Элизабет Бойл - Любовь сильнее расчета

Элизабет Бойл

Любовь сильнее расчета

Пролог

Лондон, 1772 год

За дверью комнаты, в которой завтракала графиня, послышались возмущенные крики:

— Мама, куда вы меня отправляете? Вы не можете прятать меня всю жизнь!

Призвав на помощь все свое самообладание и врожденное умение выходить из затруднительного положения, доставшееся ей от благородных предков, леди отставила чайную чашку и невозмутимо ждала продолжения бунта. В тот момент, когда она поднесла к губам салфетку, в комнату ворвалась ее дочь Элиза. Следом за ней вбежали два лакея. Оба выглядели испуганными и виноватыми. Они пытались вывести Элизу обратно в коридор.

Графиня не успела сделать выговор лакеям — возмущенная дочь вырвалась из их рук и стремительно бросилась к матери.

— Что вы теперь собираетесь делать, мама? — закричала Элиза, стукнув кулаком по столу, отчего тонкая фарфоровая чашка подскочила и звонко звякнула о блюдце. — Упрятать меня в сумасшедший дом? Я жду ребенка. Я — замужняя женщина, а не шлюха из портовой канавы!

От грубых слов дочери графиня побледнела. Она кашлянула и мановением руки выслала из комнаты застывшую с раскрытым ртом горничную и опешившего дворецкого. Кивком она отправила вслед за ними и лакеев. Когда их торопливые шаги замерли вдали, графиня аккуратно отложила в сторону салфетку, взяла трость с золотым набалдашником и, не спуская глаз со своего единственного ребенка, поднялась из-за стола.

В комнате наступила напряженная тишина.

«Почему я не родила сына?» — недоумевала графиня. Несмотря на то что условия наследования титула и владений ее мужа были таковы, что они могли перейти и к дочери, Элиза из-за своих глупых поступков и пагубной связи потеряла право носить благородное имя. Фамильная честь и приличия должны быть соблюдены, чего бы это ни стоило.

— Мама, я требую ответа, — заявила Элиза, оскорбительное для матери презрение звучало в каждом ее слове. — Я имею право сама решать свою судьбу. Я больше не позволю обращаться со мной как с ребенком!

Столкнувшись с таким несгибаемым упорством, графиня утратила свою железную выдержку, которой так гордилась, и слепой гнев овладел ею. Не моргнув глазом она изо всей силы ударила дочь по лицу. Та покачнулась и упала на колени. Графиня прижала к груди ушибленную ладонь и с негодованием посмотрела на дочь.

Волосы Элизы от удара распустились и закрыли ее лицо Она снизу вверх взглянула на мать.

— Как вы смеете, — прошептала она. — Я беременна!

— Я уже слышала об этом! — Графиня стукнула тростью по натертому паркету. — Почему бы тебе не оповестить об этом даже судомойку?

Элиза поднялась с колен, подбородок ее был по-прежнему гордо вздернут.

— Как только я выберусь из дома, я скажу об этом так громко, что услышит весь Лондон.

— О, не беспокойся. Ты отсюда очень скоро уедешь. И не думай, что у тебя появится шанс снова наделать глупостей.

Графиня вернулась на свое место за столиком. Глубоко вздохнув, она уняла дрожь в руках и налила себе еще чашку чаю. Элиза подошла ближе.

— Вы и в самом деле хотите отослать меня подальше от Лондона?

Острый слух графини уловил, как ей показалось, беспокойство в словах дочери. Графиня сумела скрыть удовлетворение: в их борьбе, причиной которой послужил опрометчивый побег Элизы с Джеффри Стоппардом, наметился перелом.

Пятнадцать лет назад Стоппарды были всего лишь торговцами шерстью, пока — в жалкой попытке подняться над своим низким происхождением — не купили титул баронета. Их третий сын Джеффри стремился занять в обществе еще более высокое положение, о котором его честолюбивый отец не мог и мечтать. И такой шанс представился ему в лице Элизы.

Благодаря проклятому закону о привилегиях Джеффри Стоппард, как супруг, не только получал право распоряжаться состоянием Элизы, но и — при отсутствии прямых наследников — унаследовать титул ее отца-графа.

Графиня содрогнулась при мысли о союзе дочери с каким-то… пройдохой, сыном простолюдина. Что бы сказал свет, превратись этот гнусный человек из простого горожанина в обладателя одного из наиболее уважаемых титулов высшей знати? И все это могло произойти из-за того, что она не сумела справиться со своей отбившейся от рук дочерью.

Слава Богу, она смогла предотвратить постыдное развитие событий, вернее, задержать его, да и то лишь благодаря хитрости и откровенному подкупу. Ей удалось пресечь слухи о том, что весной Элиза сбежала из дома. В душе она даже обрадовалась, когда во время возвращения новобрачных из Шотландии самонадеянного Стоппарда убили разбойники.

Все случившееся можно было бы скрыть и предать забвению, если бы не огромный живот Элизы — последнее свидетельство наглости Джеффри Стоппарда и безрассудства ее дочери.

— Куда вы отправляете меня, мама? — прервал размышления графини настойчивый вопрос Элизы.

Выбрав булочку, графиня неторопливо и аккуратно намазала ее маслом.

— Я намерена отослать тебя достаточно далеко, чтобы никто никогда не узнал об этой постыдной ситуации.

Элиза вздрогнула.

— Почему? Потому что у Джеффри не было всех этих титулов и фамильного родства, которые вы считаете такими важными? Меня все это не интересует. Я любила своего мужа. Я горжусь тем, что ношу его ребенка. Теперь по крайней мере какая-то часть его будет жить.

Глаза графини сузились от гнева.

— Сомневаюсь, что твой драгоценный Джеффри оценил бы такую преданность, будь ты простолюдинкой. Его интересовали только деньги и титулы, которые он получил, женившись на тебе.

Дочь вновь гордо подняла голову.

— Его это не интересовало. Он любил бы меня, даже если бы я была нищей.

Графиня фыркнула.

— Он говорил то же самое дочери лорда Истона, когда прошлой осенью уговаривал ее бежать с ним.

Элиза побледнела.

— Синтию?

— Ну да, леди Синтию. К счастью, ее горничная узнала об их планах, и лорд Истон сумел остановить их, прежде чем эта идиотка окончательно погубила себя. — Графиня замолчала и взглянула на Элизу. — Я думала, ты знаешь об этом.

Она отвела взгляд, чтобы не мешать ослепленной любовью дочери пережить услышанную ложь. Элиза храбро защищала покойного мужа:

— Какое мне дело до того, что делал Джеффри прежде, до нашей…

— Свадьбы? — закончила за нее мать. — Сомневаюсь, что она была, как тебе известно, не осталось доказательств того, что свадьба действительно состоялась: ты сама призналась, что их украли вместе со всеми твоими вещами. И зачем тебе нужно заявлять об этом? Подумай, глупая девочка, какое значение имеет этот брак для той семьи. Его отец станет опекуном ребенка и будет распоряжаться твоим наследством. Если бы с ребенком что-то случилось, титул бы сохранился, но наше имущество, наши доходы перешли бы к этому торговцу шерстью и его отвратительной родне. Нет, лучше скрыть все случившееся. Для тебя будет лучше, если ты забудешь об этом ребенке.