоя и воли? Покой физиологические потребности организма не обеспечивает, нужно шевелиться. И воля скована в любом обществе: того не делай, туда не ходи, в тех ботинками не бросайся, о том и думать не смей!

И потому судьба младенца с порядковым номером «семь миллиардов» может сложиться печально.

Живём-то на авось: если планета Земля в силах кормить шесть миллиардов, то и семь как-нибудь прокормит. И восемь...

А вдруг — нет? Вдруг предел существует? Это как с тросом: ага, тонну держит. Прицепим полторы. Тоже держит? Тогда две, три... /В какой-то момент трос обрывается и груз летит вниз. Какой груз? Миллиарды человеческих особей.

"Это мальтузианство!" — говорили прежде, считая, что выдвинули неопровержимый аргумент. Наука найдёт выход, изящный и необременительный, откроет способ добычи фосфорных удобрений из мантии. Или что-нибудь в этом роде.

А если не найдёт? Полагать науку всемогущей — менять одну веру на другую. Стоит ли? На науку надейся, а сам крепи могущество и обороноспособность державы! Или всё будет гораздо проще, как уже не раз случалось в истории.

Известный, но, увы, малочитаемый ныне труд Дарвина «Происхождение видов путём естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь» рассказывает не только о происхождении видов. Исчезновение видов — другая сторона процесса. И действительно, много ли видов млекопитающих произошло за три последних века? А сколько видов исчезло?

И у человечества гарантий на длительное безбедное существование ровно столько же, сколько у синего кита, морской коровы или сумчатого волка. Человек с одинаковым азартом истребляет и бенгальских тигров, и себе подобных. Всё зависит от условий и поставленных задач.

Двадцатый век явил наглядные примеры в пользу гипотезы преподобного Мальтуса. Голод 1921 — 22 годов с основной локализацией в Поволжье, ещё более масштабный голод 1932 — 33 годов, голод в блокадном Ленинграде, голод 1946 — 47 годов...

Однако полноценного изучения голода по горячим следам не проводилось. Более того, если о голоде Поволжья и блокадного Ленинграда упоминать разрешалось, то остальные случаи были табуированными. Очевидцы, счёт которым шёл на миллионы, изустно передавали сведения, но эти сведения настолько противоречили тотальной агитации и пропаганде, что подсознательно или сознательно отвергались. Ни тонко чувствующие народную боль советские писатели, ни зоркие журналисты голода тридцатых и сороковых годов не заметили.