Франческа Шоу - Дочь адмирала Страница 11

— Да. Когда папа находился в плаванье, она всегда говорила, что не поверит в худшее, пока не увидит посыльного с его шпагой: если бы она верила всем донесениям из Адмиралтейства, то уже не один раз была бы вдовой!

— Хотите крабов под маслом? — Адам передал Хелене кушанье и налил в другой бокал белого вина. — Попробуйте — оно лучше подходит к рыбным блюдам.

Хелена сделала маленький глоток — вино оказалось вкусным и менее крепким, чем красное.

— Моя мама славится в научных кругах своей ученостью. Она говорит, что ничто так не отвлекает от неприятностей, как чтение истории спартанских войн!

Адам с хрустом разломил клешню краба и заметил:

— Согласен. Хотя мой опыт изучения греческих войн ограничен постоянной поркой в Итоне из-за плохих переводов.

— Должна признаться, милорд, что я тоже не большой знаток классической истории, несмотря на все мамины усилия. Что касается Джона, то его интересует исключительно римский флот.

— А, да, ваш брат… Вы говорили, что он интересуется кораблями.

— О Господи, он такой шалун. Но тогда я не предупредила его о том, что нельзя забираться на вашу яхту…

В комнате было очень тепло. Хелена чувствовала, что у нее горит лицо. Интересно, от чего: от воспоминаний о первой встрече с Адамом Дарвеллом или от вина?

— Для мальчика его возраста вполне естественно проказничать. Я был таким же. Бредит морем?

— Да! Он больше ни о чем не думает, но ему надо подрасти, чтобы дядя взял его с собой в плаванье. Бедняжка Джон боится, что война вот-вот может закончиться!

— Думаю, это маловероятно, — мрачно произнес Адам. — А кто ваш дядя?

— Коммодор сэр Роберт Брейки, мамин брат. Он сейчас в Средиземном море.

Появилась миссис Треуотер с блюдом орехов и портвейном. Она поставила графин перед Адамом и удивленно взглянула на Хелену, которая не поднялась из-за стола, чтобы оставить его светлость одного.

— Есть другая гостиная, мисс, — многозначительно произнесла хозяйка. — Напротив, через коридор.

— Да? Благодарю вас, миссис Треуотер. — Хелена улыбнулась хозяйке, но осталась сидеть.

Изумленная миссис Треуотер вышла, нарочито громко закрыв за собой дверь.

— Можно мне попробовать портвейна? Я никогда его не пила, — попросила Хелена.

Адам внимательно на нее посмотрел. Он дал ей выпить вина, чтобы она расслабилась и чувствовала себя более непринужденно, но, видя, как она раскраснелась и как блестят у нее глаза, решил, что она выпила лишнего. Правда, это еще добавляло ей очарования.

— И хорошо, что не пили, — строго сказал он, наливая себе вина и отодвинув графин подальше от нее. — А теперь нам надо кое-что обсудить…

Хелена в недоумении сморщила нос.

— Разве?

— Я правильно понял — в этом году вы собираетесь дебютировать в свете? — словно не слыша ее, спросил Адам.

— Да… В прошлом году мама про это забыла. Когда она и ее издатель наконец договорились о трактате, посвященном Пуническим войнам, уже наступил июнь, а у меня не было сшито ни одного платья.

— Забыла? Простите меня, Хелена, я не собираюсь осуждать леди Уайтт, но мне казалось, что любая мать с дочерью на выданье прежде всего думает именно об этом.

— Согласна, но, видите ли, моя мама особенная… — Хелена поймала себя на том, что грозит ему пальцем, и поскорее сложила руки на коленях. — Мама пришла в ужас оттого, что опоздала, и приложила массу сил для приготовления моего гардероба. Она так увлеклась, что забыла даже про поэзию Сапфо. Вы бы видели мои новые платья! А амазонка…

Адам откинулся в кресле и расколол орех.

— Я буду с нетерпением ждать этого момента.

— О, вы тоже посетите балы и приемы? Как чудесно! И потанцуете со мной в Альмаксе? У меня много знакомых в Лондоне, и я уверена, что не останусь без партнеров, но признаюсь, что хотелось бы видеть свою танцевальную карточку заполненной!

Его светлость понял, что разговор течет не по нужному ему руслу. Он потянулся к бокалу, но Хелена его опередила и опустила пальчик в оставшееся там вино.

— Мисс Уайтт… Хелена…

— Ой, простите. Возьмите ваш бокал, — извинилась она и, мило улыбнувшись, одарила его теплым взглядом чудесных фиалковых глаз.

— Хелена, — твердо произнес Адам, — послушайте меня. Я не вижу причин, по которым ваши планы на светский сезон могут быть нарушены, а новые платья весьма пригодятся, и не придется тратить время…

— Милорд, о чем вы? — прервала его смущенная Хелена.

— Я имею в виду гардероб невесты. Вы, конечно, можете сшить то, что пожелаете, но время дорого, и на всех произведет странное впечатление отсутствие у вас приличествующей случаю одежды.

— Гардероб невесты? Но я не выхожу замуж! Сэр, я же вам говорила: я еще не была представлена в свете! — Кажется, я выпила чересчур много вина, подумала Хелена.

— А я разве не говорил, что намерен на вас жениться? Я должен это сделать.

— Какая ерунда! — Хелена стукнула кулачком по столу.

Адам похлопал ее по руке.

— Моя дорогая, примите неизбежное — ваша репутация погублена. У вас нет другого выхода, как выйти за меня замуж.

— Милорд, в глазах света я, возможно, и скомпрометирована, но не погублена. Я вернусь домой, не привлекая внимания, и все уладится, — она выхватила из его ладони свой сжатый кулачок. — И не называйте меня «моя дорогая»!

— Но леди Уайтт потребует этого.

— Мама мне поверит и ни за что не станет вынуждать меня выходить замуж против моей воли.

Его светлость встал, подошел к камину, повернулся к Хелене и смерил ее холодным взглядом.

— Дорогая мисс Уайтт, ваши желания не имеют ни малейшего значения. Я вас скомпрометировал и женюсь на вас.

Хелена тоже вскочила на ноги, обошла стол и гневно взглянула на него.

— Я не выйду за вас замуж! Для этого нет причин — я не обесчещена!

— Пока, — вкрадчивым голосом заметил Адам. — Но есть еще два дня до возвращения домой.

В комнате раздался звук пощечины. Адам потер скулу, не сводя с Хелены глаз. Прежде чем она успела отойти от него, он обнял ее и крепко поцеловал.

Ей удалось его оттолкнуть.

— Я не выйду за вас, сэр, будь вы единственным мужчиной на земле.

— В таком случае, мэм, — твердо и резко заявил он, — мы будем плавать до тех пор, пока вы не передумаете.

Глава четвертая

Они вернулись на пристань в полном молчании. Хелена лишь догадывалась о том, что мужское достоинство Адама было уязвлено ее отказом принять его предложение, что, несомненно, — если верить слухам — сделала бы любая другая женщина с величайшей благодарностью.