Барбара Картленд - Звезды над Тунисом Страница 11

Возможно, она представляет себе, что вернулась в прошлое и плывет в Карфаген в пору его расцвета.

Нет, сказал себе маркиз, странно думать так о юной девушке.

Скорее всего она понятия не имеет, где находится Карфаген и какое он имел значение в прошлом.

Однако маркизу не удалось спросить Сабру о ее ощущениях по той простой причине, что она не пришла в салон.

Позже, выйдя на мостик, он увидел, что девушка и в самом деле уединилась на носу яхты и смотрит на море.

Казалось, ее мысли далеко в прошлом, а может, в будущем и не имеют ничего общего с настоящим.

Только когда настало время ужина и Сабра снова переоделась в кружевное платье, из ее реплики в ответ на что-то, сказанное ее отцом, обнаружилось, что девушка и вправду думала о Карфагене, как предположил тогда маркиз.

— Бас интересует Карфаген? — спросил он, полный решимости добиться ответа.

— Я ненавижу думать о нем… разрушенном, — ответила Сабра.

— Карфагеняне потерпели поражение, и когда сдали оружие, им сказали, что они могут построить себе другой город в десяти милях от берега, — сказал маркиз, чтобы проверить ее знания.

— И это ранило их гордость, — подхватила Сабра. — Народ восстал, убил тех, кто посоветовал покориться римлянам, и, закрыв ворота, работал по двадцать четыре часа в сутки, чтобы выковать себе новое оружие.

Маркиз мысленно улыбнулся: наконец-то он втянул девушку в разговор.

— Их усилия оказались напрасны, — напомнил он.

— Осада длилась три года. Женщины отрезали свои волосы, чтобы сплести веревки, а детей принесли в жертву Таниту.

Несмотря на чуму и… голод… горожане… продолжали работать.

В голосе Сабры звучала боль, вызванная страданиями людей, живших тысячелетия назад.

— Когда город пал, — сказал маркиз, — он горел семнадцать дней, и проклятие было наложено на любого, кто посмеет восстановить его.

— Римляне посмели, и в конце концов… проклятие сработало, — резко проговорила Сабра. — Их империя… рухнула, как те здания, которые они… снесли.

— Так вы верите в проклятия?! — воскликнул маркиз.

Уже сказав это, он понял, что перешел от исторического к личному, и Сабра тотчас замолчана, видимо возмущенная его назойливостью.

Подождав немного, маркиз напомнил:

—  — Я задал вам вопрос, Сабра. Вы верите в проклятия?

Он не заметил, что в первый раз назвал ее по имени, и девушка, казалось, тоже не заметила.

— Иногда, — промолвила она неохотно, зная, что маркиз ждет ответа.

Ее отец засмеялся:

— Проклятие проклятию рознь, но там, куда мы плывем, гораздо легче расправиться с нежелательным соперником или путешественником с помощью змеи или скорпиона.

— Ну, будем надеяться, мы не навлечем на себя никакой такой враждебности, — сказал маркиз. — Но если мы найдем ваши сокровища, Киркпатрик, очень многие будут нам завидовать.

— Важно, чтобы никто не узнал об этом, — ответил Киркпатрик.

— На Востоке трудно сохранить тайну, — предупредил маркиз, — там даже пески пустыни разносят секреты и у каждого куста есть уши.

Киркпатрик улыбнулся:

— Вижу, вы знаете Восток, но мы будем очень осторожны и не станем подвергать себя ненужной опасности.

— Что возвращает нас к проклятиям, — заметил маркиз. — В прошлом я часто спрашивал себя, так ли они действенны, как хотели бы внушить нам те, кто их наложил?

— Как сказала Сабра, иногда они действенны, но я уверен, нам не стоит беспокоиться из-за проклятий.

Он минуту помолчал.

— Нам нужно думать о благодарности, которую мы получим от историков и антикваров, если это окажется именно то римское сокровище, о котором мы думаем.

Яхта прибыла в Ла-Гулетт, морской порт в Тунисском заливе, к вечеру следующего дня.

Город Тунис расположен в шести милях от берега, на западном конце большой лагуны глубиной около трех футов, которую местные жители называют маленьким морем.

Чтобы не обходить это «море», Ла-Гулетт соединили с городом каналом двадцати футов глубиной, проложенным через лагуну.

По мере приближения к городу все отчетливее становились видны купола мечетей, высокие стройные минареты и пальмы, возвышающиеся над плоскими крышами домов.

А за ними зеленел лесистый холм, защищающий город с противоположной стороны.

Маркиз решил, что будет лучше остановиться в отеле, чтобы не возвращаться на яхту.

Поэтому он послал каблограмму из Ниццы, заказав им всем номера в самом дорогом и самом удобном, по отзывам путешественников, отеле в городе.

Когда они добрались до отеля, маркиз подумал, что Сабру поразило здесь все: огромный, прохладный холл с колоннами, множество подобострастно кланяющихся слуг, уютные номера.

Маркиз заказал им отдельную гостиную, чтобы не мешали другие постояльцы.

Ему показалось, что Сабра предпочла бы быть среди людей, однако девушка ничего не сказала и снова отгородилась от всех молчанием.

А маркиз недоумевал: как он догадался, о чем Сабра думает?

Впрочем, это было, несомненно, интригующе, как если бы он нашел себе новую забавную игру.

Они отлично поужинали, и девушка, как обычно, рано удалилась в свою комнату, оставив отца и маркиза беседовать до поздней ночи.

Маркиз заметил, что, уходя, она прихватила с собой довольно много книг о Тунисе, доставленных на берег вместе с багажом.

Он был совершенно уверен, что Сабра не спит, а изучает их в постели, в отличие от него пополняя свои знания об истории этой страны.

Маркиз согласился с Киркпатриком, что им не следует задерживаться в городе, дабы не привлекать к себе излишнего внимания.

Они раздобудут верблюдов, мулов и лошадей для перехода в Эль-Дьем и отправятся в путь, как только будут готовы.

Маркиз нанял людей, узнав от управляющего отелем имена самых надежных, и настоял на личном осмотре каждого животного, которое будет сопровождать их.

Маркиз хорошо знал, как досадно, когда животное заболевает, а еще он твердо решил, что им не следует Обременять себя излишними вещами, как часто случается с экспедициями такого рода.

Им еще многое нужно было купить, в частности палатки и свежие продукты, с расчетом на несколько дней — вдруг не удастся пополнить запасы по пути.

Маркиз заметил, что Сабра гораздо больше интересуется животными, чем провизией, которую скрупулезно отбирал ее отец.

Она переходила от верблюда к верблюду.

Хотя они надменно держали головы, казалось, они понимают то, как девушка разговаривает с ними и похлопывает, будто лошадей.

В своих путешествиях маркиз часто был очень благодарен верблюдам — животным, способным нести огромные тяжести и терпеть больше лишений, чем любое другое существо.