Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 216 Страница 6

По инерции думается, что это рынки первого мира — Соединённых Штатов или Европейского союза (это принципиально разные рынки с сильно разнящимися правилами бюрократических игрищ). Однако на самом деле это не так. Крупнейшим на планете в отношении смартфонов является рынок Поднебесной! И объёмы продаж на нём поистине фантастичны. Около миллиарда человек в КНР имеют мобильные телефоны, и к категории смартфонов относится примерно сорок процентов из них. То есть речь идёт о том, что наш великий восточный сосед эксплуатирует четыреста миллионов умнофонов.

Сейчас на рынке КНР ожидается некоторый спад продаж — во всяком случае, именно так считают специалисты консалтинговой фирмы IDC, и в следующем отчётном году продажи возрастут всего лишь на десять процентов. И вот это-то, по мнению старшего аналитика IDC Киранджита Каура (Kiranjeet Kaur), делает рынок континентального Китая похожим на «зрелые», ведущим себя точно так же, как рынок США или ЕС. И вот в связи с этим уже пошли и будут идти дальше интереснейшие процессы!

Прежде всего надо помнить, что КНР — страна с весьма высокой дифференциацией доходов населения. Есть мультимиллиардеры. Есть многочисленный (в абсолютных цифрах) средний класс — именно те аккуратно одетые молодые ребята, которых мы видим в музеях всего мира и которые служат в старой Европе основными покупателями бургундских вин и муранского стекла. А есть и бедная деревня. Есть и географическая разница между зажиточным Юго-Востоком и бедненьким Севером.

И вот это-то сказывается и на рынке мобильной связи. Считается, что все те, кто мог в КНР позволить себе смартфон, уже его купили. (То есть цифра в 400 миллионов умнофонов является ещё и интереснейшим социальным индикатором…) Кстати, сами смартфоны в Китае очень дёшевы: после резкого падения цен на них вполне функциональное устройство можно купить всего лишь за $50. Уж это могли бы позволить себе практически все.

Но вот беда: смартфон-то не может функционировать как Ding an sich, «вещь в себе». Он становится смартфоном, лишь будучи подключённым к Сети. А это все ещё очень накладно для большинства китайцев: даже самые дешёвые тарифы на мобильный интернет им не по карману. Во всяком случае, именно так считает Цзинвэнь Ван (Jingwen Wang), аналитик из исследовательской фирмы Canalys. 

И вот тут-то мы можем перейти к интересным для нас выводам. Обратим внимание тех из наших читателей, кто непосредственно связан с ИТ-бизнесом, особенно с разработкой программного обеспечения, на то, что рядом с нами возник гигантский рынок. Четыреста миллионов смартфонов — это четыреста миллионов потенциальных покупателей мобильных приложений. И будет этих покупателей ещё больше: как бы ни замедлялась нынче экономика Китая, её замедлившимся темпам может завидовать весь остальной мир…

Есть и ещё одна деталь — совершенствование технологий. К хорошему привыкаешь быстро: если вдруг в смартфоне срывается 3G, то потребитель ощущает глубочайший дискомфорт. И китайцы вряд ли будут исключением. В ближайшее время им — той части населения Поднебесной, которая может сегодня себе позволить смартфон, — понадобятся возможности LTE — и так далее… И к этому неизбежно будут прилагаться огромные вычислительные мощности, которые надо загружать.

И вот на этот гигантский рынок хотелось бы обратить внимание наших читателей. Особенно молодых. И особенно склонных к разработке программного обеспечения и к инновационному предпринимательству. Ведь мобильные приложения — это то, что не требует для «вхождения» в рынок многомиллионных инвестиций и дорогостоящего оборудования. Можно обойтись и тем, что практически у каждого читателя «Компьютерры» есть под рукой (главное тут квалификация и настрой на предпринимательский успех).

Этот рынок расположен в стране, отношения с которой не затронуло нынешнее «весеннее обострение». В стране, товарооборот с которой гарантированно не будет уменьшаться, а при нынешнем ходе дел, скорее всего, возрастёт. В стране, по меркам которой уровень квалификации отечественных разработчиков весьма долго будет оставаться высоким — несмотря на исключительные успехи китайского образования!

Но любые достоинства сопряжены и с недостатками. Китай — отдельная и древнейшая цивилизация, успешно сохраняющая свою самобытность. «Западный варвар» может добиться успеха на её рынке, но только если отнесётся с уважением к её традициям, осознает, что действительно нужно её народу. (Кстати, знакомый предприниматель когда-то успешно торговал там металлическими модельками советской военной техники времён Великой Отечественной, так что продаваемый продукт может быть вполне неожиданным…)

Повторим: рядом с нами возник огромный и очень перспективный рынок, на который может выйти даже мелкий предприниматель, а то и вообще индивидуальный инноватор. (Языковой барьер — это серьёзно, но ведь иероглифическая ориентация Китая может помочь там сбыту продуктов с чисто графическим интерфейсом…) И зависит всё от того, окажется ли у наших людей в бизнесе столько энергии, сколько они проявляют в политических спорах…

К оглавлению

Научные перевороты как повод для сдержанного консерватизма

Василий Щепетнёв

Опубликовано 13 марта 2014

Люблю научные перевороты. Обожаю. Со школьной скамьи. «Нет, Мария Петровна, не так всё было! Британские ученые доказали, что на самом деле не Волга впадает в Каспийское Море, а река Стикса, которую Волгой назвал Геродот с целью введения в заблуждение скифских и сарматских лазутчиков, а настоящая Волга-то давно пересохла в каракумских песках». И нести домой не просто двойку, а двойку за заслуги перед наукой третьей степени. Галилея не поняли, Джордано Бруно судили, теперь моя очередь за правду страдать. И если о Волге я, признаюсь, сочинил для красного словца, то образ Пугачева в «Капитанской дочке» никогда светлым и возвышенным у меня не получался на самом деле: вор, он и на троне вор, а уж настоящим золотом трон инкрустирован, или фольгу из-под шоколада применили, не столь и важно. 

И со школьной историчкой постоянные конфликты случались вполне реальные, тем более что обществоведение вела тоже она. Спрашивал простодушно, где рубль на золото по курсу поменять, как в учебнике, девятьсот восемьдесят семь миллиграммов чистого золота за рубль – а в ответ истерика, кто, мол, тебя подобным выходкам учит. Протягиваю учебник, в ответ историчка дневник, родителей, а с тех – перевоспитания пролетарскими методами. А то, мол, не попаду я в коммунизм со школьной характеристикой ни за что.

Как в газету глядела – не попал.

В институте интересное встречалось. Нужно реферат писать по научному атеизму, о вреде богоискательства в медицинской среде, а – не пишется. Пишутся стихи о соловьях и воробьях, рассказы о привидениях инженера Гарина, а о религии – никак. Не в теме был. Я ведь даже библии в студенческие годы в руках не держал, а о Церкви, как институте, судил только по фельетонам и карикатурам в «Крокодиле». А с карикатур ничего, кроме карикатур вторичных, не получалось. Вот и не торопился. А тут – церковный праздник, и Главная Государственная Персона в одной руке свечечку держит, а другой крестится, но не машинально, а контролируя движение: рука вверх пошла-пошла, остановилась, теперь вправо… нет, стой, влево, да не к себе влево, а от себя… или к себе? посмотри на других… ладно, сойдёт…

Ну, если уж Главная Государственная Персона в церкви крестится с трансляцией на весь мир, то, может, мне с рефератом на антирелигиозную тему стоит подождать? Так и спросил у преподавателя научного атеизма, не является ли принародное явление Главной Государственной Персоны в церкви экспериментальным подтверждением существования если и не Бога, то неких высших сил наверное? И как, кстати, в таких обстоятельствах трактуется курс научного атеизма? Уж не кощунство ли?

Преподаватель ни капельки не испугался. Даже бисеринка пота не выступила. Ответил, что как государство скажет, так и будет. Прикажут православие развивать, будут православие развивать, прикажут мусульманство культивировать, будут мусульманство культивировать. А пока приказа нет, будь добр, сдай на нужды кафедры две тысячи рублей и спи спокойно.

Опять признаюсь, что это – пересказ истории, случившейся с сыном коллеги, поскольку сам я в начале девяностых, будучи врачом со стажем лет в пятнадцать, решал проблемы вполне земные: насчёт поесть. И то, что происходило в храмах науки, интересовало меня поскольку постольку. Иногда и совсем не интересовало.

Но потом как-то утряслось. Богу Богово, Кесарю Кесарево, все остальные тоже охулки на руку не кладут, а уж что останется, то здравоохранению. Главная задача здравоохранения сегодня – не допустить жалоб населения. Хоть лопни, хоть тресни, а создай у больного впечатление, что сегодня лучше, чем вчера, а завтра будет много лучше, чем сегодня. И лучше, и веселее. Тут перевороты в науке как раз и кстати. Только больной начнет вещать о сложных операциях и дорогостоящих препаратов за казённый счет, тут его и радуешь: согласно исследованиям британских ученых, преимущество оперативного вмешательства при вашей патологии сомнительно, и как бы хуже не стало от операции-то. К тому же последствия операции непредсказуемы: кто-то потерял сон, кто-то облысел, третий стал импотентом, а четвертый ослеп. Или вот новейшее лекарство, о котором вы прочитали в Сети.