Анастасия Эльберг - Слишком хорошо, чтобы быть ложью (1) Страница 10

– Когда у тебя начинаются курсы арабского? – спросил он.

– Через три месяца. Ты уверен в том, что мне не следует брать параллельный курс?

– Да. И тебе стоит меня послушать. Ты должен поступать в университет с хорошим знанием арабского. Другие языки ты будешь учить потом. Понимаю, тебе кажется, что один курс – это недостаточно. Но ты убедишься в том, что это не так. Спешу тебя уведомить, что профессор Эпштайн – очень строгий преподаватель. Он знает, что ты мой сын, и поэтому будет требовать с тебя в два раза больше, чем обычно требует от учеников.

– Я смотрю, ты постарался, – угрюмо заметил я.

– Да, и это исключительно для твоего блага. Помни о том, что твой отец не стал востоковедом только лишь из-за проблем с языком.

Мы некоторое время играли молча, после чего отец снова заговорил.

– Знаешь, я давно хотел тебе сказать. Я рад, что вы с Лизой подружились. – Он посмотрел на меня испытующе, и я опустил глаза. У меня всё же осталась капелька совести (совсем маленькая, но всё же осталась), и я не мог выдержать его взгляда.

Особенно после вчерашней ночи. – Я хочу у тебя кое-что спросить. Что ты о ней думаешь?

Отец поставил мне шах, и я сделал вид, что задумался над следующим ходом. На самом же деле я попытался выиграть немного времени для того, чтобы обдумать ответ. Что сказать? Ходить вокруг да около не имеет смысла – отец сразу не поймёт, что тут что-то не так.

– Мне интересно с ней, – ответил я. – Она многому меня научила. Я рад, что ты познакомил нас.

– Да, – задумчиво сказал отец, оценивая ситуацию, которая сложилась на доске. – Она не кажется тебе… странной, Брайан?

– Странной? Не думаю. Она довольно-таки открытый человек.

– Нет, я не об этом. В ней есть что-то страшное. Словно ты входишь в церковь – и вдруг видишь в углу какой-то сатанинский символ. Ты протираешь глаза – и видение исчезает, но ощущение чего-то чужого всё же остаётся.

Я мерзливо передёрнул плечами.

– Думаю, это просто твои домыслы, пап.

Отец откинулся в кресле, не отрывая взгляда от доски, и достал из кармана свои сигареты.

– Домыслы? Вероятно. Я изменился с тех пор, как начал встречаться с ней?

– Если честно, то да, – осторожно проговорил я, внимательно изучая его лицо.

– И ты прав, мой мальчик. Ты часто бываешь прав. – Он закурил и склонился над фигурами. – У меня такое чувство, будто эта женщина тащит меня в какую-то пропасть. Из которой мне уже не выбраться.

Ситуация была жутковатой. И я до сих пор не мог осознать, что обсуждаю с отцом подобное.

– Я не знаю, что тебе ответить, пап, – наконец подал я голос.

– Было бы странно, если бы ты знал. Слишком мало женщин ты встречал в своей жизни, Брайан. – Отец замолчал, вглядываясь в происходящее на доске, после чего добавил: – Я рад, что ты не на моём месте. От таких женщин нужно бежать со всех ног. Они не приносят мужчине ничего хорошего. Никогда.

Последние слова отца мне не понравились, и я обречённо вздохнул. И отец бы заметил это, если бы за моей спиной не появилась Лиза.

– Доброе утро всем. Что-то сегодня я совсем заспалась. – Она поцеловала отца, а потом потрепала меня по волосам и чмокнула в щёку. – Мои любимые мужчины заняты игрой. И я не у дел. Что я могу сделать для вас?

– Принеси-ка нам по бутылке пива, – заявил отец. Я поднял на него глаза – это было сказано очень странным тоном. – А потом можешь раздеться. – Она помолчал. – Насчёт последнего я пошутил.

Лиза пошла по направлению к кухне, и тут отец неожиданно рассмеялся. Это был смех человека, который пережил аварийную посадку самолёта. Тот самый, напряжённый и немного фальшивый смех, который помогает разрядить обстановку и успокоить нервы.

Через долю секунду я рассмеялся тоже. Мы оба знали, что смеёмся совсем не над глупой шуткой, а для того, чтобы успокоиться.

– У вас хреновое чувство юмора, – заметила Лиза.

– Шах и мат, – сказал я.

Отец резко поднялся в кресле.

– Ах ты сукин сын! – Он стал внимательно изучать позиции. – Ну и ну, у тебя и на этот раз получилось меня обыграть!

– С тебя кроссовки, – напомнил я, закуривая. – Слушай, а не ты ли говорил мне вчера, что неприлично появляться перед женщиной в халате?

Отец трагически округлил глаза, после чего сказал мне коротко:

– Заткнись.

Это было произнесено таким тоном, будто отец хотел сказать мне: "Ты будешь кофе, Брайан?" и вызвало у меня очередной приступ смеха.

Во второй раз Лиза появилась так же неожиданно.

– Теперь вы дымите вдвоём? Вас невероятно сблизило это утро, – заметила она, поставив бутылки на стол.

– Присоединяйся, – предложил отец.

Лиза присела на диван и стала чистить мундштук.

– Давай-ка сыграем ещё раз, Брайан, – сказал мне отец. – Я не могу позволить себе так проиграть.

Я пару раз взглянул на Лизу, потом сосредоточился на игре – но преимущество уже было на стороне отца. Самым хорошим исходом для меня стал бы позорный пат.

Я думал о тех нескольких фразах, которые сказал отец перед самым появлением Лизы.

И Бог знает, как они мне не понравились. Потому что я знал, что это правда.

После экзаменов я наконец-то смог вздохнуть спокойно и расслабиться.

Инстинктивно я понимал, что необходимо как можно скорее найти работу – но Джейн свято пообещала мне место в кафе, и поэтому я решил, что я смогу провести целых семь дней с пользой для души и тела. Проще говоря – на неделю стать самым ленивым человеком во Вселенной. И именно на этой неделе – как всегда, "вовремя" – меня навестила моя старая подруга мигрень.

Подругу я получил в наследство от мамы. Признаю – подарок не из лучших. И счастлив тот человек, который не знает, что такое мигрень.

Приступы я переживал очень тяжело – гораздо тяжелее, чем мама. Очень хотелось разбить голову или же вырвать левый глаз – обыкновенно болела именно левая половина головы, и глаз казался виновником всего происходящего. Но сил на подобные геройства у меня не находилось. И мне оставалось только лежать и тихонько выть. А иногда и бредить. Я читал, что человек, страдающий мигренью, может умереть от болевого шока. Но не буду делиться с вами трусливыми мыслишками.

Когда я добрался до кровати и плотно закрыл шторы, чтобы не видеть света, лёгкое покалывание в висках – верный предвестник очередного приступа – уже немного ослабло. Голова стала тяжёлой. Я забрался в кровать, замер и прикрыл глаза.

Отец этим вечером улетал на научную конференцию в Нью-Йорк, но успел подняться ко мне на пару минут. На нём был деловой костюм, поверх которого он накинул плащ.

Отец принёс мне воды и что-то на небольшой тарелке, но я ни к чему не притронулся.