Барбара Картленд - В поисках любви Страница 11

В тот же момент чувство собственного достоинства, не позволившее ей принять деньги от Элоизы, сказало Гильде, что все ее страхи смешны.

Вернуться назад и существовать, питаясь одним картофелем и овощами, выращенными в саду, означало проиграть сражение еще до того, как оно началось.

Гильда пыталась убедить себя, что этот случай был ниспослан ей свыше, чтобы помочь выжить, и глупо было бы упустить такую возможность.

Прежде чем покинуть особняк, она попыталась обставить все так, чтобы ни у кого не возникло подозрений относительно ее смерти.

Девушка вновь поднялась в спальню, чтобы забрать пузырек с настойкой опия, и выбросила полупустой флакончик в густые заросли, туда, где его никто никогда не сможет найти.

Потом она вернулась в кабинет, села за отцовский письменный стоп и открыла свой блокнот.

Ей хотелось сделать что-нибудь напоследок для миссис Хьюлет.

Когда миссис Хьюлет вернется со свадьбы своей племянницы, то обнаружит, что ее молодая хозяйка умерла в спальне, в которой прежде никогда не спала.

Ей не к кому будет обратиться за советом.

— Нужно оставить ей немного денег, — сказала себе Гильда.

Она решила посмотреть в Элоизиной сумочке, нет ли там наличных. К своему удивлению, Гильда обнаружила приличную сумму. Довольно странно — ведь сестра намеревалась провести вне дома всего два дня.

По Гильда тут же сказала себе, что она просто в этом несведуща. Носить с собой несколько золотых гиней было, по-видимому, для лондонцев делом вполне обычным.

В любом случае эти деньги разрешали возникшие сложности.

Гильда раскрыла блокнот, чтобы казалось, будто, прежде чем отправиться спать, она занималась счетами.

Затем положила рядом две стопки монет и написала своим изящным почерком две пояснительные записки:

» Миссис Хьюлет — оплата за два месяца»и «Налог за землю до первого мая».

Потом она сложила еще одну стопку, которая предназначалась для оплаты мелких задолженностей и для того, чтобы устроить ее похороны.

Кроме миссис Хьюлет, никто не заходил в этот дом, поэтому Гильда часто оставляла деньги прямо на столе, это не вызовет лишних подозрений.

Когда экипаж прибыл, Джеймс вынес вещи и сложил в багажном отделении.

Гильда была не в сипах смотреть, как ее милый дом, дом, где она родилась и прожила столько пет, исчезает из виду.

Она отвернулась, чтобы не заплакать.

Всю дорогу девушка не вымолвила не слова. Она думала об Элоизе и о своей рискованной затее, еле сдерживаясь, чтобы не попросить кучера повернуть назад.

А пейзаж за окнами экипажа менялся, и Гильда поймала себя на том, что рассматривает с интересом места, где ей прежде не приходилось бывать.

И в то же время она не забывала о цели своего путешествия и продолжала вспоминать все детали, которые ей удалось узнать о жизни Лондона из рассказов Элоизы.

Ей предстояло встретиться с леди Ниланд и не совершить ошибки, что было совсем не легко.

Первая сложность состояла в том, чтобы ориентироваться в доме. Задачу облегчал рассказ Элоизы:

«Мы с крестной живем в доме на Карзон-стрит, там стоят дома богатых аристократов, но улица совсем не шумная, а наши спальни выходят окнами на задний двор».

«Это может мне пригодиться», — подумала Гильда.

Оставалось еще одно: имена слуг.

Девушка пыталась припомнить, не упоминала ли о них сестра, но тщетно: если и упоминала, то она совершенно этого не помнила.

К счастью, мама как-то рассказывала ей, как различать слуг в большом доме по их одежде:

«Экономки носят черные платья и передники, которые завязываются на поясе, у камеристок — черные платья, но без фартуков, а горничных можно отличить по форменным чепцам», — вспоминала Гильда.

Тем не менее, когда экипаж остановился у парадного крыльца богатого большого особняка, сердце у нее колотилось так, что вот-вот выскочит из груди, а во рту пересохло.

Лакей в такой же, как у Джеймса, ливрее поспешил открыть дверцу экипажа.

У входа ждал седой благообразный мужчина, в котором Гильда угадала дворецкого.

— Доброе утро, мисс Элоиза, — учтиво поздоровался он. — Рад снова видеть вас. Ее светлость вас ждет.

— Спасибо, — кивнула Гильда.

Она стала подниматься по лестнице, мучительно пытаясь сообразить, где может располагаться спальня леди Ниланд.

Наверху стояла женщина средних лет, одетая в черное платье без фартука. Гильда сообразила, что это, должно быть, камеристка.

— Доброе утро, — поздоровалась она, отчаянно желая как-нибудь узнать имя женщины.

— Доброе утро, мисс Элоиза, — ответила камеристка. — Ее светлость очень ждала вашего возвращения. Ваш неожиданный отъезд в субботу утром очень ее расстроил. Вам не следует больше так поступать. Переживания вредят здоровью ее светлости.

По тону камеристки Гильда поняла, что Элоиза поступила весьма необдуманно и бестактно, уехав не попрощавшись.

— Мне очень жаль, — неловко извинилась Гильда.

Камеристка бросила на нее удивленный взгляд, и Гильда поняла, что подобного ответа не ждали.

Они немного прошли по коридору, прежде чем одна из горничных открыла дверь.

— Ваша светлость, мисс Элоиза вернулась! — оповестила она и пропустила Гильду в красиво обставленную спальню, залитую солнцем.

На высоком кресле сидела сама леди Ниланд, на глазах у нее была повязка.

Гильда почувствовала, что ей предстоит пройти своего рода проверку.

Она знала, что у людей, потерявших зрение, обычно обостряется слух.

Оставалось только надеяться, что ее голос звучит так же, как у сестры, иначе ее немедленно признают самозванкой.

Леди Ниланд протянула руку.

— Элоиза, девочка моя, — проговорила она, — я была так обеспокоена твоим внезапным отъездом, да еще без сопровождения компаньонки или горничной!

Голос старой дамы звучал мягко и ласково, совсем не так, как назидательный тон камеристки, и Гильда бросилась к леди Ниланд, повинуясь внезапному порыву, со словами:

— Простите… крестная. Мне очень, очень жаль. Мне не следовало так поступать.

— Главное, что ты вернулась, и все в порядке, — умиротворенно сказала леди Ниланд. — Джеймс и Картер, конечно же, присматривали за тобой.

— Да-да, конечно, — подтвердила Гильда.

Она взяла леди Ниланд за руку и наклонилась, чтобы поцеловать ее в щеку.

— Простите, что заставила вас беспокоиться, — продолжила она. — Чтобы заслужить прощение, я прочту вам все утренние газеты.

Леди Ниланд рассмеялась:

— Я буду рада. Сними сначала шляпку и пелерину, а потом расскажешь, как провела время дома. Слуги сказали мне, где ты была.

Гильда подумала, что со стороны Элоизы было глупо обманывать ее светлость: ведь слуги все равно рассказали бы, куда возили молодую хозяйку.